— Ху-лу-бу-лу. — Анетта фыркнула и ткнула Сару локтем в бок. Та оставила этот жест без комментариев. — Ага, вот она. Та самая девушка, что распространяет благостную карму перед открытием очередного ночного клуба. В общем, прорицательница и целительница на службе у джетсеттеров[19]. — Никогда о ней не слышала. Вот эта вот миниатюрная брюнетка? Да ей не дашь больше пятнадцати лет! — Анетта приникла к экрану. Вполне возможно, она все-таки скоро сподобится протереть очки. — Видимо, благостная карма помогает ей сохранить молодость. — Ха! — Весьма активно пользуется Инстаграмом, почти ежедневно размещает фотографии в сопровождении подробных пояснений. — Сара напечатала что-то на клавиатуре. — Вот послушай, что она написала в среду днем, причем по-английски: «Если вам кажется, что ваша жизнь зашла в тупик, и вы не знаете, что предпринять, уверенно прыгайте навстречу будущему, отдайтесь на милость неизвестности…» — Что за бред! И почему она пишет по-английски? — Наверняка у нее полно иностранных клиентов. — Эта индустрия начинает действовать мне на нервы. Как вообще кто-то может постоянно крутиться в этой отрасли? — У нас-то в полиции ведь все замечательно, правда? Анетта покачала головой: — Мы, по крайней мере, иногда выходим подышать свежим воздухом, этим людям тоже не помешало бы… что ты еще нашла? Сара Сайдани, которая давным-давно не имела возможности подышать свежим воздухом, жестко ударив по клавиатуре, вывела на экран новую фотографию. Альфа стоял на переднем плане вполоборота к фотографу и пил из бокала прозрачную розоватую жидкость с кубиками льда. Возможно, это и был тот самый роковой бокал. — Я переслала увеличенное изображение криминалистам, только не уверена, что это будет полезно. — Сара ненадолго увеличила масштаб, затем вернулась к нормальному режиму просмотра. — Когда будет время, я еще займусь проверкой персонала, обслуживающего мероприятие. Они наняты в бюро «Beautiful people». — А кто там на заднем плане? Все размыто. — Она сняла очки и не очень тщательно протерла стекла рукавом. На втором плане на танцполе стояла Лулу Суй в обнимку с рослым мужчиной. Его лоб покоился у нее на плече, руки безвольно повисли. Казалось, что в вертикальном положении он держится исключительно благодаря Лулу Суй. Мужчиной этим оказался Йоханнес Ледмарк. Анетта почувствовала, как кожа съеживается на шее, ощутила прохладный ветерок, заставивший ее голову непроизвольно дернуться. — Она тоже в списке на допрос, гадалка эта? Есть ее телефон и адрес? — Тоже. — Сара продолжала печатать. — Я послала тебе мейл с контактами Йоханнеса Ледмарка, Сёрена Вести и Лулу Суй. Хм, Эстерсёвай, 2150 Рыболовецкая гавань — такое впечатление, что она живет в поселении хиппи в Нордхавнен. — Объясни мне, что, черт возьми, это за люди такие? Я лично куплю хот-дог первому представителю индустрии моды, который проживает в Ванлёсе и назвал своих детей как-нибудь по-простому — Томас и Рикке, например! — А как там ваших псин кличут? — Сара задала вопрос, не отрывая взгляда от экрана. — Кажется, Хенир и Тор, а третью? — Не надо этих масляных усмешек, принцесса. Тут скандинавская мифология, это другое дело. К тому же мы-то живем на Грэве Стран. В частном доме. Без всякого снобизма, слышишь! Отхлебнув чаю из чашки, Сара Сайдани улыбнулась и вновь обратилась к компьютеру. * * * Стекла в небольшом фахверковом домике, служившем пристанищем для смотрителя обсерватории на Эстервольд, как всегда, запотели из-за плохо циркулирующего воздушного потока от тепловентилятора. Дом был в плохом состоянии; вследствие отсутствия какой бы то ни было теплоизоляции его невозможно было прогреть в наступившие холода, но Торбен Хансен был непритязательным человеком с весьма скромными потребностями. Не снимая куртки, он поставил кипятиться воду и достал пластиковый контейнер со стаканчиками лапши быстрого приготовления, это был его любимый обед в зимние месяцы. Пока вода закипала, он обошел дом и подобрал грязную посуду и одежду, которую дочь бросала на пол по дороге в ванную и из ванной. Маленькие островки беспечности. Он не возражал против них. Сигрид еще спала, и он старался делать все как можно тише, чтобы не разбудить ее, свою давно выросшую маленькую девочку. Куда уходит время? Жизнь — всего лишь поток воздуха, который легко подхватывает человека и уносит куда-то вдаль. Одно дуновение, и вот человек уже снова одинок. Он начал потихоньку свыкаться со своим положением, возможно, даже ценить его. Одному жить проще, во всяком случае проще, чем в семье. Не то чтобы у него был выбор. Торбен залил лапшу кипятком, добавил прилагающиеся специи и масло и принялся размешивать, медленно и осторожно. Он тяжело опустился на стул рядом с небольшим кухонным столиком и вытянул вперед ноги, чтобы не чувствовать боли в коленях. Вот и Альфу Бартольди сдуло. Вынесло за пределы жизни. Он успел прочитать сегодняшние газеты, внимательно пересмотрев каждую статью, каждый некролог и ощутил какой-то дискомфорт в