Она встревоженно опустила взгляд на только что покрашенные ногти. — Альфа был влюблен в Йоханнеса. Йоханнес не отвечал ему взаимностью, однако наслаждался его вниманием. Видимо, их конфликт как-то был связан с этим обстоятельством. — Она покашляла в кулачок и несколько раз моргнула. — Как долго вы были знакомы с Альфой? — С того момента, как я переехала в Копенгаген десять лет назад. Я начинала в качестве ассистента в журнале, где он отвечал за раздел моды. Мы работали в редакции круглые сутки, в выходные устраивали вечеринки. Постепенно мы с ним подружились. — Она улыбнулась. — Но потом мы перестали так часто видеться. — А где он работал сейчас? Чем зарабатывал? — Ларсен между делом покосился на свои наручные часы. — Много чем. — Мария Рингсмосе тоже бросила взгляд на часы, но, кажется, она не слишком торопилась. — Он вел постоянную колонку в журнале, а к осени собирался, по-моему, подготовить телепередачу. — А как насчет линейки кремов «A-Skin»? Что вы можете рассказать об этом? Она настороженно посмотрела на Ларсена. — Что вам известно? — То, что это было большое вложение средств и что фирма обанкротилась, прежде чем продукция успела выйти на рынок. Альфа пожертвовал добрым именем и репутацией. — Он пожертвовал гораздо большим. — Интонация Марии Рингсмосе внезапно стала более резкой. — Он вложил в это дело все свои сбережения. Продал коттедж. И все потерял. — То есть на момент смерти у него было не так уж много денег? — Ни гроша. — Она покачала головой. — Я его предупреждала. Альфа не был бизнесменом. Он был слишком простодушным для каких бы то ни было махинаций. — Вы намекаете, что его кто-то обманул? — Теперь настала очередь Ларсена говорить резко. Сара написала в своем блокноте «A-Skin» и два раза подчеркнула. Мария Рингсмосе снова опустила взгляд на свои блестящие ногти, прежде чем ответить. — Я не знаю. Никакого понятия не имею о том, что пошло не так. Но инвестору я абсолютно точно не доверяю. — Инвестору? — Альфа основал фирму совместно с одним крупным инвестором, а в итоге их общее дело потерпело крах. Он оплатил большую партию продукции, которая по той или иной причине так и не дошла до Дании и не попала в магазины. — Вам известно имя инвестора? — Сёрен Вести. — Она ухмыльнулась. — Любитель шампанского. Парень-праздник. Но не дайте ввести себя в заблуждение — он толковый бизнесмен. — Слишком толковый, видимо? — Откуда мне знать? Я знакома с ним исключительно по мероприятиям, организуемым в городе. Только фирменная упаковка и рекламные материалы были подготовлены, заключены договора о продаже партии кремов «Матасу» и «Магазану». Альфа не желал разговаривать на эту тему. — То есть и он тоже потерял кучу денег? Этот Вести? Пожав плечами, Мария Рингсмосе вновь покосилась на часы. — Надо полагать… Послушайте, мне необходимо подготовиться к шоу. — Она улыбнулась, извинившись, и встала. Они поблагодарили хозяйку за кофе, после чего та проводила их по современному лестничному коридору до лифта, который высадил их на недавно перестроенной набережной Исланд Брюгге. Томас Ларсен натянул на руки пару дорогих на вид перчаток и удовлетворенно кивнул Саре. — Любопытно, правда? Я вернусь в Управление и поподробнее изучу личность этого самого Вести. Ты со мной? Сара покачала головой, хорошенько выругавшись про себя. — Мне надо забрать детей. Продленка закрывается через четверть часа. Ларсен снисходительно улыбнулся, словно наличие детей приравнивалось к наличию позорной венерической болезни, о которой не принято говорить вслух. — Ну ладно. До завтра! Сара помахала ему на прощание и направилась к велосипеду, сконструированному в Кристиании, который стоял у причала, весь засыпанный снегом. Она отстегнула замок и медленно покатила по улице. Часто ее девочки оставались в детском саду и на школьной продленке последними. Но что же ей было делать? У нее не было мужа, на которого можно было бы рассчитывать, а работа следователя копенгагенской полиции не предполагала ухода домой в три часа дня, особенно если в городе случалось какое-то чрезвычайное происшествие. А чрезвычайные происшествия случались постоянно. Преступники продолжают свою активность, когда все остальные стремятся расслабиться после рабочего дня, и старшим следователем сложно стать, являясь родителем-одиночкой. Саре из раза в раз поручали всякую рутину, требующую сидения за письменным столом: составление списков, раскапывание различной информации, прочесывание социальных медиа. «Да у тебя ведь получается это лучше, чем у всех остальных!» Она уже устала слышать эту фразу. Она оглянулась и вытянула влево руку, чтобы предупредить, что собирается поворачивать. Этим велосипедом из Кристиании всегда было сложно управлять, а уж зимой и вовсе невозможно. Ей надо было сдать его в ремонт, чтобы проверить, не скопилась ли влага в системе управления. Каждый раз это стоило порядка 2000 крон. Деньги иметь полезно. Реальные деньги. Вот как у Вести. Достаточное