Глава сорок восьмая Что-то было не так. Для начала я был полностью обнажен. Рядом со мной в кровати лежала теплая обнаженная женщина. И это не Каро. Я был в Дептфорде. Какого дьявола? Я смог сфокусировать взгляд. Было еще темно, но в окно падал мягкий лунный свет. Я лежал в кабинете на складе. Встревоженный, я повернулся к тому, кто лежал рядом со мной. Я разглядел мускулистые плечи, валявшийся на полу парик из конского волоса. Натаниель Гримшоу. Я в ужасе отпрянул, и мое тело пронзила острая боль. К горлу подступила тошнота, все прежние страдания вернулись. Я вылез из кровати, стараясь сделать это как можно тише. Нашел свои бриджи на полу, надел их, продолжая в ужасе смотреть на обнаженного парня. Натаниель перекатился на бок и сонно улыбнулся мне: – Капитан Коршэм, еще темно. Возвращайтесь в постель. – Нет, – пробормотал я. – Мне нужно идти. – До моего четырехчасового обхода еще целый час. Мы можем провести его с пользой. – Застенчивость, звучавшая в его голосе, заставила меня отпрянуть. – Арчер рассказывал мне о вас, сэр. Он говорил о вас так, что и Ганимед [57] покраснел бы. Я все понял, едва вас увидев. Я всегда понимаю. – Нет, ты не прав. Я совсем не такой, как он. – Мне кажется, сэр, – а после сегодняшней ночи я не могу этого не знать, – что вы такой же, как он. – Не говори глупостей! Он врал. Я знал, что он врет. Натаниель встал с постели и подошел ко мне. Осознавая, что он полностью обнажен, я отвел глаза. Он протянул руку. – Давайте вернемся в постель, сэр. Я оттолкнул его руку, и тут меня осенило: – Ты приходил сюда с ним? С Арчером? Ты искал его в ту ночь, когда нашел труп? – Да, он приходил сюда несколько раз. Арчер был очень совестливым, в отличие от вас, сэр. Он сказал, что я еще слишком молод. Но он говорил со мной – давал мне советы. Мы в одиночестве идем по этому пути, к тому же еще и опасному. – Это не имеет ко мне никакого отношения. Слышишь? Неуклюже, слишком быстрыми движениями я принялся застегивать рубашку. Натаниель прошел к столу, все так же полностью обнаженным, и зажег лампу. – Вы уходите? Очень жаль. Но прежде чем вы уйдете, хочу напомнить вам одну вещь. Вчера ночью вы обещали мне деньги. Я не стал бы просить, но времена сейчас тяжелые. Я не поверил ему, но потянулся за своим кошелем и бросил несколько монет на стол, чтобы избавиться от него. Он с сомнением осмотрел их. – Я не это имел в виду, сэр. Понимаете, я не хочу заниматься работорговлей. На самом деле никто не хочет, но нельзя недооценивать отвращение, которое она у меня вызывает. Мне нужно двести фунтов стерлингов, чтобы расплатиться с долгами за гостиницу, и еще сто, чтобы снова пойти учиться. Шантаж. Когда-то давно Тэд говорил мне об этом. Шантажисты соблазняют других гомосексуалов, совершают извращенный половой акт, а потом угрожают обратиться к властям, если те не заплатят. Натаниель пока не угрожал мне, но я знал, что это случится, если я откажусь платить. Я вспомнил торговца, с которым он встречался в церковном дворе. Натаниель не был жертвой, как я тогда предположил. – Считайте это стипендией, – продолжал Натаниель. – Именной стипендией Коршэма. – Ты врешь. Ничего не было. Но я не мог этого доказать, а если Натаниель подаст жалобу, правосудие Дептфорда вряд ли будет благосклонно ко мне. А Кэвилл-Лоренс больше палец о палец не ударит, чтобы меня защитить. Улыбка исчезла с лица Натаниеля. – Я помню это совсем иначе, сэр. Думаю, что знаю, кому поверят мэр и магистрат. Я беспомощно смотрел на него: – Но у меня нет трехсот фунтов стерлингов. – Я знаю, что нет, сэр. По крайней мере с собой. Я вспомнил, что в полудреме видел, как он обыскивал мои вещи. Он спланировал это заранее. – Я навел о вас справки, сэр. Я слышал, что вы богатый человек. Отец вашей жены владел банком. Как она воспримет известие о нашей совместной ночи здесь? Говори ему все, что угодно. Только убирайся отсюда. – Хорошо, я дам тебе денег, но мне сначала нужно вернуться в Лондон. Я надел мундир, натянул сапоги, пристегнул меч. – Я знаю, что вы заплатите, сэр, – кивнул Натаниель. – Я буду ждать. Но учтите, что не очень долго. Потом я сам приеду к вам. Я открыл дверь кабинета, и мне в нос снова ударил кошмарный запах мертвечины. Я