Сверху до меня донеслись голоса, говорившие на повышенных тонах, потом воцарилась тишина. Я вздрогнул. Мое беспокойство было вызвано не тем, что я стал свидетелем стычки детей, – хотя явное удовольствие девочки от страданий мальчика внушало тревогу. Прозвучит мелодраматично, но я почувствовал присутствие зла. Что-то в воздухе и странная тишина напомнили мне дом, в котором прошло мое собственное детство. Обычно я сразу понимал, что семья несчастна, и именно это чувствовал сейчас. Где-то наверху открылась дверь, и горничная спустилась по лестнице. – Хозяин просит, чтобы вы подождали его в кабинете. Он присоединится к вам через несколько минут. Она открыла одну из дверей и отступила, чтобы я мог пройти. Она предложила какой-нибудь освежающий напиток, но я отказался. – Пожалуйста, позвоните в колокольчик, если вам что-нибудь потребуется. Она ушла, оставив дверь приоткрытой. Такие возможности предоставляются редко. Это был дар судьбы! Я действовал быстро. Между высокими окнами, выходившими на улицу, стоял письменный стол из красного дерева. Я подошел к нему и наугад открыл один ящик. В нем были аккуратно сложены письменные принадлежности: перья, чернила, печати, песок и тонкие восковые свечи. В другом ящике я нашел бухгалтерскую книгу и открыл ее. В нее записывались траты на ведение домашнего хозяйства, в основном платежи торговцам с Дептфордского Бродвея. С финансами у Манди все определенно было в порядке. Я убрал бухгалтерскую книгу назад и решил проверить другие ящики. Два были заперты, в остальных не нашлось ничего интересного. Вероятно, все деловые бумаги Манди хранил в том кабинете на складе. Я закрыл ящики и осмотрел помещение. Несмотря на всю религиозность Манди, в этом кабинете мало что свидетельствовало о монашеской сдержанности. Чернильницы были серебряными, ковер – прекрасной персидской работы, в двух хрустальных графинах я заметил портвейн и херес. Искусно вырезанная каминная полка была из черного мрамора. На ней стояла большая серебряная шкатулка с орнаментом. Я поднял крышку и увидел, что внутри она отделана сандаловым деревом и разделена на три отсека. Два занимали ножи с красивыми серебряными ручками тонкой работы, третий был пуст. Я проверил лезвие одного из ножей большим пальцем. Очень острое. – Это подарок принца Конфедерации Аро [36], – пояснил голос у меня за спиной. – Я сотрудничаю с его семьей уже более двадцати лет. Я повернулся и увидел в дверном проеме Манди. Он двигался неслышно для такого крупного мужчины. Я положил нож и закрыл шкатулку. – Простите мне мое любопытство, мистер Манди. Он жестом показал, что это не имеет значения, и мы поклонились друг другу. – Подобные подарки помогают завоевать доверие, а это единственная благодатная почва для успешной работорговли. Негры из Конфедерации Аро знают, что я никогда не стану даже пробовать их обмануть. Я, в свою очередь, знаю, что они никогда не попытаются продать мне товар низкого качества, скрывая его недостатки. – А подобное случается? – Никогда не недооценивайте способность негров к обману. Новичкам в моем ремесле продавали рабов, которым замазывали травмы ореховым соком или заталкивали паклю в задний проход, чтобы скрыть симптомы дизентерии. На моем лице, должно быть, как-то отразилось отвращение, которое я испытал, потому что Манди быстро выдвинул стул и жестом предложил мне присесть. Война повлияла на торговлю, которая велась из Дептфорда, и Манди явно стремился побыстрее завершить сделку и получить нужные ему инвестиции. – Надеюсь, вы обдумали мое предложение. Я могу попросить своего адвоката уже сегодня во второй половине дня составить договор об инвестировании. Я изучал его обветренное лицо, гадая, что вчера вечером он делал в опиумном доме. Я хотел спросить об этом, но вместе с тем не хотел вызывать у него подозрений. Некогда было ждать у моря погоды, если использовать подходящее для Дептфорда выражение. Сейчас были вопросы и поважнее. – С сожалением должен сказать, мистер Манди, что меня беспокоит один вопрос. До меня дошли тревожные слухи о вашем бизнесе. Он нахмурился: – Что вы слышали? – Что во время рейса одного из ваших кораблей была потеряна бо́льшая часть груза. Экипаж выбросил за борт триста рабов. Вы говорили мне, что теряете всего от трех до пяти процентов груза, а это количество, вероятно, составляло где-то шестьдесят пять процентов. Должен признаться, перспектива бросить свои деньги на дно Атлантического океана меня не привлекает. Он кивнул: – Это был трагический инцидент, о котором я глубоко сожалею. Но рабы были застрахованы. Ни