Сержант долго изучал мой документ, а затем по рации вызвал своего начальника. — Верните удостоверение, — попросил я его. — Вы же ознакомились с ним. Сержант не захотел услышать моей просьбы и усиленно вертел головой, пытаясь отыскать в толпе своего шефа. — В чем дело? — настаивал я. — Вы вернете удостоверение? В этот момент к нам подошел капитан милиции: — Что случилось? Сержант отвел его в сторону и стал объяснять, периодически кивая на меня. Капитан, взяв у него мое удостоверение, подошел ко мне. — У вас есть еще какие-либо документы, подтверждающие цель вашего приезда к нам в республику? Я достал командировочное удостоверение, приказ министра внутренних дел СССР и все это протянул капитану. Тот внимательно ознакомился и вернул мне: — Извините, можете проходить на посадку. С оружием определитесь сами. Я, взяв вещи, направился в зал, где у выхода на летное поле уже скопилось человек десять. Всех пассажиров нашего рейса вывели из аэропорта и посадили в холодный автобус. Спустя минуту автобус тронулся и через триста метров остановился у небольшого самолета, напоминающего легенду Великой Отечественной войны У-2. — А он сможет лететь? — услышал я вопрос рядом стоящей женщины. — Не беспокойтесь. На нем не так опасно, как на больших самолетах, — ответил ей мужчина в надвинутой на глаза шапке. Мне еще ни разу не приходилось летать на подобных конструкциях, и я с огромным любопытством разглядывал этот аппарат. Наконец, мы один за другим поднялись в самолет и стали рассаживаться по местам. В салоне было ужасно холодно, иллюминаторы и стены покрылись слоем льда. Рядом со мной села женщина лет сорока пяти и привычным движением руки нашла бумажный пакет, размещенный в кармане кресла. Мотор взревел, и самолет стал набирать взлетную скорость. Он быстро оторвался от земли и поднялся в воздух. Чтобы разглядеть расстилающуюся под нами красоту, я достал из кармана пальто перочинный нож и начал им соскабливать лед со стекла иллюминатора. Очистив и затаив дыхание, прильнул к иллюминатору, стараясь рассмотреть местность, над которой мы летели. А под нами, словно белая скатерть, лежала бесконечная ровная степь, и на ней не было ни одного кустика. Романтика полета закончилась минут через пятнадцать — наш «лайнер» стало кидать из стороны в сторону, как в море утлое суденышко. Мотор ревел так, что казалось, что он вот-вот сорвется с креплений и улетит вдаль самостоятельно. Моя соседка поднесла пакет ко рту, и я услышал соответствующие обстановке звуки. «Наверное, плотно позавтракала», — подумал я. — Извините, — умудрилась сказать женщина. — Представляете, приходится летать чуть ли не каждую неделю, но никак не могу привыкнуть к этому самолету. Воздушные ямы выворачивают наизнанку. Мы летели около трех часов. Из кабины вышел пилот и объявил, что через двадцать минут будем садиться в столице Тургайского края городе Аркалыке. Я вспомнил о Сталине. Он отбывал здесь одну из своих ссылок. «Интересно, что из себя представляет сейчас этот город?» Самолет, в очередной раз взревев двигателем, стал медленно снижаться. А минут через пять коснулся бетонной полосы и, подпрыгивая, как шаловливый козел, побежал по ней. Наконец, все затихло, мы остановились, взяли вещи и стали один за другим выходить из самолета. Маленький ПАЗик довез нас всех до здания аэропорта. Из автобуса я сразу увидел группу работников милиции, стоящих около касс, и направился к ним. — Вы кого-то встречаете? — спросил я у одного из них. Тот кивком дал понять, что да, и, переложив из руки в руку книгу, представился: — Мы из оперативно-следственной бригады МВД СССР. Встречаем заместителя группы Абрамова. Это вы? — Угадали. Это я, — улыбнулся я, и мы все вместе направились на выход. Через час я уже был в гостинице и, быстро разложив по полкам личные вещи, как драгоценность достал схему. Развернув ее и убедившись, что она в полной сохранности, опять свернул и аккуратно отложил на время. В принципе я был готов к работе и, выждав минут пять, связался с городским отделом милиции. А еще через десять минут дежурный по отделу доложил мне о прибытии машины. * * * На следующий день началась полноценная работа. Я собрал всю группу в