Гаргано и Ландерс переглянулись и вышли из комнаты. Вернулись Роуз и Браун. Роуз открыл большой конверт манильской бумаги и вынул несколько глянцевых фотографий, которые он разложил на столе перед Делукой. – Это увеличенные копии скрытых отпечатков, снятых в «Тандерберде» Фрэнка Коломбо, – сказал старший следователь. – Вы видите в них что-нибудь необычное? – Они выглядят размазанными, – предположил Делука. – Что-нибудь еще? Делука отвернулся и ничего не ответил. – Разве они не выглядят так, будто их оставил человек, у которого отсутствует один палец и часть другого? – спросил Роуз. – Эти отпечатки не имеют ко мне никакого отношения, – заявил Делука. – Фрэнк, – ровно сказал Роуз, собирая фотографии, – я дам вам последний шанс осмыслить свое участие в этом деле. Последний шанс сотрудничать, для протокола. Последний шанс помочь себе. Либо воспользуетесь, либо сами за себя. Делука закрыл лицо руками и заплакал. – Могу я… могу я снова поговорить с Гаргано? – запинаясь, спросил он. Роуз и Браун быстро вышли, и вернулся Джин Гаргано. Все чувствовали, что признание неизбежно. – Фрэнк, мы хорошо знаем, как все это произошло, – сказал Гаргано, протягивая хлюпающему фармацевту несколько салфеток. – Мы просто хотели бы услышать от вас. Разумнее рассказать правду. – Я хочу задать вопрос, – вытирая глаза, сказал Делука. – Гипотетически говоря, если эти убийства совершили этот парень и эта девушка, каково будет наказание? В Иллинойсе нет смертной казни, верно? – Смертной казни нет, верно, – подтвердил Гаргано. – Когда вы говорите «этот парень и эта девушка», вы имеете в виду себя и Патти Коломбо? – Я не хочу этого говорить, – ответил Делука. – Я просто говорю гипотетически. – Я не могу сказать вам, каково будет наказание, – сказал Гаргано. – Это решают судья и присяжные. – Ну, если бы это сделали мы, – спросил Делука, – есть ли возможность отправить нас в одну тюрьму, где мы могли бы быть вместе? Гаргано недоверчиво на него посмотрел, но Делуку это не остановило. – Единственное, чего мы хотели в жизни, – это быть вместе и остаться вдвоем, – сказал он и снова заплакал. – Я просто хочу знать, каковы шансы, если Патриш и я признаем себя виновными в убийствах, нас приговорят к одному и тому же месту. Или нас могут отправить в больницу вместо тюрьмы, потому что, вы понимаете, условия будут лучше, и наши шансы видеться будут выше… – Я не могу ответить на эти вопросы, – честно сказал ему Гаргано. – Но я могу вам сказать: этим гипотетическим разговором мы ничего не добьемся. Я хочу, чтобы вы рассказали мне о своей причастности к этим убийствам. Делука покачал головой. – Я не хочу делать никаких заявлений, не поговорив с Патриш. Я не хочу, чтобы она подумала, что я подвел ее. Гаргано открыл двери, и вошел Рэй Роуз. – Никаких заявлений, – сказал Гаргано. – Послушайте, я не хочу, чтобы об этом разговоре знала Патти, – сказал еще Делука. – Она не узнает, правда? – Прежде чем это закончится, все узнают все обо всех, – сказал Роуз. – Фрэнк, три человека мертвы, помните? 34 Июль 1975 года Все было распланировано: уйти из дома Делуки, найти и при финансовой помощи отца снять собственное жилье, вернуть благосклонность своей семьи, завести прочные отношения с Эндрю Харпером – другими словами, размотать запутанный клубок, в который превратилась ее жизнь. И тут снова явился Фрэнк Делука с той приманкой, которая, он не сомневался, сработает. Он знал, что именно об этом она мечтала, когда в него влюбилась, это были ее девичьи грезы, ее фантазии о заборе из белого штакетника: они с Фрэнком поженятся, родят детей и будут жить долго и счастливо. Его слова о