повернулся к Натаниелю: – У него ты тоже вымогал деньги? У Арчера. Он внимательно смотрел на меня, теперь в его бархатных зеленых глазах появилась жесткость, которой раньше там не было. – Арчер дал мне немного денег, потому что жалел меня и не хотел, чтобы я участвовал в работорговле. Но его карманы были не такими глубокими, как ваши. Не стоило тратить на него время. Кстати, именно благодаря ему у меня возникла эта идея. Он предупреждал меня, чтобы был осторожен… – Натаниель сделал паузу и улыбнулся: – Полагаю, что он предупреждал меня о необходимости быть осторожным с людьми вроде меня самого. * * * Сердце учащенно билось у меня в груди, кожа покрылась мурашками. Я шел к Дептфордскому Бродвею и думал о том, как этот парень раздевал меня, прикасался ко мне. Я остановился у обочины, и меня вырвало тем немногим, что я все-таки съел. Мне нужна была ясная голова, чтобы все обдумать, и я выбросил настойку Брэбэзона. Даже в состоянии паники меня продолжали мучить вопросы, на которые я пока не нашел ответов. Не Фрэнк Дрейк. Не Перегрин Чайлд. Тогда кто? К тому времени как я добрался до Бродвея, я еще нисколько не приблизился к ответам. Несколько завсегдатаев все еще пили в таверне на постоялом дворе. Один из них поднялся навстречу мне. Сципион. Он обвел взглядом мои синяки, его руки мяли полы шляпы. – Мистер Стоукс отправляет Синнэмон на свои плантации на Бермудских островах. Ей нужна ваша помощь. Я сел прежде, чем упал, и холодно посмотрел на него. Я считал, что Сципион сам виновен в этом. – Прошлой ночью он выбил из Синнэмон правду, – сказал Сципион. – Я не смог остановить его, хотя пытался. Он говорит, что больше не может ей доверять. Она умрет там. Я знаю, что умрет. Я не переживу, если еще и это будет на моей совести. – Если бы вы дали ей уйти, когда была такая возможность, то она уже была бы свободна и находилась в Лондоне. – Я знаю. – Он потер глаза. – Пожалуйста, помогите ей, капитан Коршэм. Я бы и сам пошел, но не думаю, что магистрат выдаст мне судебное постановление. – Я сомневаюсь, что Чайлд и мне его выдаст. – Она в Вулвиче, не в Дептфорде. Вулвич находится в юрисдикции гринвичского магистрата. На Бермудские острова не будет рейсов из Дептфорда до следующей недели, а Стоукс хотел, чтобы она исчезла немедленно. Он всегда такой, когда принимает решение. Корабль называется «Принцесса Шарлотта». Он снимается с якоря сегодня в шесть утра. Осталось меньше двух часов. Если я это сделаю, мое участие будет никак не скрыть. Это привлечет внимание общественности, последует скандал. Возможно, это ловушка. – Я видел вас в Гринвиче, – сказал я. – Вы разговаривали с Николасом Кэвилл-Лоренсом. – Какое отношение это имеет к делу? – Его голос стал напряженным, он заговорил громче. – Мне хотелось бы знать, что вы обсуждали. – Просто бизнес. Планы строительства нового Вест-Индского причала, которые вынашивает Стоукс. – Вы ожидаете, что я поверю, будто Стоукс отправил на такую встречу своего секретаря? Сципион прижал пальцы к вискам: – Стоукс не хотел присутствовать там лично. Состоялось небольшое обсуждение, были даны определенные заверения. Мистер Кэвилл-Лоренс ушел счастливым человеком. Он имел в виду взятку. Чем больше я об этом думал, тем больше это имело смысл. Кэвилл-Лоренс был заместителем министра по вопросам войны и отвечал за защиту карибских колоний. Несомненно, он участвовал в ключевых дискуссиях о месторасположении нового причала. В Уайтхолле процветала коррупция, даже в кабинете министров. Поэтому меня не очень удивило, что Кэвилл-Лоренс берет взятки. – Значит, Стоукс получит свой причал? – Возможно. Предполагаю, что люди из Уоппинга тоже не теряют время зря. Я закрыл глаза, чтобы комната перестала вращаться. – У вас остается мало времени, – ворчливо и раздраженно произнес Сципион. Я чувствовал его отчаяние. В скольких же направлениях его тянуло! Он хотел построить себе нормальную жизнь здесь, в Дептфорде. Его вынуждали работать тюремщиком Синнэмон, Авраама и других рабов Стоукса. Он чувствовал родство с другими африканцами, которое так сильно пытался подавить. Теперь, кажется, в нем что-то сломалось. Часть меня жалела его. Часть меня решила использовать его муки мне на пользу.