Сон мне не требовался, поэтому все делалось мной быстро, но за все годы я научилась создавать видимость работы. Тем более, ночью силы всегда переполняли. А днем… А днем самым лучшим вариантом было поспать или помедитировать. Вот и сейчас я пряталась от солнца в полюбившейся беседке. Тетради, папки, листы лежали передо мной, создавая иллюзию активной работы, а я просто сидела, прикрыв глаза, наслаждалась шумом листвы и думала о том, как докатилась до жизни такой. Зря я сунулась в лагерь. Видимо, старею. Раньше легко адаптировалась, менялась. Каждый такой вызов давал силы, было интересно пробовать новые роли. А сейчас мне было тут неуютно. Я хотела вернуться домой, в свою квартиру, жить размеренную жизнь, боясь момента очередной смены личности. А дальше… А дальше даже думать не хочу. Вспомнился Серп Иванович, который последние годы жил в домике недалеко, не покидая окрестности лагеря. Сколько лет перед смертью он был тут? Да долго. Видимо, и я теперь дошла до такого. Значит ли, что я могу умереть скоро? Или просто нашла свое место, как он? Мало я общалась с нашими. Хотя мне и так много рассказывали в свое время. Нет, все же надо будет в июле вернуться. Тем более, я так соскучилась по моей квартирке. И скверику у дома… Напишу в понедельник следующий заявление, пусть Свистунова новую старшую вожатую ищет. Не мое это. Не в этот раз. За зданием рядом услышала возню, отвлекающую от размышлений. Прислушалась. — Наталья Борисовна, если вы не прекратите… — Не строй из себя невинность, Гришенька. Я же все вижу, все слышу. Зачем тебе эта Аня, что эта преподша тебе даст… А у меня связи. Я и тебе смогу помочь, и брату… Ого, как интересно. Любопытство не спало. Поэтому тихо встала, не издавая ни звука, как умели только стратилаты. Прошла чуть дальше, чтобы не только слышать, но и видеть разговор. — Мне ничего от Анны Андреевне не нужно. И от вас. Отодвиньтесь, пожалуйста. Сделав еще полшага, увидела, как директриса прижала крупной грудью парня к стене, совсем не как следует гражданке СССР. Увидит кто-то — скандал будет. И очень громкий. Не всесоюзного масштаба, но местного точно. А уж как будут недовольны родители, если узнают, какую аморальщину разводило руководство лагеря, в который отправляли своих детей… — Гришенька, ты же умный мальчик… Стало жалко парня. Отбиваться он не станет. Не из страха перед властью, а потому что женщина. И откуда ж я его так хорошо уже узнала? Ладно, подумаю об этом потом. А пока надо помочь… Быстро вернулась к столику, подбирая свои бумаги и, сделав очень задумчивый вид, пошла по дорожке за угол корпуса, где разворачивалась сцена. — Гришень… Остановилась, испуганно выронив все. Папка раскрылась, листы рассыпались по дорожке, тетради стали перелистываться ветром. — Что… Ох… Простите… — играя смущение, опустилась, собирая свои записи. Свистунова фыркнула и, резко развернувшись, молча прошла мимо, чуть не толкнув меня. Теперь понятно, чего ее так распирало утром. Ну, надеюсь, оставит его в покое. Ведь я могу пойти пожаловаться, если что. И, надеюсь, не пожалею, что решила вмешаться. Парень опустился, помогая все собрать. — Спасибо… — За что? — За то, что решили отвлечь ее, а не прошли мимо. Догадался. Умный. — Все в порядке. Удачного дня вам. Кивнув, пошла в свою комнату, оставив его одного. Глава 9 Судя по всему, Григория вся ситуация сильно смутила, поэтому его привычная веселость куда-то испарилась. После тихого часа он был непривычно тихим. Но это было не удивительно. Кажется, не только я в июльскую смену сбегу отсюда. Вечером детей согнали на площадку, где началось соревнование. Я же в сторонке следила за тем, чтобы все остались целыми. За этим должна была следить и Свистунова, но следила она только за бедным Григорием. — А Свистуха не меняется, все так же к молодым студентам пристает, — услышала рядом насмешливый голос Ивана. — Услышит же… — тихо ответила ему, косясь на женщину. Но ей явно было куда интереснее наблюдать за физруком. — Не, не услышит. Как директором стала, власть в голову ударила. Теперь вон на молодежь кидается. Мужика-то своего нет. А хочется… Так что вон, каждую смену того… С каждым словом мужчины, глаза мои приобретали идеальную округлую форму. — Фу… Реакция рассмешила Ивана. Тихо посмеиваясь, он прислонился к стене, продолжая следить за игрой. — Она высоко забралась, завела много знакомств. Поэтому на ее выходки давно закрывают глаза. Уж что она научилась хорошо делать — создавать нужную видимость. Так что не стоит лезть. — Это вы о чем? — Анют, ты девка хорошая, красивая. Гришка тоже это понял. Но не стоит. Свистуха сожрет вас обоих и не подавится. Вы-то после лета разбежитесь и забудете друг о друге. А жизнь вам попортить сможет. Так что не стоит вам связываться. Нахмурилась, но кивнула. Я-то и не собиралась. Но он прав. Надо будет поговорить парнем, чтобы не лез ко мне. Ничего хорошего это не даст, что и без Ивана было понятно. А так… Лучше я буду для него трусишкой, которая испугалась власть имущих. Да, точно. Это будет логично, должно и его убедить. Он испугался внимания директора. Так что в следующий раз просто разыграю с ним эту карту. Улыбнулась сама себе, довольная тем, какой выход из ненужной для меня ситуации нашла. — Таня! Громкий крик вожатой, испуганный коллективный возглас. На площадке растянувшись лежала девочка, к которой уже сбегались пионеры и вожатые. Уже понимала, что переломов нет. Но ударилась она сильно. Сделав максимально обеспокоенный внешний вид, подбежала к ребенку. — Анна Андреевна, все в порядке, — Лариса сидела на корточках рядом с плачущей девчушкой, ощупывая колено. — Перелома нет точно…. — Спасибо, Лариса. Я отведу ее в медпункт. Пусть осмотрят. А то Татьяна у нас явно в космонавты тренируется. — Спасибо, Анна Андреевна, — поблагодарила меня вожатая отряда, еле заметно выдыхая с облегчением. Видимо, ей Юрий не нравится. А вот это удивительно. Серп Иванович всем нравился, его обожали. А Юрия, хоть и герой, но как заметила, большинство его опасается, я бы даже сказала — боятся. Что очень странно для стратилатов. Слишком много странностей в этом году в лагере собралось. Ни к чему хорошему такое не приводит. От размышлений отвлекла девочка, которой уже ребята из отряда помогли подняться. Она взяла меня под руку, и мы медленно зашагали к медблоку. Надеялась, что он при мне не станет ничего делать. Девочка рядом шла, периодически хныкая, я же просто осторожно приобняла ее, стараясь успокоить. Юрий был на месте.