том, что он бросает семью и женится на ней, явно прозвучали для нее чистейшим заявлением подлинной любви. Вырежи он свое сердце и положи на стол, он не поразил бы ее сильнее. Это был ее Фрэнк – такой, каким она всегда хотела его видеть. В конце концов она добилась того, чего так долго и больше всего на свете хотела, но ее четко спланированный, тщательно разработанный новый курс полетел в тартарары. Она не сразу отказалась от всех своих недавних планов, но принялась копаться у себя в голове, сравнивая друг с другом двух мужчин, вокруг которых крутился выбор ее будущего: Фрэнка Делуку и Эндрю Харпера. Именно присутствие в ее жизни Эндрю если не породило, то, по крайней мере, укрепило в ней желание начать все сначала. Но Эндрю, как она теперь себя убеждала, был решающим фактором в ее жизни только тогда, когда она испытывала к Фрэнку Делуке не лучшие чувства. Когда Фрэнк внезапно вернулся со своим невероятным предложением, Эндрю быстро превратился в проблему. Как, например, он отреагирует, если когда-нибудь узнает о ее прошлых неблаговидных поступках? Каковы окажутся пределы его бойкой самоуверенности, узнай он, что она сосала черный член Андре, а ее фотографировали, что Фрэнк трахал ее перед зеркалом в задницу, что она крала и расплачивалась чужими кредитными картами, поддельными чеками? Так как отреагирует Эндрю? Без сомнения, это будут ужас и недоверие, крайнее неприятие и, наконец, осуждение. Светским Эндрю Харперам нравится, чтобы все было как должно. Боже, он временного лишения водительских прав стыдился! Патрисия убедила себя, что она не сможет жить с Эндрю в постоянной лжи, это было бы несправедливо по отношению к нему. Ей придется ему во всем признаться, если они собираются строить более серьезные отношения. И в тот момент, когда она раскроет свое ужасное прошлое, он, скорее всего, побледнеет, и это будет конец. Фрэнк же все знал, все понимал, все принимал. И Фрэнк был готов пожертвовать ради нее всем: женой, детьми, красивым домом – возможно, даже своим блистательным будущим в «Уолгрин», она вспомнила, как однажды он сказал, что для его послужного списка будет не очень хорошо, если он бросит семью ради сослуживицы. Конечно, она уже не сослуживица, но это ничего не меняет – наоборот, делает даже хуже, потому что теперь она бывшая сослуживица, уволенная за кражу. «Уолгрин» наверняка его уволит, так что он тоже потеряет работу из-за Патрисии. Как будто Фрэнк пришел к ней голым и одиноким, и только ее руки, ее объятия, ее тепло и любовь придавали ему смелости и энергии, чтобы начать все сначала. Фрэнку она нужна. Эндрю – нет. Она сказала об этом Эндрю. Патрисия согласилась позволить Делуке переехать к ней. Они изменили договор аренды квартиры с ее фамилии на «мистер и миссис Делука». Теперь она снова столкнулась с необходимостью снискать расположение своей семьи – на этот раз с новым и значительно более сложным сценарием: ей нужно было убедить их принять Фрэнка. Она решила, что единственный способ добиться успеха – не обман или хитрость, а прямой и правдивый подход. Это был бы новый способ общения с родителями, и она абсолютно не представляла, каковы будут результаты. Когда она пришла к ним и сказала, что ей нужно серьезно поговорить, Мэри Коломбо сразу подумала, что дочь беременна, потому что ничего хуже ей, видимо, в голову прийти не могло. Патрисия заверила их обоих, что это не так, а потом сообщила им, что с Эндрю Харпером она рассталась и будет с Фрэнком Делукой. По ее словам, Делука разводится, после чего он и Патрисия поженятся. – Он живет с тобой в той квартире? – первое, о чем ее спросил отец. За квартиру платил