Малаец показал на опиум на столе и раздвинул пальцы. – Больше этого? – Еще столько же. – Вы помните, когда он сюда приходил? Неделю назад? Раньше? – Одну неделю. – Произнося эти слова, он пошевелил пальцами в воздухе, и я понял, что этот жест означает «чуть раньше или чуть позже». Как раз перед тем, как Тэда убили. Потом мужчина поднял два пальца. – Два раза. – Он дважды приходил сюда? Когда в первый раз? Малаец пожал плечами: – Может, два месяца назад. Вероятно, это было, когда Тэд в первый раз приезжал в Дептфорд. Дважды он приходил покупать опиум. Но у него не было никаких симптомов зависимости, и Амелия никогда не видела, чтобы он курил его. А я сам не видел никаких следов употребления опиума в квартире Тэда. Я вручил малайцу пакетик, и он поклонился мне, сложив ладони вместе. Мы свои дела закончили. Уже выходя из помещения, где клиенты курили опиум, я отступил в сторону, чтобы не столкнуться с покупателем, который как раз раздвинул занавески. Он прошел мимо, не заметив меня, но я его разглядел. Высокий, плотного телосложения, в завитом парике. Мрачное, обветренное лицо человека, который много времени проводит на открытом воздухе. Джон Манди, владелец «Темного ангела», пришел сюда покупать опиум. Выйдя на улицу, я остановился в узком переулке, откуда был виден опиумный дом. Манди вышел через несколько минут и направился к набережным. Я подождал, когда он пройдет подальше, и последовал за ним. Он шел быстро, и мне с моей больной ногой было сложно выдерживать его темп. Переулки петляли, заворачивали, и я то и дело терял Манди из виду. К тому времени как я добрался до реки, он исчез. В тумане виднелись только очертания кораблей, на причалах стояла мертвая тишина. Я пошел вдоль гавани, надеясь снова заметить Манди. Я услышал впереди голоса и отступил в тень, осторожно двигаясь на звук. Склады и транспортные конторы выходили на городские причалы и верфи, дворы перед ними были вымощены булыжниками. Там обычно загружали и разгружали повозки. В одном из этих дворов разговаривали двое мужчин. Их лица скрывала тень, но один из них ростом и телосложением походил на Манди, и на голове у него был парик. Говорили они тихими голосами и явно не хотели, чтобы кто-то их увидел. Но я успел заметить, как сверкнуло серебро, когда его передавали из рук в руки. Второй мужчина отпер дверь склада, и они вдвоем вошли внутрь. На мгновение их лица осветил лунный свет, и я хорошо рассмотрел их. Джентльмен был не Джоном Манди, хотя выглядел как торговец. Мужчина с полным одутловатым лицом, одетый в дорогие одежды. Он задержался на пороге, внимательно осматривая причалы, потом нырнул внутрь. Второй оказался моложе, на нем был парик из конского волоса. Натаниель Гримшоу. Я предположил, что стал свидетелем какой-то преступной сделки. Может, воровство, может, контрабанда или что-то еще. Это заинтриговало меня, и я отложил эту встречу в памяти. Она вполне может оказаться именно тем рычагом, который поможет надавить на Натаниеля, если это потребуется. Но появление Джона Манди в опиумном доме определенно было важнее. И я пошел дальше. Я преодолел еще метров сто по набережной, но больше его не видел. Начался легкий дождик, я видел, как капли падают на поверхность чернильно-черной Темзы. Облака кружили вокруг луны, напоминая опиумный дым. Я внимательно осмотрел здания вокруг, пытаясь догадаться, куда отправился Манди. Свет почти нигде не горел. Причалы казались пустынными. Я смотрел на воду, слушая, как скрипят корабли во время прилива. Где-то зазвонил колокол, предупреждая о тумане. Ветер дул с севера – над рекой, над невольничьими кораблями. Он принес запах, заполнивший мои ноздри. Пахло смертью. * * * Я вернулся в «Ноев ковчег» без происшествий, никого больше не встретив. В обеденном