– Трогай, Любим. Они выехали на улицу, и парень, дождавшись, когда коляска окажется на Невском, поднявшись, спросил у казака: – Любим, ты пустырь, где дуэль была, помнишь? – Само собой, княже. С закрытыми глазами довезу. – Вот туда и езжай. Еще одно дельце образовалось, – одобрительно усмехнулся парень, хлопнув его по плечу. Казак звонко хлопнул бичом, и каурый резко прибавил ходу, идя размашистой рысью. Спустя час они оказались на пустыре. Оставив Любима с коляской на месте дуэли, Елисей привычным жестом проверил оружие и отправился искать сгоревшую избу у забора завода. Искомое обнаружилось минут через сорок. Оглядевшись и убедившись, что кроме ворон, его никто не видит, парень проскользнул в развалины и, обойдя по кругу старую русскую печь, присел у ее задней стенки. На первый взгляд кладка хоть и старая, но еще крепкая, но едва он потянул на себя немного выступавший из нее кирпич, как стало понятно, что эта прочность только видимость. Быстро раскидав кирпичи, Елисей осторожно заглянул в образовавшийся пролом и, удивленно качнув головой, тихо проворчал: – И правда сундук. Не обманул, бандюга. * * * Открывший дверь слуга почтительно поклонился и, забирая у парня папаху, тихо посоветовал: – Переждите, сударь. Его сиятельство в таком гневе, что домочадцы все попрятались, словно мыши. Даже на супругу накричать изволили. – Оно и понятно, – сочувственно вздохнул Елисей. – Я б при таком раскладе все в доме разнес. Веди, голубчик. Авось обойдется. – Как прикажете, сударь, – вздохнул слуга, окинув парня задумчивым взглядом. – И то сказать, вы ее и нашли, – буркнул он, направляясь к лестнице. Рев раненого тираннозавра парень услышал, едва ступив на ступеньки. Его сиятельство высказывались так, что Елисей невольно заслушался. Его словесные перлы могли заставить покраснеть и пьяных сапожников и портовых биндюжников. Высказывался князь большим морским загибом так, что в окнах побрякивали стекла, а люстра под потолком жалобно звякала. – Умеет, – одобрительно усмехнулся Елисей, дослушав очередное княжеское высказывание. Проведя парня по коридору второго этажа, слуга осторожно поскребся в дверь и, просочившись в щель, в которую и руку-то было сложно просунуть, испуганно сообщил: – Его сиятельство, князь Халзанов к вам. – Проси, – послышался командный рык, и Елисей шагнул в кабинет, где и происходил разнос непоседливой доченьки. – День добрый, ваше сиятельство, – щелкнул Елисей каблуками. – Для вас, Елисей Григорьевич, только Никита Иванович. Рад видеть, князь, – выходя из-за стола, шагнул Тарханов навстречу, протягивая руку. – В таком разе просто Елисей. Молод еще для полного величания, – улыбнулся парень, пожимая крепкую длань хозяина дома. – Присаживайтесь. Иван, чаю подай. А ты куда собралась? Я не закончил, – рявкнул он так, что слугу с места просто сдуло. – Вот, полюбуйтесь, Елисей. Знаете, ради чего я упросил вас все дела бросить и по всяким поганым лавкам носиться, ее выискивая? А просто все. Возжелала доченька моя научиться белым оружием владеть и решила, что сама себе нужное купит. Да ты хоть знаешь, чем булат от обычной стали отличается, курица? – взревел он, и Наталья, сжавшись в комочек, еле слышно всхлипнула. – Да уж, – растерянно крякнул Елисей, не найдя что ответить. – Избаловал я тебя, Наталья. Как есть избаловал. Маленькая. Любимица. Дура, веником набитая! Сказано было, без охраны из дома ни ногой. А ты? Или думаешь, я такие слова просто так говорю? Шутки ради? Ты чем реветь, вон, в ноги князю падай да благодари, что найти сумел. Сил и времени не пожалел. Один супротив трех бандитов пошел и победил. Вот вы, Елисей, что бы на моем месте сделали после такого? – Ну, ежели по совести, то за нагайку бы взялся, чтоб неделю стоя ела и на животе спала, – вздохнув, честно признался парень. – Было б дите неразумное, и бог бы с ним. А тут девица уж взрослая. Того и гляди, сваты на пороге встанут. Понимать надо, что такие приказы отец просто так не отдаст. Слава богу, обошлось. Не поранили никого, пока искали. – Ага, а сами… – всхлипнула вдруг Наталья. – Сами-то вслед бандитам погнались, когда жену схватили. – Погнался, – спокойно кивнул Елисей. – Да только погнался один я. Мою жену скрали, мне и отбивать было. А чужими жизнями в таком деле я рисковать права не имел. А батюшка ваш, уж простите великодушно, не я. Я пластун, и следы читать и головой рисковать моя служба. А его дело – думать и службой управлять. – А про эту история ты откуда знаешь? – неожиданно подобрался князь. – Я тебе ничего такого не сказывал. Отвечай! – Княгиня Мышкина маменьке рассказывала, а я подслушала, – снова всхлипнув, призналась девчонка. – Да чтоб тебя! – грохнул князь кулаком по столу. – В собственном доме слова сказать нельзя. – Так то не особый секрет, Никита Иванович, – спокойно пожал плечами Елисей. – Вспоминать дело то не люблю. Это верно. А так секрета из него не делаю. – Оно и понятно, что не любите, – буркнул князь, слегка успокаиваясь. – Тут ведь вот еще какая история. Наташка-то у меня уж просватана была. А тут, после истории этой, я письмо получил. Разорвал жених ее помолвку. Мол, меченая она теперь. Порченая. И как узнать-то сумели? При этих словах девушка тихо заплакала. Бросив