– Ты не поверишь, насколько дружелюбный, – сказала она. – У меня есть то, что ты хотел. Лэнни взял переданные ею листы бумаги. На верхнем был план дома на Брэнтвуд, 55. Патрисия наклонилась, чтобы указать на важные места: лестницу на главный уровень дома и вниз, в спальни и гостиную, спальню брата, спальню родителей, которая с тех пор, как Патрисия ушла из дома, снова была наверху, двери, ведущие в дом с веранды, из гаража, со двора. Лэнни выслушал экскурсию Патрисии по плану дома, а потом начал задавать вопросы, которые, в его представлении, должен был задать профессиональный киллер. – Двери гаража электрические? – Да. – Думаю, я смогу узнать, на какой частоте он работает, и зайти, – спокойно произнес он. – Если ты сможешь, – предложила Патрисия, – я смогу зайти в дом под видом того, что хочу оставить подарок для Майкла, и незаметно открыть для тебя изнутри раздвижные стеклянные двери. Кроме поэтажного плана Патрисия дала ему еще один листок: распорядок дня родителей. Она предложила Лэнни войти перед рассветом и спрятаться где-нибудь в доме, пока Майкл не пойдет в школу. – Если хочешь, я могу прикончить и твоего брата, – сказал Лэнни. – Нет! – тотчас пришла в ужас Патрисия. – Нет, только не Майкла. Он ни за что не должен пострадать. В конце встречи Лэнни сказал Патрисии, что позвонит ей, если ему понадобится что-нибудь еще. Возвращаясь домой, Патрисия все еще была немного встревожена тем, что Лэнни предложил заодно убить и Майкла. «Чертов засранец, – подумала она. – Считает, что она закажет убийство своего брата?» За кого он ее принимает? В следующие несколько недель Патрисия делала все возможное, чтобы обуздать паранойю Фрэнка в ожидании от Лэнни Митчелла известий о том, когда будет произведено нападение. Возможно, ей было бы легче, если бы пару раз Фрэнк не пришел домой в ярости от того, что Майкл снова заходил в аптеку и опять пристально на него смотрел. – Клянусь Богом, – пригрозил Делука, – я выйду из аптеки и схвачу этого парня за горло, если он не прекратит! Я знаю, его подсылает твой старик! Патрисия умоляла его успокоиться. Майкл, уговаривала она, всего лишь ребенок. Возможно, он слышал, как отец ругал Делуку, и пытался вести себя как крутой. В конце концов она заставила Делуку пообещать, что он не причинит Майклу вреда. Не получив в течение следующих десяти дней вестей от Лэнни, Патрисия ему позвонила. Он дал ей расплывчатое оправдание наемного убийцы. – Люди, которые должны одобрить этот заказ, все еще не дали согласия. Прошла еще неделя. Она снова позвонила Лэнни. Похоже, он не слишком торопился ей услужить. – Патти, все это требует времени, – небрежно сказал он. «Замечательно», – подумала она. Она оказалась между разгневанным отцом, размахивающим винтовкой, и бредящим, невменяемым бойфрендом, а тут и младший братишка-умник с его играми в гляделки, а ко всему до кучи добавился еще гребаный мудак – наемный убийца Лэнни, говоривший ей, что на подобные дела нужно время. А времени у нее практически не было. «И, – подумала она, – она тоже скоро сойдет с ума». Но у нее не оставалось иного выхода, кроме как продолжать ждать. Прошло еще десять дней. Наступил ноябрь, становилось все холоднее. И темнело уже рано, после четырех. Это означало, что Фрэнку придется возвращаться домой в темноте ежедневно, а не только с вечерней смены. Теперь он боялся не только незнакомцев, но и теней. Он входил в квартиру и сразу засовывал под дверную ручку стул, после чего на улицу его и землетрясением было не выгнать. Проклятую немецкую овчарку каждый вечер выгуливать приходилось, естественно, Патрисии. В конце концов она не выдержала и позвонила Лэнни в третий раз, почти умоляя: – Слушай, мне нужно с тобой поговорить, мне нужно уладить этот вопрос. Мы можем где-нибудь встретиться? Лэнни согласился встретиться с ней в баре «Где еще?». Одеваясь на встречу, Патрисия