— Это может быть совпадением. По крайней мере, я не имею к этому ровно никакого отношения. С тех пор я даже ни разу не подумал об этих людях. Мне было чем заняться все это время. — И все же — чем именно вы занимались вечером в минувшую среду? Йеппе заметил, что Торбен Хансен вновь возвращается в свое апатичное состояние. — В среду, в среду… — В ту среду, когда состоялась вечеринка… — Темп его речи вновь переключился на режим улитки. — В среду вечером я был здесь. Тут в одной из аудиторий читалась лекция о солнечных пятнах, я присутствовал на ней. Она началась в 19:00 и длилась примерно до 22:00, включая вопросы слушателей. — А вы прослушали всю лекцию целиком? — Насколько я помню, да. — Лекция о… солнечных пятнах? Торбен Хансен опустил взгляд на свои руки. — В аудитории возникла какая-то проблема с вентиляцией, я пытался ее уладить. — А вы случайно не присутствовали на вечеринке в Геологическом музее? — Он медленно покачал головой. — А кто-нибудь видел вас на лекции? — Естественно. Справьтесь в Институте Нильса Бора. — Хорошо, спасибо. — Йеппе поднялся. — Можно нам немножко побродить тут? Торбен Хансен кивнул, не покидая своего места у окна. Анетта осторожно встала, по-прежнему ощущая неуверенность в ногах, и прошла к двери, ведущей в помещение, которое Йеппе оставил на потом. За дверью находилась небольшая комната, максимум три на три метра, которая явно принадлежала молодой девушке. Тут стоял шкаф с подростковой одеждой в основном черного цвета и из джинсы, а также узкая кровать. Стена была обклеена постерами, вырезками из журналов и фотографиями. Анетта подошла к стене поближе и принялась рассматривать юные серьезные лица, глядевшие на нее со снимков. Как приятно убедиться в том, что в нашем мире еще существуют реальные, напечатанные фотографии. Хрупкая девочка-подросток с худым личиком и круглыми голубыми глазами присутствовала на большинстве снимков. Видимо, данная комната принадлежала младшей сестре, Сигрид. У Сигрид были волосы невыразительного цвета, которые чаще всего она собирала в конский хвост, и тонкие черты лица. На одной из фотографий они стояли на лесенке, ведущей на террасу, вместе с Торбеном, какой-то взрослой женщиной и девочкой. Возможно, их сфотографировали в отеле. На этом фото она явно была помладше, чем на остальных, более нескладная. Вероятно, это была одна из последних фотографий семейства. Анетта вытащила снимок из защитного кармашка и отнесла его Торбену. — Это ваша жена и дети? Он кивнул, не глядя на фотографию. Йеппе подошел к Анетте и посмотрел на снимок из-за ее плеча. Она почувствовала, что он оцепенел. — Кто это? — Их семья. Кристина и девочки. Наверное, незадолго до развода, да? — Анетта обратила взгляд на Торбена для подтверждения своей догадки. — Нет, вот это кто? Тут! — Йеппе показал на одну из девочек. Торбен Хансен мельком взглянул на фото и поспешил отвернуться, прежде чем ответить. — Луиза, моя старшая дочь. В комнате повисла тишина. Воздух вмиг пропитался какой-то напряженностью, Анетта изо всех сил пыталась понять, в чем дело. Она услышала, как Йеппе сделал глубокий вдох и задержал дыхание. — Можно мы одолжим эту фотографию? Я обещаю, что верну ее вам. — Йеппе подал Торбену Хансену руку на прощание и вышел, прежде чем хозяин успел ответить. Анетта и Торбен Хансен остались одни, связанные неловким молчанием. Через мгновение Анетта попрощалась и поспешила за Йеппе. Он бежал к машине; облачка пара, вылетающие из его рта на выдохе, складывались позади него в непрерывную полосу, свидетельствуя о немаленькой скорости передвижения. Она догнала напарника у самой машины. — Что случилось? — Анетта задыхалась. Она с раздражением оперлась на крышу автомобиля. — Луиза Сёборг Хансен, какой же я идиот! — Он ударил себя кулаком по лбу. — Ну, под «идиотом» я, конечно, подпишусь, но почему ты понял это именно сейчас? — Лулу Суй! Помнишь, ты сама предположила, что ее имя может быть сконструировано на основе реального? По руке Анетты побежали мурашки. — Лулу Суй, которая присутствовала в обоих местах преступления, это Луиза, дочка Торбена. Та самая, чья мать бросила семью и погибла. Неужели ты не понимаешь? Это она! * * * На этот раз никакого столба дыма из трубы на рыбацкой лодке «Луна» не было, рассыпчатый снег толстым девственным слоем лежал на палубе. Йеппе постучал в дверь и обошел капитанскую рубку, после чего стало понятно, что Лулу Суй дома не было, причем уже давно. Йеппе толкнул дверь в камбуз. Заперто. Он отступил на шаг назад и осмотрел стену. Над входом по центру была прикреплена старая сирена. Йеппе провел пальцами по ледяному металлу, ему в руку