зале было шумно и весело – там собрались офицеры с военно-морской верфи, распевавшие веселую песню о том, как расправились с французами. Я отправился наверх, в свой номер. На полу за дверью своего номера я обнаружил письмо. Оно было адресовано мне, но написано только одно мое имя. На черной восковой печати не стояло вообще никаких знаков. Я подошел к окну и распахнул его. Взглянул на воду над крышами – виднелись противотуманные фонари на невольничьих судах, качающихся на воде. Я поддел печать ногтем большого пальца, одновременно считая фонари и пытаясь определить, где стоит «Темный ангел». Я увидел, что один из фонарей движется по палубе корабля. Я не был уверен, что это происходит на «Темном ангеле», но вполне могло и на нем. Сторож? Понять было невозможно. Но зачем хранить что-то ценное на этих кораблях, если есть охраняемая территория со складами? Фонарь исчез, но я продолжал наблюдение и вскоре снова его увидел. Я следил за ним, пока он снова не исчез. На этот раз он не вернулся. Я какое-то время смотрел в темноту, потом развернул письмо, которое держал в руке. «ВАЛИ ИЗ ДЕПТФОРДА ПАКА НИ СЛИШКОМ ПОЗДНО. ВСПОМНИ ЧТО Я СДЕЛАЛ С ТВАИМ ГАВНЯКОМ ДРУГОМ». Послание было написано такими же буквами, как и те письма, которые я нашел в квартире Тэда. В свете лампы слова дрожали и извивались, как змеи. Глава двадцать первая Миссис Гримшоу подала мне завтрак в обеденном зале. Она раскраснелась из-за того, что стояла у плиты в кухне, а пряди волос медного цвета выбились из-под черного хлопчатобумажного чепца. – Могу я задать вам несколько вопросов, мадам? Она резко повернулась и взглянула на меня: – Если собираетесь спрашивать меня про этих мертвых рабов, то можете не утруждаться. Натаниель объяснил мне, почему вы здесь. Я ничего не знаю про тот проклятый корабль. – Простите меня, миссис Гримшоу. Мне следовало с самого начала быть честным с вами. – Да, следовало. – Она немного смягчилась. – И я скажу вам то, что сказала вашему другу мистеру Валентайну, или мистеру Арчеру, или как там его звали на самом деле. Мой Эймос оставлял всю эту работорговлю на причале. «Когда я захожу в эту дверь, Мэрилин, я только владелец таверны и никто больше», – говорил он мне. – Она посмотрела на меня горящими глазами. – Я ничего об этом не знаю. Богом клянусь. – На самом деле я хотел вас спросить про письмо, которое мне вчера вечером подсунули под дверь. Она нахмурилась: – Если письмо подсунули вам под дверь, это сделала не я, сэр. – Вы уверены? – Я всегда передаю письма своим гостям лично в руки. Это уберегает от неприятностей. А то потом что-то может пойти не так. – Кто-нибудь поднимался наверх, кроме ваших гостей? – Только мой Нейт и служанка. О, еще мистер Чайлд. Он чинил сломавшееся окно на лестничной площадке наверху. – Магистраты в Дептфорде обычно выполняют плотницкие работы? – Так мистер Чайлд и был плотником, сэр, до того, как стать магистратом. И он никогда не зазнавался. Они с моим Эймосом дружили много лет. – Больше никого наверху не видели? – Нет, сэр, но вчера было много посетителей, не могу сказать наверняка. Письмо встревожило меня. Оно пришло сразу после того, как Фрэнк напал на меня в переулке. Или за этими письмами стоит убийца и наблюдает за мной, или кто-то хочет, чтобы я так считал. На мгновение я задумался, не мог ли сам Чайлд подбросить письмо. Он определенно хотел, чтобы я покинул город. Но анонимные послания не соответствовали его стилю – он говорит прямо и без обиняков. Может, кого-то видел Натаниель. Спрошу у него. * * * После вчерашнего дождя воздух стал свежее, а бобы в огородах по обеим сторонам дороги между Стрэндом и Бродвеем, где выращивали овощи для продажи, казалось, вытянулись выше на фоне голубого неба и пыльной земли. Над головой кружили