на нее растерянный взгляд, Елисей быстро припомнил все обстоятельства обнаружения девушки в тайнике и, решительно качнув головой, уверенно заявил: – Чушь все это, Никита Иванович. Не тронули ее. В том готов вам слово свое дать. И то сказать, девица нетронутая из благородной семьи на османском базаре в два раза дороже обычной идет. И бандитам тогда не до удовольствий было. Они ночи ждали, чтоб из города бежать. – Знаю, – мрачно вздохнул князь. – Полковник Юровский с самого утра доклад привез. Давно тот седой уйти собирался, а тут эта дуреха под руку подвернулась. Вот он и решил, что пора. Да и готово у него уже все было. Их за городом карета дожидалась. На хуторе стояла. И кони были. Запрягай да езжай. – Интересно, – задумчиво проворчал Елисей. – Седой тот вроде как литвином был. Думаю, связей у него за границей много осталось, – парень многозначительно посмотрел на хозяина дома. – Полковник уже занимается, – кивнул тот. – И к слову сказать, карета та на хутор с той стороны и пришла. Их работа. Не наших мастеров каретников. И кони тоже с той стороны. – Выходит, он хотел границу как иностранец переехать? – сообразил Елисей. – Именно, – удовлетворенно кивнул князь. – Потому и выжидал. А с этой курицей в карете это сделать было бы еще легче. Весть-то на границу еще передать не успели бы. – Ну да. Девица благородного сословия. В дороге умаялась. Спит. Потому и папаша ее сильно торопится, чтобы до постоялого двора быстрее добраться, – понимающе усмехнулся парень. – Одно удовольствие с вами, Елисей, говорить. На лету все ловите. – Так ведь у нас на Кавказе такими уловками тоже пользуются, – усмехнулся тот. Притихшая Наталья слушала их разговор, широко распахнув глаза и переводя взгляд с одного на другого. Князь, заметив, что она опять старательно греет в их беседе уши, грозно нахмурился и, посмотрев на дочь испепеляющим взглядом, рыкнул: – И что мне теперь делать с тобой? Мало того что я должен был подчиненных своих о помощи просить, потому как приказывать в таком деле права не имею, так еще и всю семью опозорила. Кто теперь в твою сторону посмотрит? Только прохиндей какой, кто через тебя захочет себе карьеру сделать? – Господь с вами, Никита Иванович, – осторожно вмешался Елисей. – Наталья Никитична девица красивая. Статная. Найдется человек, что и вправду ее полюбит. Вот только сама-то она чего хочет? Потому как замуж выйти не напасть, как бы замужем не пропасть, – закончил он старой присказкой, которую слышал еще от своей покойной бабки. – Вы это к чему? – не понял князь. – К тому, хочет ли она сама замуж? – пояснил Елисей. – Может, ей чего другое интересно? – Чего другое-то? – снова не понял Тарханов. – Ее дело бабье. Замуж выйти, детей нарожать да за мужем смотреть. Или не так? – спросил он, удивленно глядя на парня. – Это на наш с вами взгляд так. А что у нее в голове, одному богу известно, – кивнул он на девчонку. – А ты чего притихла? – повернулся Тарханов к дочери. – Или и вправду замуж не хочешь? – Я за настоящего мужчину замуж хочу, – судорожно вздохнув, решительно заявила девчонка. – Чтоб не чиновником, а бойцом был, который и оружием владеет, и смелый был, и ласковый. Вот. – Ну ты и захотела, – растерянно проворчал Тарханов. – Господи, за что наказываешь? – неожиданно взревел он. – Всегда ж любимицей была, а тут… – Ой! – пискнула Наталья, снова сжимаясь в комочек. «М-да, похоже, это уже крик души, – подумал Елисей, оглядывая обоих задумчивым взглядом. – Если вспомнить, что папаша вечно только обещал всыпать, но никогда и пальцем не трогал, а теперь орет как потерпевший, понятна реакция девчонки. Но что со старым делать? Так и до инсульта недалеко». – Никита Иванович, а давайте в сад спустимся, – подумав, предложил он. – Зачем? – сбившись с мысли, растерялся князь. – Погуляем, воздухом свежим подышим, а заодно и подумаем, что тут сделать можно. Сами знаете, одна голова хорошо, а две лучше, – нашелся парень, про себя добавив: «А две это уже мутант». – Да что тут придумать-то можно? – с отчаяньем в голосе спросил князь. – Это ж клеймо на всю семью. Благо старшую успел замуж отдать. Хоть тут теперь спокойно. А с этой что теперь делать? – За меня ее отдайте, – решившись, ответил Елисей, словно в прорубь прыгнул. – Увезу на Кавказ, и пусть тут языками впустую чешут. А года через два приедет уже не девкой порченой, а мужней женой. Я-то знаю, что ее никто не трогал. К тому времени все уже и забудется. – Вы это серьезно? – растерянно уточнил князь. – Понимаю, что не мне со своим рылом в калашный ряд, но иного выхода не вижу, – развел Елисей руками. – И что, взаправду на Кавказ ее увезете? – переспросил Тарханов. – А куда ж еще? – не понял Елисей. – У меня там и школа моя, и имение, и дело свое. Да и не нравится мне столица. Сыро тут. И серо. Там хоть и жарко, зато краски яркие. Глаз радуется. – Выходит, и дела себе тут никакого просить не станете? – не унимался князь. – А какие тут дела у меня быть-то могут? – не сообразил Елисей. – Насчет оружия мы вроде с вами уговорились. Вот еще брата женю, и в путь. – Наталья, ну-ка, скажи там, чтобы чаю подали. Да далеко не уходи. Понадобишься еще, – скомандовал князь, и девушка, залившись краской, выскочила из кабинета.