упал такой же ледяной металлический предмет. Ключ! Как непредусмотрительно со стороны хозяйки. Он вошел в темную каюту. Несмотря на неумолкавшие протесты, Йеппе настоял на возвращении Анетты домой к Свену, после чего сам отправился в Рыболовецкую гавань, составляющую часть Нордхавнен. Ей нельзя было продолжать работу. Она с враждебностью отнеслась к заботе своего коллеги, но Йеппе настоял на своем — он даже потряс перед ее лицом удостоверением руководителя следственной группы и запретил участие в расследовании до тех пор, пока она не сходит к врачу. Свен пообещал позаботиться о ней, и Йеппе с чистой совестью уехал под оглушительную ругань напарницы. Самой упрямой напарницы на свете! Корпус лодки глубоко и протяжно затрещал, Йеппе вздрогнул от неожиданного звука. Один на один с темнотой замкнутого пространства Йеппе позабыл о том, насколько очаровало его это место при первом посещении. Лодка больше напоминала холодную и бездушную погребальную камеру, чем жилище. Он почувствовал биение пульса под ключицей и в который раз испытал острое желание развернуться и уйти прочь из тьмы и холода. Он нащупал выключатель, зажег тусклый свет и огляделся. Надо было пересилить себя. Пестрое и непритязательное обиталище молодой женщины, изобилующее неожиданными элементами при минимуме материальных затрат. Все это напоминало ему Ханну. Он передвинул несколько плечиков на плотно увешанном одеждой штативе, выдвинул ящички мини-комода, где обнаружил банковские документы, комплект велосипедных фонарей и связку ключей. На низком столике стояли медные миски, резные фигурки и массивные свечи, что свидетельствовало об увлечении хозяйки спиритуализмом. В холодильнике оказалось пусто, если не считать пол-литра натурального молока 0,5 % жирности, судя по всему, прокисшего, да каких-то очень дорогих на вид кремов. Откуда женщина, живущая в рыболовецкой лодке своего дедушки, взяла на них деньги? Как и на бесчисленные пары обуви, громоздившиеся друг на друге под вешалкой? Йеппе безошибочно опознал красные, как почтовый ящик, подошвы и подсчитал — весь этот «склад» стоил несколько десятков тысяч крон. У него начали замерзать пальцы, и он решил сделать пальчиковую гимнастику, спокойно продолжая обходить и подробно осматривать жилище. Ему вдруг показалось, что в темноте кто-то скрывается. Он будто почувствовал поблизости чью-то энергетику, устремленный на него взгляд. Ненависть. Йеппе прогнал от себя ощущение дискомфорта и продолжил работу. Во время третьего обхода помещения он наконец нашел: цоколь под одним из кухонных шкафов немного прогнулся, между полом и доской обнаружилась щель толщиной в несколько миллиметров. Немного подергав цоколь, Йеппе довольно быстро отодрал его. В открывшейся за ним нише находилась коробочка высотой примерно в три телефонные книжки, положенные друг на друга. Он извлек ее на свет и обнаружил, что коробочка красная и блестящая. Наверное, китайский лак, подумал Йеппе. Он забрал находку в машину, где можно было наконец включить печку и более-менее приличное освещение, и свободно вздохнул. С моря налетел порыв ветра, и брезентовые чехлы на лодках затрепыхались, снег зазмеился поземкой. Вокруг лежал вымерший док, но автомобиль представлял собой островок тепла и безопасности. Он заблокировал двери. Сверху в коробке лежала стопка пакетиков и электронные весы — основные инструменты наркоторговца. Он и раньше подозревал, что у нее имелись и другие источники дохода, помимо сеансов целительства. Он также обнаружил мешочек с таблетками, который она забыла или оставила специально. Скорее всего экстази или что-то типа того, один из самых популярных ныне наркотиков на вечеринках джетсеттеров. Вполне соотносится с тем, что Йоханнес вновь пристрастился к этой дряни. Просто Лулу Суй являлась его дилером, вот и все. Трясущимися пальцами он набрал номер Йоханнеса, но тот не ответил. Тогда Йеппе отправил ему сообщение с просьбой перезвонить. «Это важно. Мне страшно за тебя». Он не имел возможности углубляться в подробности в смс. Ниже лежал пластиковый кармашек, в котором оказались выписки из каких-то обсуждений. Йеппе смочил слюной большой палец и пролистал страницы. Название сайта и даты, подписанные наверху, свидетельствовали о том, что это выписки из различных чатов, скопированные с girltalk.dk, форума при сайте Børneportalen.dk[45]. Все реплики были подписаны виртуальным псевдонимом Lostgirl[46] и размещены в теме — «Печаль». Стиль текста был молодежным, и ругательств в нем содержалось гораздо больше, чем знаков препинания, все высказывания затрагивали темы горя, самоистязаний и издевательств. Подбор