Глава 16 Йеппе положил трубку и попытался собраться с мыслями. Он никак не мог понять, как воспринимать теорию Эстер ди Лауренти. Его собственная интуиция в виде ненавистного дискомфорта в области желудка подсказывала, что тут вполне могло присутствовать разумное зерно, но, возможно, все дело заключалось просто-напросто в подсознательном стремлении оправдать Йоханнеса. Йеппе только что звонил Маргит Баунехой из редакции канала «Р4» с просьбой найти контакты медсестер. И пусть Эстер делает с ними что хочет. В небольшой комнате для отдыха, находящейся в распоряжении сотрудников из отдела убийств, все стулья были подняты на столы. Йеппе сидел один в пустом помещении и ел сэндвич, купленный в булочной на Гаммель Странд. Расследование убийства не прекращалось и в воскресенье; теоретически все сотрудники находились при исполнении. Но Ларсен работал на выезде, Сара трудилась дома — на данный момент, к счастью. А Анетта сразу после обеда умчалась в город, даже не предложив составить ей компанию. «All by myself, don’t wanna live all by myself…»[33] — крутилось у него в лимбической системе мозга, не переставая раздражать, вовлекая в текст песни какие-то смешные фразы, которых в оригинале и в помине не было. Йеппе прекрасно понимал, что таким образом проявляется стресс, но осознание этого факта было не способно заглушить звуки музыки. Его недавняя попытка сдержать беспокойство путем принятия сильного обезболивающего лишь усилила симптомы тревожности. Вообще-то он не принял ни одной таблетки с того момента, как приземлился в Перте. Ну все, вот и заканчивается мое везение, подумал Йеппе. Мы никогда не будем счастливы, обещай мне! Воспоминание о старом соглашении с Йоханнесом заставило его грустно улыбнуться. Вернер Аспенстрём был прав: кто пожелает веселиться, если придется остановиться? Он вытащил телефон и написал сообщение Ханне. Метод, к которому прибегают трусишки. «ПРОСТИ, моя красавица! Мне очень жаль, что вчера так получилось. Расследование набирает обороты, отнимает у меня все время. Сложно очень, я тебе позже объясню. Чмок. Й.» Ханна ответила сразу, выказав удивительное понимание. Запросто предположила, что работа над столь непростым делом способна на время и вовсе отключить соображение. Ее сочувствие оказалось в тысячу раз хуже того припадка ярости, который он нарисовал в своем воображении. Йеппе смял бумагу, в которую был завернут бутерброд, и еле удержался, чтобы не швырнуть комок через всю комнату в мусорную корзину. Шестое чувство подсказывало ему, что он не попадет, а в данный момент он совсем не хотел чувствовать себя еще большим неудачником, чем являлся на самом деле. Он дважды помыл руки и вернулся к проверке знакомых Альфы, с которыми тот общался на вечеринке. Томас Ларсен занимался выяснением информации о Вести, Йеппе решил подробнее изучить личность Лулу Суй. Она присутствовала на обоих местах преступления и постепенно начала мелькать по ходу расследования. Лулу Суй, урожденная Луиза Сёборг Хансен, 22 года, выросла в южной части Ютландии. Училась в гимназии Вордингборга, бросила учебу на дизайнера, прослушала множество спиритуалистических курсов, ездила в Индию. Йеппе смотрел на фотографии, на которых были запечатлены объятия, закаты, экзотические блюда на банановых листьях, застенчивые улыбки. Интернет щедро делился самыми интимными моментами из жизни девушки, для Всемирной сети не существует ничего тайного и святого. Каковы отношения между ней и Йоханнесом? Йоханнес — высокоинтеллектуальный прагматик и ярко выраженный атеист. Вопрос заключается в том, что заставило его искать убежища у ясновидицы почти на двадцать лет младше его? Сердце едва не выпрыгнуло из груди, когда Йеппе увидел имя Сары на дисплее телефона. Острота ощущений быстро снизилась, когда он прочитал ее сообщение: «Кристель Тофт только что умерла от септического шока». Йеппе отложил телефон, всем телом почувствовав новую, более мощную волну отчаяния. Теперь они расследовали два убийства. В отличие от Альфы Бартольди у Кристель Тофт осталась семья: грудной младенец, которому предстоит расти без матери, и супруг, внезапно превратившийся во вдовца. На карту должны быть поставлены очень сильные переживания, если преступник пошел на столь зверское убийство молодой матери. Тут явно затронуты глубокие чувства. Убийство, преследующее меркантильные цели, никогда не бывает настолько рискованным и в то же время настолько садистским. Это исключено. Кто мог испытывать столь сильные чувства? * * * — Анетта, спасибо, что согласилась встретиться так срочно. Родриго чмокнул Анетту в правую щеку, она отметила про себя галантность молодого человека. — Да не вопрос, я все равно выходила на обед. — Она не сообщила Йеппе, с кем собирается встретиться, но в разговоре с Родриго об этом можно было и промолчать. Вероятно, имелись веские причины, по которым Родриго позвонил именно ей, а не Йеппе. Анетта осторожно присела на изношенный диван, чересчур низкий и стоявший слишком далеко от столика. Родриго осторожно устроился, скрестив ноги, на столь же невообразимом кресле напротив. Понимала бы она что-нибудь во всех этих кафешках на Вестебро! И чем прославились эти парни, Банг и Йессен?[34] Родриго взял себе только кофе, а Анетта сказала, что уже пообедала, хотя это была неправда. На этот раз она действительно не хотела есть. Он вытащил из прозрачного пакета телефон и выложил на середину стола. Нажал на кнопку, не вынимая аппарат из пакета, на дисплее тут же высветились пропущенные вызовы и непросмотренные сообщения. — Я трогал этот телефон, когда только обнаружил его и немного подзарядил. Больше никаких действий не предпринимал. — Это то, что я думаю? — Родриго кивнул. — Где ты его нашел? — Анетта знала ответ, прежде чем он открыл рот. Йоханнес! Она так и знала все это время. Вот только почему Родриго решил поделиться своей находкой именно с ней? — Это не месть, — сказал он, словно прочитав ее мысли. — Я никогда не мстил, когда мне причиняли боль. — Он толкнул вазочку в центр стола. — Но здесь… речь идет о преступлении. И теперь я уже не уверен, что Йоханнес не причастен к смерти Альфы. — Казалось, что рот у Родриго набит стеклянными осколками. Анетта никак не могла понять, расстраивается он или злится. Она вытащила телефон из пакета и придвинула к себе. Прикосновений к кнопкам хотя бы костяшками пальцев было не избежать — простите, дактилоскописты. Она не удержалась от попытки разблокировать аппарат. 1-2-3-4 Телефон Альфы Бартольди разблокировался с характерным щелчком и теперь лежал между ними совершенно доступный. Анетта подмигнула Родриго; все-таки люди ужасно предсказуемы. Они немного помолчали, глядя на светящийся дисплей. — Что тебе известно? Точнее: ты задумывался о том, хочешь ли ты что-то узнать? Возможно, не очень удачная идея — привлекать тебя к участию в расследовании… — Я уже знаю достаточно много для того, чтобы не хотеть узнать еще больше. — Родриго колебался. — Кроме того, я мог бы предоставить вам кое-какие сведения, если вдруг понадобится. — Он поднял подбородок, готовый приступить к беседе. Анетта вытащила из кожаного чехла айпад и создала заметку, в которую перенесла из телефона все входящие и исходящие вызовы и сообщения за последние сутки жизни Альфы. Вроде бы ничего интересного пока не обнаружилось. В основном это была переписка вокруг событий индустрии моды и занятий по кроссфиту, диалоги с клиентами, встречи с которыми подтверждались или отменялись, множество смайликов. Нашлось также одно сообщение от Сёрена Вести, который приглашал Альфу на обед в «Бистро Богема» на предстоящей неделе. — Загляни в электронную почту, там есть вся информация. — Ты имеешь в виду переписку с Йоханнесом? Ты читал ее? Анетта нажала на значок почты, нашла в списке адресатов Йоханнеса Ледмарка и приступила к просмотру доказательств измены. Потратив на это минут пять, она выключила телефон, положила его обратно в пакет и засунула к себе в сумку. Затем хлопнула Родриго по руке. — Кажется, у Йоханнеса были веские основания забрать у Альфы телефон. Там содержатся достаточно компрометирующие материалы. Вопрос в том, когда он это сделал. Родриго пожал плечами, не отрывая взгляда от стола. — Я… — Он замолчал, подыскивая слова. — Есть еще кое-что. Йоханнес перевел большую сумму денег на счет Альфы. Двести тысяч за последние четыре месяца. — Он по-прежнему отказывается с нами разговаривать. Нам придется принуждать его к сотрудничеству. — Анетта отодвинула какао, вкус вдруг показался ей странным. — Я соберу вещи и поживу несколько дней у подруги. Я перестал чувствовать нашу квартиру своим домом. Слишком уж много… — Дерьма? Ну да, слишком много дерьма. — Анетта понимающе кивнула. — Слишком много неопределенности. Я так и не понимаю, как мне относиться к Йоханнесу. Он… — Родриго выдержал паузу, отпил воды из стакана и