– Ты приехала сюда рабыней? – Ты думаешь, Мэри приехала бы в эту адскую дыру добровольно? – А как ты получила свободу? Она пожала плечами: – Сделала старика счастливым. Одного дептфордского торговца. Он освободил Мэри в своем завещании. – И ты осталась в Дептфорде? – Попробовала пожить в Лондоне. Не понравилось. Вернулась сюда. – Ты хорошо знаешь Перегрина Чайлда? – Достаточно хорошо. – Ты помнишь, как погибли его жена и ребенок? Тот несчастный случай. Она фыркнула: – Это был не несчастный случай. – Я слышал, что они утонули в Дептфорд-Рич. Это не так? Она обняла себя руками. Последний луч солнца исчез за горизонтом. – Это было десять лет назад. Ребенок родился дурачком. Мэри видела их в городе, маленький мальчик обычно держался за мамину руку. – Она изобразила его вялое, пустое лицо. – Говорят, это свело мать с ума. Перри Чайлд стал пить. Однажды она отвела мальчика к реке и набила их карманы камнями. Потом они сели в лодку и стали грести, дальше и дальше. – Она засопела. – Это плохое место. Его называют Дьявол-Рич. Я снова испытал жалость к Перегрину Чайлду. – Почему он чувствует себя обязанным Фрэнку Дрейку? – Перри считает, что он сам виноват. Черт, да может, и виноват. А Дрейк – брат его покойной жены. – Она снова пожала плечами: – Дрейк знает, как давить на людей. Так было всегда. Я подумал, что в этой истории должно быть замешано что-то еще, ведь сестра Дрейка погибла уже давно. Какое-то время мы сидели молча, каждый думал о своем. Взошла большая луна, ее цвет напоминал цвет старых свечей. Этим вечером дул сильный ветер, воздух снова стал влажным. Дождь был не столько обещанием, сколько угрозой. – Я слышал еще одну историю – про раба, чья жизнь закончилась в Дептфорд-Рич. Говорят, он отец старшего ребенка миссис Манди. Ее первый муж и его друзья отвезли его туда, на болота. – Я указал рукой на дальний берег. Мэри кивнула: – Нежный Джордж. Ни один негр в Дептфорде не верит, что он мог быть груб с этой женщиной. – Ты думаешь, они взяли не того? – Вероятно. Если бы эти приливные отмели могли говорить, то рассказали бы много историй. – Среди рабов не было слухов? – В таком никто бы не признался. А она сама ничего не сказала. Хотя Мэри слышала, что Джордж знал. Он видел их вместе, и это было совсем не изнасилование. – Кто тебе это сказал? – Мэри забыла. Это было много лет назад. – Она ухмыльнулась: – Ведь не подумаешь же, глядя на нее, правда? Мои мысли снова разбегались. Я вспомнил о Каро – той, которую видел во сне. О молодом виконте, любовнике моей жены. Я вспомнил о Сципионе, о том, как он смотрел на женщин во дворе перед конюшней. Об опасных страстях, о которых писал Спиноза. О письмах Тэда, черневших в огне. Я вспомнил его бледное и мрачное лицо. Я коснулся своего собственного и обнаружил, что снова плачу. – Люди говорят правду? – спросила Мэри. – Про Вогэна. Брэбэзона. Дрейка. Они утопили в море триста рабов? И детей тоже? – Да, это правда. – Их за это повесят? – Сомневаюсь. Она кивнула, нисколько не удивившись: – Жаль. – Но кто-то хочет их наказать. Помнишь обиа? Эти мертвые птицы чуть не свели Вогэна с ума. У нее на лице мелькнула улыбка. Ее это позабавило? – Миссис Гримшоу видела тебя в «Ноевом ковчеге» в тот день, когда ритуальную куклу прибили к двери конюшни. Это ты сделала? Она улыбнулась точно так же, как Синнэмон, когда я спросил ее про обиа: как-то многозначительно, немного лукаво. – Нет, сэр. – А ты знаешь, кто за этим стоит? – настойчиво продолжал я. Я подозревал, что она знает. Я считал, что африканцы в Дептфорде прекрасно знают, кто стоит за этим. Может, все