Пия Она смотрит на рыжего молодого человека через стеклянное окно в двери камеры. Он сидит на полу, повернувшись к ним спиной. Совершенно спокойно. Пия достает пузырек со спиртом, обрабатывает им маленькую ранку, которую получила во время потасовки в караоке-баре. Она замечает, что рука, держащая пузырек, дрожит. «Да, моя дорогая, хорошо, что ты с такой вот дрожью в конечностях не стала полицейским». Это голос ее бывшего мужа. Развод ей не очень помог. Его голос всегда звучит в голове, и часто на повышенных тонах. – Дан прав, он наверняка накачан какой-то дрянью, – говорит Ярно. – Или просто совершенно съехал с катушек, – добавляет Пия. Согласно удостоверению личности в бумажнике, психа зовут Томас Тунман. На фотографии он смотрит прямо в камеру. Губы слегка тронуты улыбкой. Мужчина выглядит совершенно нормальным и безобидным. – Позвоним в полицию? – предлагает Ярно. Пия хочет сказать «да», чтобы избавиться от этого Томаса Тунмана. Но все-таки мотает головой: – Нет, он не стоит вызова вертолета. Пусть сидит пока здесь. Пер и Хенке помогут присмотреть за ним. На самом деле охранники должны передать нарушителя спокойствия полиции по прибытии в Турку, но он останется здесь, пока они не вернутся в Стокгольм. Томас Тунман – гражданин Швеции, и передача его финской полиции принесет массу проблем всем. Пия и Ярно идут в маленькую комнату видеонаблюдения. Смотрят на четыре экрана на стене. В каждой камере для пьяных установлена камера. Драчуны, поссорившиеся в «Старлайте», мирно спят на кушетках каждый в своей камере. В третьей лежит женщина, которую Пер и Хенке буквально спасли от затаптывания на танцполе. В благодарность она попыталась ударить их ногой между ног. Ее уже два раза вырвало. В четвертой на полу сидит Томат Тунман. Черно-белый. По-прежнему совершенно неподвижный. Руками он закрывает глаза, словно прячет их от яркого света. Пия стоит так близко к экрану, что чувствует исходящее от мужчины тепло. Статическое электричество поднимает в воздух волосинки на ее руках. – Может быть, нам позвать сюда Раили? – предлагает Ярно. – Вроде бы он сейчас успокоился. Я не хочу, чтобы она сюда заходила. Ярно вздыхает с облегчением. – Не знаю, как ты себя чувствуешь, но я сейчас устрою перерыв, – сообщает Пия. – Да, и я с удовольствием присоединюсь к тебе. – Ярно не спускает глаз с экрана. – Я могу остаться здесь и выпить кофе, если ты хочешь подняться наверх и поболтать с Калле. Пия хлопает напарника по плечу в знак благодарности. Вспоминает, каким счастливым Калле выглядел на капитанском мостике. Ей больно думать, что он сейчас сидит один в каюте Филипа. – Если что, вызывай меня по рации. Если все будет спокойно, я вернусь через полчаса. И Пия снова смотрит на экраны. Все камеры заполнены. Если драчуны проспятся, то их можно будет выпустить. Но если они опять что-нибудь учудят, то придется прибегать к крайней мере, которая ей совсем не нравится, – приковывать нарушителей наручниками к перилам лестницы для персонала. Пия надеется, что остаток вечера на «Харизме» пройдет спокойно. Но она проработала здесь достаточно давно, чтобы приобрести профессиональный инстинкт. И он говорит ей, что все еще впереди. Ночь будет очень длинной. Марианна Настроение на пароме сильно изменилось. Марианна идет вдоль края сцены «Клуба „Харизма"». Видит открытую дверь в зеркальной стене в самом конце зала. Направляется к ней. Лучше уйти отсюда. Сумасшедшая музыка грохочет так сильно, что приходится прикрывать уши. Кругом пьяные лица. Как невидимый навязчивый туман, в воздухе висят агрессия и злоба. Двое совсем молодых парней, оголенных до пояса, вырываются из рук своих товарищей, чтобы снова