количество денег, чтобы ни о чем не беспокоиться. Быть бы, к примеру, каким-нибудь теннисистом, успешным и беззаботным завсегдатаем «Кафе Виктор». Сидеть себе на солнышке, уплетать мидии в разгар рабочего дня и даже слегка томиться от собственного благополучия. Вот типовой житель Копенгагена. Типовой житель Копенгагена! Сара даже рассмеялась, осознав собственные предрассудки. Ведь она и сама была жительницей Копенгагена, скоро уже три года как. Эльсинор остался в прошлом. Амина и Мэриэм вырастут в настоящих копенгагенцев, будут себе ходить в школу Кристиансхавн, привыкнут всюду ездить на велосипеде и смотреть свысока на людей из пригородов. Только пускай они знают о том, где выросла сама Сара. Возможно, однажды она повезет их в пригород Туниса, где провела первые восемь лет своей жизни. Они испытают шок, увидев, насколько примитивно и бедно живут там люди. Сара втащила велосипед на тротуар перед зданием продленки при школе и детском садике Кристиансхавн и помахала дочкам, который уже ждали ее у ограждения. * * * — Поиграем в дартс, или ты что-то еще предпочитаешь? — Йеппе критично оглядел прокуренное помещение. Стены убогого бара были обиты вагонкой и самодельными фотоколлажами, на полу лежал зеленый ковер, в целом тут царила атмосфера старинной пивнушки с узким кругом постоянных клиентов. Кабак «МакКлууд» на Истедгэде едва ли принадлежал к числу заведений, которые они с Йоханнесом имели обыкновение посещать. — Ведь это тебе понадобилось непременно меня увидеть. Народ приходит сюда выпить, все заняты своими проблемами, здесь нас никто не потревожит. — Во взгляде Йоханнеса мелькали страх и агрессия. Он надел бейсболку и толстовку с капюшоном, причем капюшон натянут поверх бейсболки — он не хотел быть узнанным. Йеппе привык к таким причудам. Но вот мокрый от пота лоб и расширенные зрачки — это было что-то новенькое. Как и напряженные плечи и стиснутые челюсти. Йеппе остановился у бара рядом с парнем в кожаной ковбойской шляпе, Йоханнес тем временем пошел искать подходящее для них место. Вскоре Йеппе балансируя поднес к угловому столику два стакана разливного пива, переполненных до краев, и с облегчением поставил их на ровную поверхность, почти ничего не пролив. — Кажется, мы с тобой впервые пьем разливное пиво. — Йеппе и сам слышал, насколько неуклюжей оказалась его попытка разрядить напряженную атмосферу. — Ну да, гомики ведь не любят пиво, да? — Да я и сам, в общем-то, не любитель… Расслабься! Затем они просто молча пили пиво. — Йоханнес, что происходит? Тебе придется ввести меня в курс дела, ибо я ни черта не понимаю. — Йоханнес с подозрением посмотрел на него, словно они находились по разные стороны баррикад. Йеппе почувствовал, как его собственная неуверенность стремительно переходит в злость. — И не надо на меня так смотреть! В данный момент тебе следовало бы радоваться знакомству с полицейским, который вот так запросто соглашается побеседовать с тобой в пивнушке. В противном случае ты бы уже давно сидел в комнате для допросов в Главном управлении полиции. Йоханнес отвернулся, ничего не ответив, и посмотрел на свое отражение в зеркале на стене. Йеппе увидел, как он втягивает ноздрями воздух, чтобы нос казался узким. Так он всегда делал на снимках. Самовлюблен до кончиков ногтей. Даже сейчас. — Что произошло тем вечером? Йоханнес оторвал взгляд от отражения и посмотрел на Йеппе. — А что такого там произошло? Мы с Альфой встретились у Нёррепорт около девяти часов и отправились на вечеринку. Фотографировались, выпивали, веселились. — Хорошо. Почему вы поссорились? Ты и Альфа? Йоханнес послал ему совершенно детский взгляд, выражавший: «А ты сам как считаешь?» — Да ты наверняка сам знаешь, раз спрашиваешь с такой интонацией. Йеппе нехотя кивнул. Йоханнес глядел исподлобья, скрывая лицо под козырьком бейсболки, бледный и мокрый от пота. — Мне ведь не надо лишний раз просить тебя не лезть в эти дела, а? — Что там произошло? Он тебе угрожал? — Давай сменим тему? Моя личная жизнь никого не касается! — Йоханнес выпучил глаза, еле сдерживая приступ ярости. Йеппе с шумом выдохнул. — А ты, видимо, все еще не понимаешь, насколько опасно это все выглядит? — Полиция считает, то есть вы считаете, что я замешан в смерти Альфы? — Это так? — Нет. Несмотря на то, что буквально вчера я посылал его ко всем чертям. Вообще-то, я и сегодня не изменил своего отношения. — Йоханнес повысил голос и поспешил оглядеться по сторонам, пытаясь понять, не привлек ли он чье-либо внимание. Йеппе пытался поймать его взгляд. — Нам необходимо допросить тебя официально. Ты же сам понимаешь, да? Ты должен добровольно согласиться на допрос! — Йоханнес молча отпил пиво. — Как ты думаешь, у кого был повод навредить Альфе? — Я не знаю. Я вообще понятия не имел о том, что с ним сделали, до того, как вернулся утром к Родриго — он-то мне и рассказал. А в следующую секунду к нам ворвались вы. — Разве ты ничего не слышал об этом, пока был у Лулу Суй?