сердитым жестом провел ладонями по щекам. — Завтра мы сдаем тест на ВИЧ, помоги мне Боже. И это я, который всегда был так осторожен! — Родриго, все будет в порядке! У тебя нет недугов серьезнее, чем те, что может вылечить хороший кусок жареной свинины. — На словах Анетта была гораздо убедительнее, чем в душе. Вообще-то она понимала, что успокоить Родриго было ничуть не проще, чем ее саму. * * * В этом году в Ботаническом саду обитало слишком много пернатых. Морозная зима вынудила их отправиться в город на поиски пропитания, деревья едва ли не трещали от трелей крапивников. Торбен Хансен подвесил несколько шариков с птичьим кормом на хвойные ветки неподалеку от деревянного мостика, смахнул снег с досок и поставил плошку с теплой водой для птиц. Вообще-то это не входило в его рабочие обязанности, но он очень любил пение птиц. — Чтоб им всем пусто было! Он с трудом наклонился. Даже спустя четыре дня после фэшн-вечеринки он продолжал находить в снегу бутылки, сигаретные окурки и даже использованные презервативы. Если руководство хотело, чтобы сад и музей презентабельно выглядели к послезавтрашнему мероприятию «Пузырьки шампанского под кровавой луной», возможно, надо было отказать этим дикарям в проведении здесь своей оргии под названием «Le Stan». Торбен сплюнул на землю. Он прекрасно понимал причину своей озлобленности. Раздражительным делал его страх, но от осознания этого ничего не менялось. Он выпрямился до хруста в плечах. Больше ничего не оставалось, только продолжать в том же духе. Развешивать кормушки для птиц и прибираться. Но сегодня работа продвигалась хуже, чем обычно. Он устал от не свойственных ему мыслей, суставы болели, рана на руке то и дело заставляла его снимать перчатку, от чего он стал замерзать. Торбен посмотрел на рану. Скорее это была ссадина, а не рана в буквальном смысле слова. Довольно неглубокая, но она все равно причиняла жуткую боль. Надо проявлять большую осторожность и впредь надевать перчатки всегда. Он споткнулся о какой-то предмет, засыпанный снегом и оказавшийся всего лишь веткой, и побрел дальше с мусорным мешком в руке. Приятно было чем-то заниматься. Вообще-то воскресенья редко выдавались удачными для него. Трудно проводить свободное время, бесцельно шатаясь наедине со своими мыслями; гораздо проще, когда на него наваливались какие-то дела. Торбен снова споткнулся о какое-то черное пятно. На этот раз это была не ветка, а припорошенная снегом пустая бутылка. Вовсе не место ей посреди сада, где в любой момент ее может обнаружить случайный прохожий. Он откопал бутылку из-под снега и бросил в мусорный мешок. Торбен быстрым, насколько позволяло колено, шагом направился обратно к обсерватории, в то время как мозг со скоростью молнии уже перебирал возможные варианты. У подножия башни он остановился. Трубопровод от главного здания бывшего Института химии и минералогии проходил под тропинкой к заросшей котельной, располагавшейся под башней обсерватории. Торбен свернул в узкий, похожий на бункер, проход между бетонными стенами и подошел к железной двери, ведущей в бойлерную. Даже зимой здесь воняло мочой. Видимо, это место облюбовали лисы — кто еще станет пробираться сюда за тем, чтобы справить нужду? Он возился со связкой ключей. Лампа над дверью вышла из строя — хорошо, если просто лампочку надо поменять, — но он все равно сумел отворить дверь и очутился в сухом жаре бойлерной. Перед ним лежал подземный двухэтажный мир котлов, труб, лестниц и поршней. К счастью, внутри было освещение, и Торбену открылся вид на многочисленные пыльные белые трубы, расположенные на разной высоте. Когда-то давно здания оранжереи и Ботанического сада обогревали угольной топкой, осуществлявшейся в котельной, теперь тепло приходило отсюда. Металлическая лестница спускалась в подземную систему коридоров, Торбену пришлось пригнуться, проходя под трубами и низким потолком. Он запыхался, причем не только от перенапряжения. Рядом с небольшой раковиной стоял ящик с чистящими средствами и распространял испарения хлора и аммиака, от которых щипало глаза. На потолке перегорела очередная лампа, дальний конец коридора погрузился во мрак. В атмосферном газовом котле, как всегда, горел огонь. Торбен приоткрыл крышку кожуха и бросил мешок с мусором в пламя. Дым от плавящегося пластика наполнил воздух, но Торбен продолжал смотреть внутрь котла, пока не удостоверился, что бутылка полностью сгорела.