один из моих инвесторов не потерял ни пенса. Тот рейс даже принес небольшую прибыль. – Я пытаюсь это понять. Почему столько рабов погибло? – Это было неизбежно. Но я принял меры, чтобы подобное больше никогда не повторилось. Слово чести. – При сложившихся обстоятельствах мне нужно больше, чем ваше слово. Мне нужны объяснения. Он нахмурился. – Хорошо, – кивнул он. – Хотя это не самая веселая история. Манди сплел пальцы рук на столе и смотрел на них, пока говорил. Ему явно было не по себе, и я знал, что он не стал бы мне ничего рассказывать, если бы не считал, что на кону крупные инвестиции. – Чтобы все понять, вам нужно кое-что знать о том, как начинался тот рейс. «Темный ангел» – это название корабля, о котором идет речь, – отплыл из Дептфорда весной семьдесят восьмого года. Он без каких-либо инцидентов дошел до Африки и курсировал вдоль залива Биафра в поисках рабов, когда капитану, джентльмену по имени Эван Вогэн, как казалось в тот момент, невероятно повезло. Он сошел на берег, чтобы встретиться с комендантом одного из фортов, где держат рабов перед продажей, и ему предложили купить один из захваченных французских кораблей. У всех моих капитанов имеется с собой аккредитив, обеспеченный моими инвесторами, как раз для таких случаев. Вогэн ухватился за эту возможность. Он назначил своего второго помощника капитаном французского корабля и разделил команду между двумя судами. Чтобы команды были полными, он нанял голландских моряков, которые болтались по тем невольничьим фортам. Эти два корабля ходили вдоль побережья Гвинейского залива чуть больше четырех месяцев, пока Вогэн закупал рабов. Первым отплыл «Герцог Орлеанский». Теперь он называется «Феникс», вчера я показывал вам этот корабль в доках. «Темный ангел» снялся с якоря через две недели и отправился в Кингстон на Ямайке. На борту было четыреста шестьдесят африканцев. Манди провел рукой по подбородку. – Мне не в чем винить Вогэна. Он один из самых опытных моих капитанов, и он действовал правильно. Но с голландскими моряками было сложно справляться, и разборки с ними отвлекли его внимание. Если бы не они, я уверен, течь обнаружили бы гораздо раньше. – Течь? – В одной из цистерн с водой. Это обнаружилось, когда они уже четыре недели шли по Среднему пути. К этому времени воды оставалось так мало, что нельзя было просто закрыть на это глаза. На оставшийся путь воды не хватало. Я нахмурился: – Вы хотите сказать, что рабы умерли от жажды? Насколько я понял, они были сброшены в воду живыми, а не мертвыми. – Мой экипаж столкнулся с незавидной дилеммой. Если бы они продолжили давать воду всем рабам, то вода вскоре закончилась бы и умерли бы все. Они произвели расчеты и поняли, что спасти можно только около ста пятидесяти рабов. Негров вывели на палубу и оценили их состояние. Сто пятьдесят самых крепких отделили от остальных. Самых слабых сбросили за борт, как вы и слышали. – Он покачал головой: – Несчастные люди, им пришлось делать такой выбор. Сочувствую им. «Тяжкая работа… Подходит для тех, кого мучает жажда». И я снова представил долгое падение в воду, течение, затягивающее истощенное тело в бездну. Детей. Меня бросило в жар, тошнота подступила к горлу. Но одновременно я был сбит с толку. – Но ведь они могли встретить другой корабль, – возразил я. – Моряки с другого корабля наверняка поделились бы с ними водой. Или мог пойти дождь. Своими действиями экипаж гарантированно лишал рабов жизни. – Но они также гарантированно спасали оставшихся рабов. Я уверен, что вы, как инвестор, должны это оценить. Возможно, какое-то случайное событие – вроде тех, которые вы назвали, – могло бы спасти весь груз. Но это означало бы большой риск. Моя страховка покрывает только покупную стоимость рабов, но не их цену на рынке. Экипаж сохранил часть груза живым, здоровым и в хорошей форме, благодаря его действиям мы получили большую прибыль. Смерти, о которых я очень сожалею, – это трагические последствия сложившихся обстоятельств, единичный случай! Но я утешаю себя мыслью, что они отправились на тот свет добрыми христианами. Их жизнь сократилась, но они избежали адского пламени. Кто-нибудь, конечно, может назвать описанные Манди события досадной коммерческой ошибкой. Я считал это ужасным преступлением. Сотни мужчин, женщин и детей, которые вообще не должны были находиться на этом проклятом корабле, лишились жизни просто потому, что англичане не хотели рисковать своей прибылью. Я знал, что Тэд наверняка испытывал столь же сильную ярость, что и я сейчас. Он хотел, чтобы виновные предстали