слов шокировал: Lostgirl описывала тотальное одиночество, злобу и предательство. Она называла себя безгранично уродливой и тупой. Пробуждающей ненависть неудачницей. Мир повернулся к ней спиной, никто не хотел иметь с ней ничего общего. Это было во всех смыслах удручающее чтение. При столь низкой самооценке не удивительно, что Лулу Суй приходилось прятаться за макияжем и дорогой одеждой. Йеппе положил распечатки, весы и пакетики обратно в коробку и осторожно поставил ее на заднее сиденье. По возвращении домой надо будет внимательно перечитать выдержки из чата на предмет возможных подсказок о нынешнем местонахождении Лулу Суй. Он сел за руль и вставил ключ в замок зажигания. От крайней степени замешательства его охватил раздражающий кожный зуд. Если Лулу Суй является исполнительницей преступлений, которые они расследуют, то почему она не убила Йоханнеса, когда он пришел к ней на лодку? Видимо, относительно него у нее имелись другие планы. Возможно, как раз те, которым вот-вот суждено было реализоваться: обвинить Йоханнеса Ледмарка в убийствах? * * * Подъезд на Скюдебэнегэде пестрел букетами и иными формами выражения симпатии, выставленными перед темно-зеленой дверью с латунной табличкой «Риос энд Ледмарк». Знаменитость не становится менее популярной, даже будучи подозреваемой в убийстве, и существовал риск, что актер станет еще более знаменитым, когда волнение уляжется. Это заразно. И, безусловно, стоит веников и открыток со словами поддержки. Корзина прекрасно вписывалась в гущу цветов. Целлофан и широкая шелковая лента, опоясывающая черную плетеную корзину, наполненную итальянскими деликатесами: тальятелле и панфорте. Как будто эти изыски могли заставить человека забыть о том, что его жизнь висит над бездной. Карлофортский тунец, копченая колбаса из дикого кабана и, конечно же, незатейливая бутылка с любимым ликером Йоханнеса Ледмарка — лимончелло. Он не уставая рассказывал журналистам из дамских изданий о своем пристрастии к Италии — к языку, к гастрономии и — в не меньшей степени — к лимонному ликеру. Йоханнес Ледмарк не жалел на себя денег. Впрочем, как и на прессу. Вскоре он приедет домой, соберет все букеты, запрет за собой дверь. Корзину с продовольствием внесет в квартиру с особой осторожностью, снимет куртку и без всякого интереса прочитает прикрепленную открытку. Его привлечет содержимое корзины. Он достанет бутылку и обнаружит, к своему удовольствию, что она холодная. Значит, можно будет открыть ее немедленно. Возможно, он захочет принять ванну. Долгую теплую ванну под звуки какой-нибудь оперы. Добавит в ванну из искусственного камня дорогущего ароматического масла и, пока она наполняется, не спеша разденется. Возможно, даже перед огромным зеркалом в спальне. А лунный свет будет литься в окно и наделять все предметы тенями, ложащимися на серые стены. Он посмотрит на свое долговязое жилистое тело и задумается над тем, на что оно, его тело, способно. Возможно, он даже сам удивится. Затем он облачится во флисовый халат в пол и, пока вода смешивается с эфирными маслами и ванная наполняется парами иланг-иланга, отправится на кухню за напитками. Возьмет бокал, конечно, слишком крупный для ликера, но это неважно. Он ведь не станет медлить, уже держа в руке бутылку? Нет-нет, Йоханнес Ледмарк не станет тратить время на размышления о том, какую чудовищную боль он причинил. Он расставит напитки на краю ванны и отыщет в своем телефоне «Лакме» — музыку, о которой он всем кому ни попадя растрезвонил как о «музыке их любви», — и сам поверит в то, что он переполнен тоской и раскаянием. Йоханнес отбросит халат и сантиметр за сантиметром станет погружаться в горячую воду, пока не примет лежачее положение. И вот он до краев наполнит хрустальный стакан ликером лимончелло, запрокинет голову назад и сделает глоток. Глава 25 Вторник, 2 февраля Йеппе отложил телефон и попытался осознать новость. Попытался стряхнуть с себя сон. Травматологическое отделение Королевской больницы. Йоханнес поступил с ожогами внутренних органов. Йеппе тяжело скатился с постели. Носки, рубашка, штаны, ключи, телефон, куртка, ботинки, закрыть за собой дверь. Раннее утро, на улице еще темно. Он напомнил себе, что надо ехать осторожно. Открыл дверцу машины, завел мотор и зашуршал колесами по слякоти с максимально допустимой скоростью. После почти двух месяцев зимних морозов наконец наступила оттепель, и заржавевшие за зиму велосипеды вновь покатили по специально выделенным дорожкам. К несчастью, потепление принесло с собой густой туман, который, опустившись на город, затруднил передвижение транспорта еще сильнее, чем мороз.