ястребы-перепелятники, то и дело пикируя вниз в поисках завтрака. Я прошел мимо фермеров и молочницы, которая вела за собой корову. Вдоль дороги тянулась вереница зданий: разнообразные жилые дома, прачечная, таверна. Многие дома еще только строились, отвоевывая поля в восточной части города. Я миновал церковь, окрашенную в ослепительно-белый цвет, вокруг которой возводили хорошие дома. За ними я увидел гравийные карьеры и мельничные колеса вдоль Дептфорд-Крик, где вода казалась оловянной. Может, когда-нибудь два Дептфорда встретятся и сольются, хотя это определенно не принесет радости утонченным обитателям Бродвея. Но об этом пока рано было беспокоиться. Оказаться на Бродвее после совсем не привлекательных улочек Стрэнда было все равно что попасть в другой мир. Магазины на Хай-стрит напоминали храмы потребления для благородных господ: одежда по последней лондонской моде, вина с Канарских островов, венецианское стекло. Дамы под зонтиками от солнца обменивались сплетнями и советовали друг другу, как управляться со слугами. Джентльмены стояли небольшими группами и обсуждали торговые дела. Дорогие ткани, из которых была пошита их одежда, и блестящие шкуры их лошадей еще раз свидетельствовали о коммерческой мощи города. Даже в эти не самые лучшие времена деньги определенно текли на Дептфордский Бродвей, причем бо́льшую их часть приносило волнами африканского пота. Я решил нанести еще один визит владельцу «Темного ангела» Джону Манди. Натаниель Гримшоу и Перегрин Чайлд знали о моей истинной цели пребывания в городе, Фрэнк Дрейк тоже легко мог о ней догадаться. Кто-нибудь все объяснит Манди, это только вопрос времени. Если еще не объяснил. Если он еще считает меня потенциальным инвестором, я должен воспользоваться этим преимуществом, пока не стало слишком поздно. Манди жил в одном из кирпичных особняков с видом на Дептфорд-Крик. Искусная резьба над входными дверьми в эти дома включала символы того, чем занимались хозяева: тут – табачный лист, там – блестящий мускатный орех, где-то – улыбающиеся африканцы, придерживающие свои цепи. Дом Манди был одним из самых больших на улице. Я постучал, и дверь открыла полная чернокожая горничная. Я сказал, что хочу увидеть Манди, и вручил ей свою визитку. Вероятно, вид моей формы ее успокоил, и она пригласила меня в дом. – Подождите, пожалуйста, здесь, сэр, пока я поговорю с хозяином. В холле пахло пчелиным воском и лилиями, которые стояли в вазе на консоли с мраморной столешницей. На стенах висели картины на библейские сюжеты. Я услышал топот бегущих ног, в холл ворвались двое детей, мальчик и девочка. Они не заметили меня, девочка наступала на мальчика, пока он не оказался прижатым к краю лестницы. Ему было около десяти лет, он был одет в розовую жилетку и бриджи, как дети джентльменов. Я с удивлением уставился на его лицо. Его кожа была лишь чуть темнее моей, но по форме губ и носа, а также вьющимся черным волосам я понял, что в нем течет африканская кровь. Девочка была младше его, светленькая и совершенно не похожая на мальчика. На голове у нее был чепец. – Отдай! – сказала девочка. Мальчик яростно покачал головой. Что бы это ни было, девочка попыталась это отобрать, и мальчик оттолкнул ее. – Чернокожий, – тихо произнесла она. – Сколько хлопка сегодня собрал? Мерзкий негр. Мальчик набросился на нее, ударил кулаком, и она громко разрыдалась. Практически сразу из одной из соседних комнат появилась няня. Шурша накрахмаленными юбками, она схватила мальчика за руку и потянула прочь, шлепая на ходу. – Маленький дикарь! Что я тебе говорила? Сестру бить нельзя! Девочка улыбнулась сквозь слезы и последовала за ними в комнату, из которой вышла няня. Дверь закрылась, из-за нее теперь слышались приглушенные рыдания мальчика.