перед судом. Подобное преступление требует наказания. Я обдумывал эту бойню, и тут до нас донесся шум. Мы оба повернули головы, когда распахнулась дверь и в комнату широкими шагами вошел мэр Люций Стоукс. У него за спиной я увидел Авраама, его чернокожего лакея с выпученными глазами, и служанку Манди с обеспокоенным лицом. – Простите, мистер Манди. Но мое дело не ждет. – Мистер Стоукс. – Манди поднялся со стула. – Мне очень жаль, но я сейчас не могу вас принять. У меня встреча с инвестором. – Именно поэтому я и пришел. – Стоукс сурово посмотрел на меня. – Боюсь, вас обманули, сэр. Этот джентльмен никакой не инвестор. Он друг убитого аболициониста. Чайлд сообщил мне, что капитан Коршэм проводит расследование убийства и задает вопросы многим людям в нашем городе. Я пришел бы раньше, но был занят с делегацией. Мэр снова напомнил мне моего отца, на этот раз не столько своим аристократическим видом, сколько наставительным тоном и угрожающим взглядом. Пока Манди его слушал, на его лице одна эмоция сменяла другую. Я увидел замешательство, злость и, возможно, даже страх. – Это правда? – спросил он. – Да, – ответил я. Жилка задергалась у него на щеке. – В таком случае я должен попросить вас уйти. Подобное поведение недостойно джентльмена. – Я не стал бы вас обманывать, если бы не считал это необходимым. Мистер Арчер приезжал в Дептфорд из-за рабов, убитых на вашем корабле. Я считаю, что его убили, чтобы помешать расследованию этого преступления. – Какое преступление? – воскликнул Стоукс. – Человек может убить своего раба так же, как может убить свою собаку или свое кресло. Если бы команда того корабля хладнокровно перерезала глотки всем неграм на борту, ни один английский суд не признал бы это убийством. Мои корабли ходят по Среднему пути более тридцати лет, сэр. Уверяю вас: я хорошо знаю законы. – Мистер Стоукс прав. – К Манди быстро вернулось его самообладание. – Боюсь, вы заблуждаетесь. Ни у меня, ни у моего экипажа не было причин бояться расследования Арчера. Я сам говорил ему об этом, но безрезультатно. Даже после того, как он расстроил мою жену и слуг, я все равно был вежлив с ним. Я знал, что насчет закона они правы. Но все равно в их словах было что-то не то. – Тогда почему Арчер получал письма с угрозами? Почему я сам вчера получил такое письмо? Почему убийца поставил ваше клеймо у него на груди? Почему один из членов команды вашего корабля напал на меня в Дептфорде? Я заметил, как Стоукс с любопытством посмотрел на Манди. Ни один из них ничего мне не ответил. – Меня ничто не остановит, джентльмены. Я найду убийцу Арчера и увижу его повешенным. – Вам следует знать, что сегодня я отправил письмо в Военное министерство, в котором пожаловался на ваше поведение, не скупясь на выражения. Я также написал Напье Смиту, возглавляющему Вест-Индское лобби. У меня сердце упало при мысли о необходимости объясняться с моим покровителем, Николасом Кэвилл-Лоренсом. Как заместитель министра по вопросам войны, он обязательно прочитает письмо Стоукса, и, несомненно, его мнение о моих действиях совпадет с мнением Каро. Ему также не захочется расстраивать Вест-Индское лобби. Я не соглашался с теориями заговоров Тэда относительно лобби, но не сомневался в их влиянии. Они делали значительные пожертвования правящей партии и обладали достаточной властью, чтобы остановить молодого парламентария до того, как начался его подъем по карьерной лестнице. Я все еще обдумывал это трагическое для меня развитие событий, когда тишину нарушил полный отчаяния женский крик. Манди выбежал из комнаты. Мы со Стоуксом последовали за ним и догнали его уже у входной двери. На улице стояла дама и смотрела на крыльцо. По ступеням были разбросаны кости животного, лестница напоминала склеп с полками. На верхней ступени лежал мертвый петух со вспоротым животом. Его внутренности были вытянуты и размазаны по телу совсем как у того мертвого голубя, которого я видел на ступенях у Брэбэзона. Лакей Стоукса, Авраам, уже стоял рядом с женщиной и пытался ее успокоить. Манди гневно посмотрел на него. – Это твоих рук дело? – спросил Манди. Лакей обернулся: – Нет, сэр. – Сэр, пожалуйста, – заговорила женщина, слегка заикаясь. – Это не мог быть Авраам. Он только что вышел из дома, когда услышал мой крик. Кости уже лежали здесь. – Конечно, это не Авраам, – вмешался Стоукс и пнул птицу так, что она вылетела на улицу. – Мне придется еще раз поговорить с Чайлдом. Скоро мы их поймаем. – Он спустился по ступенькам и поклонился даме: – Уважаемая миссис Манди, пожалуйста, не расстраивайтесь.