они. Но, как бы там ни было, Мэри ничего мне не сказала. Она отвернулась и посмотрела на реку. Луна отражалась в воде – капля воска в луже чернил. – Наверное, отсюда когда-нибудь вытащат Мэри. Говорят, тонуть не больно. Я подумал об Амелии, о рабах с «Темного ангела». – Значит, лгут. – Ну, Мэри, вероятно, все равно отправится на дно уже мертвой. Это могло бы произойти уже сегодня, если бы вы не появились. – Она протянула руку к луне, словно пыталась ее схватить, и сжала кулак. – Тогда все было бы кончено. В мгновение ока. Глава сорок шестая Грести оказалось очень трудно. Мне пришлось направить лодку против течения, и мое истерзанное тело отчаянно протестовало при каждом движении. Перед тем как отправиться в путь, я сделал еще глоток настойки Брэбэзона, хотя он предупредил меня, что перебарщивать не стоит. Над водой плыл туман. Корабли поскрипывали и заглушали плеск моих весел. Надо мной нависали невольничьи корабли, целое стадо китов, подобных тому, что проглотил Иону. С помощью фонаря, который я купил заранее, я читал их названия. «Джордж», «Черный принц», «Феникс». От них жутко воняло. Это были запахи смерти: рвота и гниение, кровь и болезни, кал, моча и человеческие страдания. Я заставлял свои мышцы работать усерднее, чтобы справиться с качкой. Мне было больно из-за старнпоста, который давил мне в спину. Наконец она оказалась надо мной – деревянная женщина, казавшаяся еще более черной на фоне ночного неба. Сирена или фурия, предвещающая смерть. Я вытянул руку и коснулся грубой поверхности ее бревен. Я купил веревку и абордажный крюк, но теперь с облегчением понял, что они мне не понадобятся. С северной стороны корабля свешивалась веревочная лестница. К якорной цепи было привязано несколько маленьких лодочек и барж, и я оставил свою лодку рядом с ними. Подняться по веревочной лестнице было непросто. Меч очень мешал, поэтому я его отстегнул и оставил в лодке. Веревка сдирала мне кожу с ладоней, все конечности горели огнем. То и дело у меня начинала кружиться голова, и я думал, что меня вырвет. Из-за качки подниматься было труднее, и я несколько раз чуть не упал. Я заставил себя поднять голову и посмотреть туда, где деревянный край встречался с небом, усилием воли подталкивая себя двигаться дальше. Наконец я перевалился через борт и рухнул на палубу, большими глотками вдыхая зловонный воздух. Восстановив дыхание, я с трудом поднялся на ноги. Корабль качнулся подо мной, и я чуть не рухнул снова. Мне пришлось оставить фонарь в лодке, но луна светила ярко. Надо мной возвышались три мачты, края свернутых парусов трепетали на ветру. Я заметил темную надстройку на баке, уловил вонь испортившейся еды и догадался, что там находится камбуз. Я стал пробираться туда по палубе, для этого мне пришлось обойти огромную деревянную кадку. Запах с силой ударил мне в нос, я отпрянул. Я вспомнил, как когда-то давно Тэд рассказывал мне про кадки, в которых рабов заставляли испражняться среди фекалий их товарищей. Иногда они поскальзывались и падали, тогда их приходилось вытаскивать. Иногда их специально туда макали в виде наказания. За большой металлической решеткой на палубе был спуск в трюмы для рабов. Я замер, услышав какой-то звук. Голос или стон? Человек или дерево? Я не мог определить. Квартердек находился ближе к корме, и я быстро прошел к нему, испытывая непреодолимое желание покинуть этот корабль. Я попробовал открыть дверь и обнаружил, что она не заперта. На колышке рядом с дверным косяком висел фонарь, и я зажег его с помощью своего огнива. Передо мной открылся небольшой коридор. В него выходили