актовом зале местного отдела. Передо мной сидели человек тридцать откомандированных со всех городов Советского Союза офицеров. В связи с отсутствием руководителя нашей группы я взял руководство в свои руки. Коротко довел до присутствующих суть дела, разбил всех на семь самостоятельных подгрупп и назначил в них старших. По данным, переданным мне местным отделом КГБ, часть автомашин буквально за три дня до нашего прибытия выехала за пределы Аркалыка в неизвестном направлении. «Интересно, кто мог проинформировать их? О прибытии нашей группы знало очень ограниченное число лиц. Неужели и здесь предательство?» Получив задание, коллеги стали расходиться. Многим из них предстояла дальняя дорога. Необходимо было проверить все подразделения ГАИ, в которых регистрировались краденые машины. Населенных пунктов, где располагались эти подразделения, оказалось около десяти. Я сидел в актовом зале и рассматривал карту Кустанайской области, когда вошел начальник местного отдела милиции. — Кунаев, — представился он мне и протянул руку. — Очень приятно, — ответил я и пожал его сухую крепкую руку. — Вы случайно не родственник первому секретарю Казахстана? — К сожалению, нет, — по его широкому рябому лицу растеклась улыбка. — Я для вас выделил отдельный кабинет. Это нехорошо, когда большой начальник сидит вместе с подчиненными в актовом зале. Не хотите посмотреть? Я хотел. Мы отправились по коридорам большого здания. Поднялись на второй этаж и остановились у двери, обшитой черным дерматином. Начальник милиции достал из кармана ключи и отпер дверь. Пошарив рукой по стене, включил свет. Кабинет был небольшим, но очень уютным. Единственное окно выходило на плац, где маршировали солдаты воинской части, примыкающей к зданию милиции. Я поблагодарил коллегу и попросил его по возможности занести сюда еще один стол — для руководителя бригады. — Вы не переживайте, Виктор Николаевич, для вашего начальника мы приготовили отдельный кабинет, — сообщил Кунаев. Минут пять понаблюдав, как я располагаюсь, он вышел. Я повесил на стене свою схему и приступил к работе. Вечером ко мне занесли несколько коробок с документами, изъятыми в регистрационном подразделении местного отдела ГАИ. — Ну что, Кузьмин, — спросил я старшего группы, — нашли что-нибудь интересное? — Да, есть кое-что, но все это нужно тщательно проверять. Вы не поверите, здесь такой бардак с документами, я еще такого не видел! — Давайте, ребята, разбирайтесь поскорее, времени у вас немного. Подготовьте материалы по изъятию документации местных автохозяйств. Думаю, мы найдем там много интересных вещей. — Хорошо, Виктор Николаевич! К утру все будет готово. Я вышел из кабинета и на служебном автомобиле, предоставленном местным отделом милиции, поехал в аэропорт — встречать начальника оперативно-следственной бригады полковника Лазарева. * * * Шиллер мчался на новом «КамАЗе», не веря в свалившееся счастье. Он миновал Башкирию и, взглянув на приборы, решил, что необходимо срочно заправиться — топлива оставалось километров на сорок-пятьдесят. Увидев на дороге пост ГАИ, Шиллер остановился и направился к дежурным: — Слушай, командир, далеко тут до заправки? Топлива почти не осталось. Гаишник, окинув водителя взглядом с ног до головы, нехотя процедил: — Места здесь глухие. Заправок на трассе почти нет. До ближайшей километров пятьдесят, а может, и больше. Ты что, впервые на этой трассе? — Да, раньше как-то не приходилось ездить в эту сторону, вот и попал с горючкой. Может, Бог даст, и дотяну! Курт взобрался в кабину и, достав из сумки дорожный атлас, стал изучать карту. До Челябинска оставалось километров двести. Он надавил на газ, и машина тронулась. Автозаправочная станция оказалась не так уж и далеко, и он самостоятельно до нее добрался. Заправившись, тут же двинулся дальше. Стало темнеть, и Шиллер решил остановиться переночевать. Впереди заманчиво светились знакомые огни гостиницы «Уральские самоцветы». «Снаряд в одну воронку дважды не падает», — решил Шиллер и свернул к гостинице. Уже в дверях он столкнулся со своей старой знакомой — администратором Верой. Это произошло столь неожиданно, что он прямо опешил, но поздороваться все-таки смог: