— Как вас еще не выгнали из комсомола с таким поведением, — фыркнула, подняв очередную бумажку. Надо будет проговорить вожатым, чтобы следили за порядком. А то запрещу танцы совсем. — Ну, видимо есть за что держать. А вы хотите, чтобы меня выгнали? Покачав головой, пошла за папкой. Парень снова появился рядом. Его такое пристальное внимание не нравилось мне совершенно. — Григорий… — Анна Андреевна… Последние годы в лагере происходит всякая чертовщина. — Какое слово вы выбрали… — Перестаньте. Уверен, вы слышали о том, что происходило. Поэтому лучше вам по ночам одной не оставаться. Натянула улыбку. Кажется, он меня не подозревает. Это радует… — Я… Поняла вас, Григорий. Учту. Но вы не мой нянька. А я за себя постоять могу. — В любом случае я проведу вас. Покачав головой, молча пошла в сторону домика, а юноша, не спрашивая разрешения пошел следом. Спорить явно было бесполезно. Да и, черт возьми, это было приятно. Хотя и казалось не очень правильно. Все же он был слишком навязчивым. Да и явно пытался так не только со мной сблизиться. Но какая-то женская часть во мне этому радовалась. Глупо, наивно, но радовалась этому. — Григорий, почему вы… Такой? — спросила, оборачиваясь к нему. — Какой? — удивился он, догнав меня. — Вы поняли, о чем я. Никто больше так не переживает, не пытается проследить за безопасностью. Но вы… Он взъерошил волосы, подняв взгляд к небу. Замолчала, давая ему время на то, чтобы собраться с силами. А может решит послать. Вот и проверим… — У меня брат следователь. И не скрывает того, что видит на работе. Вот и стал… Как говорят у нас на психфаке — тревожным, — он грустно усмехнулся, возвращая взгляд на меня. — Так что лучше вам просто смириться со мной таким. Кивнула. Теперь все стало на свои места. До меня доходили слухи о маньяках в разных частях страны, и часть из них была из наших, потерявших осторожность. Так что теперь понятно. — Буду иметь ввиду. Что ж… Потешим вашу тревожность. Можете проводить меня. Глава 8 День начался активно. После завтрака все убежали на репетицию, а я ушла к Свистуновой, которая гневно на меня шипела в столовой. Я знала, что нарушила негласное правило, тем более для нее. Но куда интереснее было то, кто доложил ей. — О чем ты только думала! Ладно в первый раз, тебя вытянули, я закрыла глаза! Тем более, открытие смены. Но вчера! Аня… Я разочарована. На вас же смотрели дети! Стояла, молча опустив голову и не споря. Таким нужно дать возможность просто выкричаться. Что я и делала, стараясь не обращать внимания на ее истерику, иногда кивая, чтобы она не решила, что не слушаю ее. Распинали меня почти час. Но в итоге директриса устала и, махнув рукой, отправила меня работать. Вот только Свистунова успела меня довести, и теперь я старалась не сорваться. До моего полнолуния оставалось десять дней. И чем ближе оно будет, тем больше темная моя часть будет проявляться. Студентам не везет, если экзамен выпадает на вторую половину моего лунного цикла. Я, конечно, старалась сдерживаться, чтобы не покалечить никого. Но в такой ситуации, когда меня отчитывают, я оказывалась очень редко. И еще реже в эту часть лунного месяца. Все же хорошо, что я так и не осмелилась до сих пор принять ту другую свою часть. Было бы сложнее себя контролировать. Но выплеснуть бушующие эмоции не удалось. Повезло, что я вовремя заметила лишние глаза. У кабинета стоял Иван, вымазанный во что-то темное и плохо пахнущее. Поймав мой взгляд, он виновато посмотрел на меня. — Двигатель шалит. Вот, нужно кой-чего согласовать, чтоб с гостями или детишками на середине не застрять. Постаралась расслабиться, опустила плечи. Приему научила давно одна женщина, когда я пыталась научиться жить в мирной жизни в одной деревеньке. Если я расслабляла тело, внутри тоже сразу наступал штиль. И в этот раз тоже помогло. — Согласна. Это точно никому не нужно, — улыбнулась я ему, понимая его беспокойство. А после посмотрела на дверь, за которой осталась директриса. Злости уже мысль о ней не вызывала. — Она там сейчас злая… Лучше позже. Когда успокоится. — Да я слышал ее. Весь лагерь, кажись, слышал. — О нет… — застонала я, осознав, чем это может вылиться, ведь еще две недели до конца смены. И такое позорище… Это как минимум помешает работе. Даже учитывая, что я собираюсь сбежать отсюда. — Ой, да ладно тебе, — засмеялся он беззлобно. — Все ж все понимают. Эх, молодость… Чего стесняться-то. Радуйся. Будь я моложе, сам бы потанцевать пригласил. И не только. Он усмехнулся, но не было в этом чего-то такого, что пугало меня раньше. И вместо обычной агрессии, когда слышала такое, совсем искренне смутилась, чувствуя неловкость. И до обращения считалась красавицей среди ближайших деревень. А после… После того, чего мне это стоило, после слишком пристального внимания несколько раз за эти годы, я боялась. И хоть слова мужчины не вызывали страх, волнение внутри поднялось. Поежилась, что не укрылось от него. Но интерпретировал он это по-своему. — Ты не обижайся на старика. Я ж по-доброму. — Не обижаюсь, — искренне ответила я, подарив улыбку мужчине. Его искренность подкупала. — Спасибо вам. Пусть все согласует… Удачи. Он кивнул, заходя в кабинет, а я выбежала на улицу. Свежий воздух сразу помог окончательно успокоиться и забыть о ситуации. В лагере же жизнь бежала вперед и без меня. Одни с физруками тренировались играть в лапту на площадке, другие жутко фальшивили на сцене, кто-то в сторонке отрабатывал простой танец с вожатыми. Часть ребят ушла заниматься в кружки, готовя поделки для родных. Но были и те, кто в одиночестве был то там, то тут. Кто-то читал книгу, кто-то рисовал, кто-то просто болтался без дела. Взгляд сразу зацепился за Юрия, сидевшего рядом с девочкой из младшего отряда, что-то увлеченно рассказывая ей и показывая картинки в книге. Сердце сразу сжалось от понимания, что ждет ребенка. Но с трудом заставила себя пройти мимо. Для всех это была просто милая картина. И я пыталась убедить себя в этом тоже. Время шло и перед обедом состоялся небольшое выступление, на котором дети смогли проявить свои таланты, иногда уверенность в их наличии. А я отмечала действительно интересные номера, чтобы включить их в концерт перед родителями. Дети старались. А я делала вид, что очень рада этому, а не испытываю невероятно сильный голод. Я умела играть нужные роли. Чем и занималась все утро. А вот после обеда под предлогом проверки палат отряда, увязалась за Ниной, сопровождающую своих детей в отряд. — Вечером найди способ зайти ко мне. На костер не сразу приду. Мне нужно… Договаривать не стала, боясь, что может кто-то услышать. Но девушка еле заметно кивнула, невольно взявшись за значок. Поняла сразу все. — Хорошо. Что-то еще хотели бы обсудить? Она стала чуть собраннее, чем обычно, чуть спокойнее. Не хватало ее веселости. Но для нее так будет лучше. — Как себя чувствуешь? Проблемы есть? — Нет. Я никогда себя так хорошо не чувствовала, — механически улыбнулась девушка приосанившись. — Спасибо за это. Кивнула отворачиваясь. Все же раздражение Юрия мне понятно. Я слишком много переживаю о еде. А это, кажется, Знала бы она, на что согласилась, какая жизнь теперь ее ждет. Но многие искренне были рады. Ведь больше не было проблем сна, голода. Они становились сильнее, выносливее. Многие мать готовы продать ради такого. К сожалению. Пока дети укладывались, проверила все палаты, чтобы не возникло вопросов у охотника, похвалила всех за чистоту, порадовав подростков, и, закончив делать вид, что я строгая проверяющая, ушла делать вид, что работаю.