Фрэнк Коломбо. – Нет, папа. Об этом ей пришлось солгать. – Он все еще живет дома, пока они с Мэрилин обсуждают детали развода. Мэри Коломбо сразу начала оплакивать бедных невинных малышек, пятерых, но Патрисия спросила, неужели развод родителей хуже, чем расти в доме, где папа и мама больше не любят друг друга? Потом Мэри обрушилась на разницу в возрасте. Через десять лет Патти будет всего двадцать восемь, а Делуке – почти пятьдесят. – Разница в возрасте не имеет значения, – твердо заявила Патрисия. – Мы любим друг друга, важно только это. Фрэнк Коломбо то закрывал лицо руками, то с тоской глядел на свою единственную дочь. Она планировала выйти замуж за мужчину почти его возраста. У нее будет пятеро приемных детей, двое из них ровесники ее брата. Ей придется помогать ему поддерживать семью, пока все эти дети не вырастут. У нее никогда не будет ничего своего – ни дома, ни новых машин, возможно, даже собственных детей. Это был его худший кошмар. Мэри с отвращением назвала Делуку «растлителем малолетних», но Патрисия отказалась вступать с ней в перепалку с переходом на личности. – Знаю, вам это не понравится, – сдерживая слезы, сказала она. – Знаю, что я сильно вас разочаровала, Боже, я сильно разочаровала себя. Я не хочу никого обижать: ни вас, ни Мэрилин, ни детей Фрэнка. Я просто хочу быть счастливой. Она торжественно заявила, что этот человек готов ради нее пожертвовать всем, отказаться от всего, что у него есть, чтобы быть с ней и любить ее. Она не упустит свой шанс на такое счастье. Когда Патрисия уходила, ни мать, ни отец не попытались задержать ее и поговорить еще, они оба сидели, качая головами. У лестницы, ведущей к входным дверям, Патрисия остановилась и бросила последнюю реплику: – Надеюсь, что когда-нибудь вы оба меня поймете. Выходя из дома, она не верила, что этот день когда-нибудь наступит. Не прошло и месяца, как Делука к ней переехал, и Патрисия поняла, что блаженного союза, о котором она мечтала, не будет. Первые пару недель все было почти так же, как когда они только начали ходить в мотель, когда ей было шестнадцать. Они не могли насытиться друг другом. Быть наедине, голыми, когда и как им хотелось, вместе ложиться спать и вместе просыпаться, ласкать, целовать, трогать друг друга, говорить все, что угодно, не опасаясь посторонних ушей, – для Патрисии это походило на исполнение ее первоначальной мечты. Патрисии казалось, что Фрэнк испытывает те же чувства, но по другим причинам. Уход из семьи – от пристального взгляда жены, постоянной суматохи пятерых детей – словно снял с его плеч груз, позволив ему расслабиться. Патрисия никогда его таким не видела. – Это такое удовольствие – после работы приехать сюда, в твою квартиру, – сказал он ей, – а не в тот зоопарк домой. Я не знаю, как я все эти годы это выдерживал. Вечером в среду и воскресенье он ужинал с женой и детьми. Патрисия не препятствовала его желанию видеться с детьми столько, сколько он хотел, уверяя его, что из-за нее он не обязан придерживаться какого-то жесткого графика. Но он все равно подчинялся распорядку. – Два вечера в неделю – для них вполне достаточно. Через неделю после переезда Фрэнка Мэрилин Делука подала на развод, и Патрисия заехала на Брэнтвуд, сообщить эту новость родителям. Впечатления на них это не произвело. Отец едва заметил ее присутствие, а мать лишь отмахнулась. Патрисия пообещала себе на них не сердиться, как бы холодно они ни отреагировали. – Я просто хотела, чтобы вы знали, – сказала она, – что в июне или июле следующего года мы с Фрэнком поженимся. Как раз в преддверии ее двадцатого дня рождения и тридцать восьмого Фрэнка.