– Дай слово никогда в жизни не прикасаться к этой дряни. Тэм закатила глаза: – Ну ты прямо как мой отец. Брюн рассмеялся, но плечо сжал еще крепче: – Ты меня, считай, похвалила. Твой отец крут, как никто другой. Настоящая легенда. Только слово все равно дай. Тук Хашфорд – легенда? Тэм, задрав голову, посмотрела шаману в глаза: – Даю. – Отлично, – улыбнулся он. – А теперь хорошо б чего-нибудь пожрать. Они нашли свободный столик и заказали жареной картошки с пряностями. Пенни уселась на лавку к Брюну, а вскоре и Родерик пристроился рядом с Тэм. Посредник жаловался на «отсутствие выбора» у местных загонщиков, когда к столику подошла изможденная женщина. – Простите… – начала она. – Прощаю, – буркнул Родерик. – Отвали. – Род! – укоризненно проворчал Брюн. – Извини, милочка, – бросил посредник и с натянутой улыбкой осведомился: – Чего тебе? Автограф? Ты перо и пергамент принесла? А если тебе не терпится в койку, то для Брюна ты слишком худа, а для меня – чересчур застенчива. Может, ты Тэм по вкусу… Женщина сняла с пояса кожаный кошель и опустила его на стол; в увесистом кошеле звякнуло. Родерик встрепенулся: – Пойдем ко мне или к тебе? Женщина не сводила глаз с шамана: – Нам очень нужна ваша помощь. Наша деревня здесь рядом, к югу от города. На нас напали. Брюн отбросил прядь со лба: – Кто напал? – Пес. Бешеный. Шаман недоуменно посмотрел на нее: – Ты хочешь, чтобы мы убили твоего пса? – Он и так сдох! – воскликнула она. – Его пару дней назад заели гриллы, обглодали прям до костей. Мы его зарыли во дворе, помолились Летнему Королю, как полагается, и у могилки справили тризну, всю ночь… – Собачью тризну? – изумился Родерик. – А он воскрес! – взвизгнула женщина. – Разломал гроб и вылез из могилы. – Гроб? Вы положили псину в гроб? – Посредник с ухмылкой поглядел на приятелей. – Это что, розыгрыш? Тебя Кьюра подбила? – Он загрыз наших лошадей, потом наших свиней, а потом набросился на мою соседку, Мэри. – Что, тоже загрыз? – с тревогой спросил Брюн. – Мэри удалось сбежать, – ответила женщина, – но в темноте она набрела на разрытую могилу и сломала шею. Родерик фыркнул и поспешно зажал рот ладонью. – Извините, не удержался, – сказал он под укоризненными взглядами Брюна и женщины. – Продолжай. Значит, твой пес… – Феникс. Сатир поперхнулся, сдавленно хихикнул, поспешно отошел от стола подальше и захохотал в голос где-то за спиной Тэм. – А теперь и Мэри возродилась, – продолжала женщина. – Чисто демоница. Мой муж приложил ее лопатой, полчелюсти снес, а она как психованная все равно на него бросалась. Мы ее еле заперли, сидит теперь в чулане, зыркает на нас белопламенными глазами. И что теперь… – Погоди! – остановил ее шаман, предупреждающе вскинув ладонь. – Говоришь, белое пламя в глазах? И у пса тоже? Женщина лихорадочно закивала, и Брюн подтолкнул к ней кошель: – Забирай деньги. Наемникам там делать нечего. Соберите парней посильнее, велите обыскать все дома в деревне. А как найдете рисунки мелом, свечи, старика в черной рясе, ну или что-нибудь такое… – И что? – шмыгнула носом женщина. – А то, что дело не в Мэри, дамочка. И не в Фениксе. У вас завелся некрот. – Кто-кто? – Некромант, – сказал Брюн, но женщина по-прежнему ошарашенно смотрела на него. – Злой колдун, черный маг, – пояснил шаман, и она испуганно начертала на груди круг Летнего Короля. – Ну, Мэри можно сжечь дотла или отрубить ей голову. И псу тоже. Но лучше всего найти злодея, который их сотворил. Найти и убить, делов-то. Женщина схватила кошель в охапку: – Значит, если убить этого никармана… – Некроманта. – То Мэри и Феникс упокоятся? Навсегда? Шаман кивнул: – Да. Марионетки пляшут, если их кто-то дергает за веревочки. Женщина поблагодарила его и ушла. Немного погодя вернулся Родерик, предложил всем выпить какой-то мелассы. Напиток в кружке был черным, как кофе, густым, как сироп, и с таким же сладким запахом. – Это что? – спросила Тэм, глядя в зеркально-черную поверхность жидкости. – Фантрийский ром, неочищенный сахар… на востоке это пьют как воду. – Сатир чуть сдвинул шляпу со лба. – Никогда не пробовала? Меня мать с детства только этим и поила. – А какая она у тебя была? – полюбопытствовала Тэм. Родерик погладил узенькую бородку: – Да такая же, как я, только рога побольше, ноги помохнатее, и язык как бритва. А, и пела красиво, как сирена в течку. – О, и моя тоже, – сказала Тэм и – потому что порядочно захмелела и потому что посредник сказал «пела» – спросила: – А как твоя погибла? – Ее убили монстры. Тэм удивленно заморгала: – Монстры? До вчерашнего дня она думала, что сатиры – это тоже монстры, и ей стало очень интересно, кого считает монстром Родерик. – Ты рагов видала? – спросил он. Тэм видела одного на ардбургском Рынке Чудовищ. – Такие здоровенные люди-кошки, да? – Ну типа того. Они убили моих родителей, когда те отказались присоединиться к Жуткой орде. Тэм вспомнила рага в клетке на ардбургском Рынке Чудовищ. «Эй, детка, а сколько кобольдов надо, чтобы оседлать лошадь?» – клыкасто улыбаясь, спросил он. Тэм ничего не ответила и поспешно прошла мимо, так и не узнав, в чем заключалась шутка. – Значит, все раги – монстры? Родерик отвел взгляд и уткнулся в кружку: – Только если захотят.