была полна решимости объяснить Лэнни серьезность фактора времени в этой ситуации. Она должна показать ему, что каждый день был мукой и пыткой для нее и ее любимого человека. Ей надо заставить Лэнни Митчелла действовать. Войдя в зал «Где еще?», Патрисия удивилась, увидев с Лэнни Романа Собчински. Однако она сохранила хладнокровие. – Привет, ребята. Как дела? Лэнни поприветствовал ее так же радушно, но Роман просто кивнул, сохраняя непроницаемое выражение лица. Это была их первая встреча с того вечера, когда Патрисия пошла с ним на свидание и отказалась заниматься с ним сексом. Даже назвала его задротом. Тот, в свою очередь, проколол ей шины, якобы для того, чтобы не дать сбежать с вечеринки, но явно не без злости, – злости за нестерпимое оскорбление мужского достоинства, отказ в сексе. Патрисия знала, что с Романом Собчински отношения у нее зыбкие. Она отказалась с ним трахаться и грубо обозвала – после того, как Лэнни подчеркнул, насколько Роман «крутой», и какую «услугу» Роман мог ей оказать. Теперь она решила покаяться и начала с Лэнни. – Послушай, прости, что я надоедала тебе всеми этими звонками. Просто я в трудном положении, понимаешь, из-за времени. Мой парень Фрэнк сходит с ума, думая, что мой отец первым до него доберется. Мне действительно нужно что-то предпринять как можно скорее. Лэнни ничего не сказал, просто посмотрел через стол на Романа. Патрисия проследила за его взглядом и обнаружила, что Роман пристально смотрит на нее, поджав рыбьи губы. Патрисия все сказала четко и ясно. Ей придется поговорить с Романом. Сукин сын. – Думаю, Лэнни рассказал тебе, чего я хочу, – обратилась она прямо к Роману. – Да, – тихо сказал Роман. – Ты хочешь, чтобы твоих родителей убили. Патрисия ждала, пока Роман продолжит разговор, но он просто сидел, барабаня по столешнице короткими пальцами. Иногда он поглядывал на Лэнни, как будто они молча оценивали ее. Это немного нервировало, но оба заговорщика явно того и добивались. – Давай поговорим об этом за обедом, – наконец сказал Роман. Они отправились в ресторан «Ала Моана» в двух кварталах оттуда. На его вывеске красовались надпись стилизованными восточными буквами «кантонско-американо-полинезийская кухня» и по паре пальм с каждой стороны. Как во второсортном фильме. Не намного лучше был и интерьер: пыльные рыболовные сети и поддельные кокосы, эрзац южной части Тихого океана в духе чикагского пригорода. После того как они сели за уединенный столик и сделали заказ, Патрисия снова заговорила об убийстве. – Будет убийство или нет? – Оно определенно возможно, – признал Роман. Только после обеда Роман наконец соизволил подробно обсудить этот вопрос. – Патти, – тихо сказал он, – мне придется напомнить тебе о суровой реальности жизни. Во-первых, мы не видели от тебя ни цента аванса по этому контракту. Патрисия сказала ему, что денег у нее нет, но вновь повторила, как уже говорила Лэнни Митчеллу, что, когда все закончится, денег у нее будет много. Она и Майкл были единственными наследниками. Она знала, что у отца в банке около пятидесяти тысяч и около ста тысяч по страхованию жизни. Когда все закончится, она сможет заплатить все, что они захотят. Роман явно обдумывал этот вариант. Он несколько раз взглянул на Лэнни, а потом сказал, что, по его мнению, деньги могут подождать. После выполнения контракта они, заверил он, смогут создать фиктивную корпорацию, а Патрисия сможет внести в нее деньги под видом инвестора. Патрисия сказала, что так и будет, но они должны это сделать. Но Роман все еще колебался. Лэнни тоже. Роман вертел спичечный коробок, а Лэнни стакан с выпивкой. Они глядели друг на друга, на нее, снова друг на друга. Патрисия понятия не имела, что будет дальше. – Негоже заключать подобную сделку без каких-либо предварительных условий, – наконец произнес Роман. – Подтверждения добрых намерений, – добавил