двери нескольких кают. Вероятно, здесь жили капитан и его помощники. Простые матросы спали на палубе, как во время моих трансатлантических путешествий. Я достал пистолет. В первой каюте с потолка свисала пара гамаков. Большую часть пола занимали два матросских сундука. Я попробовал открыть их – оба оказались не заперты и пусты. Через иллюминатор я мог видеть огни Дептфорда. Следующая каюта была похожа на первую, только немного больше. Сундуки матросов снова оказались открытыми и пустыми. И снова я не нашел ничего существенного. Вероятно, экипаж забрал все личные вещи, когда корабль причалил. Третью каюту явно занимал капитан. Резная дубовая кровать, сундук для карт и стол для их изучения. Ни одного признака, что сейчас в ней кто-то живет. На кровати нет белья. Порыв ветра закачал корабль, старое дерево заскрипело. У меня скрутило живот. Последняя каюта была самой большой. В центре стоял стул, привинченный металлическими болтами к полу. У одной стены стояла печь – рядом со стойкой, на которой лежали железные клейма. На стенах висели другие предметы, многие из них я узнал – видел в скобяной лавке. Металлические маски. Кандалы. Расширитель для рта. На комоде стояли бутылочки и баночки, миски, ступка и пестик. Я открыл один из ящиков комода и увидел хирургические ножи и другие инструменты. Мои глаза остановились на небольшом металлическом устройстве. Еще до того, как я взял его, я понял, что это. Тиски для пальцев. Они оказались тяжелыми. Под винтом были металлические зубчики, я просунул между ними один из своих пальцев и стал поворачивать винт, пока не ощутил, как зубчики давят на палец. Я уставился на стул, внезапно осознав с совершенно твердой уверенностью, что именно здесь, в этом месте – в наполовину сумасшедшем доме, наполовину камере пыток, – убили Тэда. Но зачем он пришел сюда? Потому что, как и я, пришел к выводу, что Эван Вогэн не уезжал из Дептфорда. Как и я, он пришел к выводу, что Вогэна держат здесь. От Синнэмон как от свидетельницы толку не было. Брэбэзон не хотел давать показания. Вероятно, Тэд ему не доверял и сомневался, что он выступит в суде и скажет что-то против самого себя и своих друзей. Но он считал, что Вогэн на грани срыва. Приз, за который стоило побороться. Мысли о следующей части моих поисков наполняли меня ужасом. Я вернулся на палубу, взяв с собой фонарь. С трудом я справился с болтами на люке, который вел вниз на палубы для рабов. Когда я поднял крышку люка и опустил ее на палубу, навстречу мне выплыло облако еще более мерзкой вони. Склеп, чумная яма и гробница. Лестница вела во тьму. Чтобы спуститься, мне пришлось заткнуть пистолет за пояс. Корабль будто тонул под моими ногами, живот опять крутило. Мне страшно хотелось повернуть назад, но я заставлял себя спускаться ниже, пока не добрался до пола. Фонарь освещал только небольшой участок вокруг меня, за этим кругом света находилось огромное, погруженное во тьму пространство. Потолок был низким, примерно в пятнадцати сантиметрах над головой. Здесь скрип корабля был намного громче. Я снова услышал стон, похожий на голос из-под воды или плач ребенка во сне. Я снова достал пистолет. В полу передо мной был еще один люк, он вел на самую нижнюю палубу для рабов. Что-то вспыхнуло в света фонаря. Что-то блестящее. Я подошел ближе и увидел большой висячий замок, на который был закрыт люк. Он сиял новизной на фоне старого металла. – Капитан Вогэн? Вы там, внизу? – крикнул я и погремел замком. Молчание. Я содрогнулся, хотя здесь было жарко, как в аду. Я снова позвал Вогэна, и снова единственным ответом была тишина.