теле, волнение, которое не посещало его вот уже лет пять. Подув на суп, Торбен аккуратно отпил из стаканчика. Заставил себя отбросить неприятные мысли и приступил к текущим делам. Перво-наперво ему предстояло подготовить обсерваторию к мероприятию, запланированному на вечер вторника, в лунное затмение. Спокойствие будет вновь нарушено очередным проявлением скотства, он терпеть не мог этих вечеринок. На верхней открытой площадке будет прочитан доклад профессиональным астрономом и экспертом по процессам, происходящим в атмосфере в момент, когда Земля своей тенью закрывает Луну от Солнца. Затем — экскурсия по обсерватории, и — для избранных счастливчиков — наблюдение лунного затмения из купола обсерватории. В приглашении были анонсированы «пузырьки шампанского и кровавая луна», дешевое просекко и декламация «Тоски по Луне» от актера Йоханнеса Ледмарка. Что может быть хуже? Торбен был совершенно безразличен к тому, что находится между небом и землей. Ему хватало того, что творится у него под носом, где уж тут глядеть на небеса. Тем не менее частенько, когда устраивались лекции по астрометрии, космологии или оптической астрономии, он делал вид, что ремонтирует что-то в лекционной аудитории. Большая часть информации тут же вылетала у него из головы, но все же кое-что оставалось для бесед с младшей дочерью. — Привет, пап. Торбен поднял голову и посмотрел на нее. До чего же она похожа на свою мать! Ее светлая кожа была почти прозрачной, от чего создавалось впечатление, что ты смотришь сквозь нее и даже можешь наблюдать, как кровь течет по венам. — Здравствуй, дорогая. Как здорово, что ты тут! Я думал, ты останешься ночевать у Луизы. — Нет. Хлеб есть? — Я еще не ходил в магазин. Я не знал, что ты вернешься домой. Девушка открыла холодильник и застыла перед ним. Тощие ноги и руки торчали из застиранной футболки и шорт-боксеров, в которых она спала. Торбен почувствовал, как в сердце кольнуло — слишком мало участвовал он в ее жизни, как и в жизни ее сестры. — Давай сбегаю в булочную? Это отнимет не больше десяти минут. — Не надо. — Она закрыла холодильник. — Я побегу. Только душ приму. — Какие у тебя планы? Может, потом вместе чем-нибудь займемся?.. Хлопанье двери в ванную заглушило ее ответ. Если он, конечно, был. Он сидел, глядя на стоявший перед ним суп, и ждал. Затем доел лапшу, застегнул куртку и вышел на мороз. * * * Телефон прозвонил пять раз, прежде чем Родриго ответил. Йеппе уже почти сдался, когда наконец в трубке прозвучал сиплый голос: — Привет, Йеппе. Он вернулся. — Что?! — Йеппе застыл, испытывая одновременно облегчение и недоверие. — А почему ты мне не позвонил? Я пытался связаться с тобой уже даже не знаю сколько раз… — Он пришел всего десять минут назад, Йеппе, ага? — Мы будем у вас через пятнадцать минут. Йеппе положил трубку и пошел за Анеттой. Йоханнес дома, он не лежит мертвый где-нибудь в сугробе! Анетта, по-прежнему сидевшая рядом с Сайдани, подняла взгляд — Йеппе сразу увидел — она уже поняла, что произошло. — Объявился? Йеппе кивнул: — Дома. Живой и невредимый. — Тогда поехали. Анетта встала, сняла со спинки кресла куртку и решительно покинула кабинет. Йеппе кивнул Сайдани и вышел следом. Сара ответила ему сдержанной улыбкой, которую он не смог интерпретировать. Он только надеялся, что ее улыбка не была не сочувствующей. Поездка прошла под звуки поп-музыки и рекламы. Анетта сосредоточилась на дороге, а Йеппе не видел необходимости посвящать коллегу в хаос мыслей, роящихся у него в голове и вторивших мельканию фасадов за окном. Родриго открыл дверь, прежде чем они позвонили в звонок. Йеппе поприветствовал его кивком и уже не в первый раз заметил про себя, что Родриго невероятно красив. Даже сейчас, выйдя им навстречу с покрасневшими глазами, он был похож на одного из мужчин-моделей, которые непременно выныривают из воды в рекламе какого-нибудь парфюма. В гостиной за длинным столом сидел Йоханнес, неестественно бледный, и выглядел так, словно все вокруг причиняло ему боль. Анетта поздоровалась и встала у стены, скрестив руки. Этакий Сэм Спейд[20] в разгар трудового дня. Йеппе выдвинул стул, сел, опершись локтями на коленки, и попытался поймать взгляд Йоханнеса. — Ты в порядке? — Йеппе, что ты здесь делаешь? — Йоханнес ответил, не поднимая глаз. — Я интересуюсь в первую очередь как друг. — А зачем тогда ты ее взял с собой? — Йоханнес чуть заметно кивнул в сторону Анетты. Невозможно было не заметить в его интонации оттенка враждебности. Родриго нервно пересек комнату и подвинул к Йоханнесу стакан с водой и парацетамол, к которому тот даже не притронулся. Родриго встал за спиной Йоханнеса, положив ладони на его плечи. — Я прекрасно понимаю, что ты расстроен в связи с… ну, потому что Альфа… — Понимаешь?! Да что ты вообще можешь понимать? — Едва приоткрытые глаза Йоханнеса блеснули глубоким презрением. — Что ты можешь знать о моем теперешнем состоянии? Как будто они не были знакомы. Как будто не дружили больше двадцати лет.