Лэнни. Патрисия покачала головой. Она уже сказала им, что денег у нее нет и получить она их пока не может. Чего они от нее хотели? – Ты можешь положить на стол свою задницу, – тихо предложил Роман. Взгляды обоих мужчин устремились на нее, Лэнни смотрел сбоку, Роман – с противоположной стороны стола. Патрисия откинулась назад и медленно кивнула. Вот и все. Старая история. Если женщина не может заплатить деньгами, она должна заплатить телом. А мужчины как будто всегда точно знают момент, чувствуют, когда женщина доведена до края, загнана в угол, когда она в отчаянном положении. И предлагают. Обычно так: «Послушай, мы наверняка сможем что-нибудь придумать». Своеобразный тонкий намек, смысл которого тем не менее всегда очевиден. Парочка этих парней обошлась даже без тонких намеков. «Ты можешь положить на стол свою задницу». «Патти Энн, теперь ты взрослая девочка, – сказала она себе. – Это взрослый мир». – Хорошо, – после долгого молчания сказала она, – если нужно, моя задница на столе. Встретиться с ними Патрисия должна была тем же вечером в небольшом доме в Глендейл-Хайтс, одном из пригородов к югу от Элк-Гроув-Виллидж. Дом принадлежал Рону Троссу, коллеге Лэнни по автосалону. Лэнни сказал Роману, что Тросс часто предоставлял его другим продавцам автомобилей для сексуальных утех. Когда в тот вечер они вышли из ресторана «Ала Моана», Лэнни немного поднял Патрисии настроение, попросив ее принести фотографии всех, кто жил в доме на Брэнтвуд. Для нее его просьба прозвучала равносильно тому, как если бы он сказал: «Все готово, я действительно собираюсь это сделать». Однако вскоре она поняла, во что на сей раз ввязалась. Шла в чужой дом, чтобы заняться сексом с двумя парнями, которых едва знала – один из них уже злился на нее за то, что она отказала ему в сексе в первый раз. «Ты так чертовски глупа, Патти Энн, – молча отчитывала она себя, даже используя свое «старое» имя, которое она теперь ненавидела. – Ты можешь войти в этот проклятый дом и уже никогда из него не выйти, тебя никто больше не увидит». Возможно, ее даже заманивали на групповуху, и занюханные продавцы подержанных автомобилей из большого чикагского пригорода уже занимали очередь, чтобы урвать от нее кусочек. Она подумала, что ей, возможно, следует позвонить Фрэнку и попросить его принести фотоаппарат. Тем не менее она знала, что никто ее ни к чему не принуждал. Это ее идея, ее попытка решить проблему, с которой они с Фрэнком не могли справиться. Когда она добралась до дома Рона Тросса, Роман и Лэнни уже были там – к счастью, одни. Патрисия села с ними в гостиной и почему-то почувствовала себя обязанной попытаться оправдать свое присутствие. – Я хочу, чтобы вы, ребята, поняли, что я делаю это для своего мужчины, Фрэнка. Я люблю этого парня больше всего на свете, и нет ничего, чего бы я для него не сделала. Роман и Лэнни заверили ее, что не только понимают, но и уважают ее за это. Патрисия дала Лэнни принесенные фотографии: одна – отца, одна – матери и одна с Майклом, держащим семейную собаку. – Теперь, – сказала она, когда Лэнни посмотрел на фотографии, – у тебя есть все необходимое, чтобы убить моих родителей? – Да, конечно, – небрежно ответил Лэнни. Патрисия спросила, как скоро это будет сделано, Роман категорически заявил, что не раньше первого января. У Патрисии упало сердце. Еще даже Дня благодарения не было. Она боялась, что праздники ей придется провести с этой нависшей над ними всеми угрозой. И она не знала, сколько времени пройдет, прежде чем ее отец начнет действовать. Она боялась, что не сможет выдержать напряжения. – Неужели вы не могли бы сделать это перед Днем благодарения, как своего рода праздничный подарок для меня? – спросила она, пытаясь быть кокетливой. Роман покачал головой. Никакого выхода не было. Совсем. – Готова приступить к делу? – спросил он наконец Патрисию.