сцепиться в драке. В их глазах видна животная ненависть. К парням подбегает охранник с дубинкой в руке, Марианна уходит, чтобы не видеть этот ужас. Но те, кто кричит и смеется, тоже ее пугают. Они как будто на грани и в любой момент могут сорваться. Любое недопонимание, неправильно истолкованный взгляд может стать искрой, которая попадет в бочку с порохом. Марианна старается не смотреть никому из собравшихся здесь в глаза, но это сложно, потому что она ищет Йорана. Она так и не смогла заснуть, когда он ушел. В конце концов она встала, вытерла лицо освежающими салфетками, достала свитер в сине-белую полоску, который на самом деле собиралась надеть завтра. Потом подкрасила губы и причесала волосы. Все это время она ждала, что в дверь тихонько постучат. Что Йоран вернется. Но он не пришел. Она пришла сама. Марианна выставляет руки вперед, чтобы не дать упасть на себя мужчине, который поскользнулся и растянулся прямо под ее ногами. Она решительно через него переступает. Из открытой двери до нее доносится струя свежего воздуха. Люди толпятся вокруг выхода, и Марианна понимает, что больше быть вежливой невозможно. Она протискивается вперед, слышит, как кто-то говорит: «Полегче, бабуля», и оказывается на кормовой палубе. Здесь тоже довольно много народу, но воздух действительно свежий, а музыка не такая громкая. Марианна становится у бортика. Смотрит на широкий пенистый след, который паром оставляет на воде. Делает несколько глубоких вдохов. Видит на горизонте другой паром. Трудно представить, что там столько же людей на борту. И так же много ожиданий и разочарований. Ей следовало бы пойти лечь спать. А не стоять здесь как идиотка под холодным моросящим дождем. Хотя есть еще маленький шанс, что Йоран придет. Марианна пробирается дальше через людскую массу на боковую часть палубы. Здесь намного меньше гуляющих. И есть навес над головой. Марианна немного прогуливается. Гладит рукой белый металл бортика. У стены стоят несколько скамеек, на одной из них сидит одинокий мужчина в тонкой рубашке, у другой она видит лужу рвоты. В темной жидкости лежит что-то вроде белых камешков. Марианна дрожит от холода, обнимает себя руками, чтобы защититься от ветра. Стоит и смотрит на воду. Она пытается вспомнить, что сказала Йорану, когда тот уходил. Старается взглянуть на эту сцену со стороны. Может быть, она так старалась казаться самодостаточной, что показалась ему холодной и равнодушной? Или, наоборот, она, как раскрытая книга, показала ему свои чувства и напугала своим отчаянием? Сын однажды сказал, что она его просто пугает. «Тебе нужно жить своей жизнью, мама». Но ведь Йоран записал свой номер телефона. Делать это было совсем не обязательно. Интересно, он остался бы, если бы она его попросила прямо? Марианна очень устала от самой себя. Она совсем не меняется. Остановилась в развитии уже в первые годы одиночества. Никогда ее жизнь не станет лучше, потому что она никогда не станет другой. Смешно было надеяться, что можно убежать от самой себя. Глупая, трусливая Марианна! Йорану не потребовалось много времени, чтобы понять, что она из себя представляет. Он это понял еще до того, как они оказались вместе в постели, но решил не бежать, пока не получит свое. Почему в ней должно периодически подниматься черное облако отчаяния и безысходности? Что это за пустота поселилась в ее душе, которую ничто не может заполнить? Самое ужасное – это что люди видят это в ней издалека. Неудивительно, что все они стараются держаться подальше. Марианна смотрит на воду, бурлящую вокруг борта судна далеко внизу. Такая холодная. Такая глубокая. Кто будет искать ее, если она исчезнет этой ночью? Когда паром причалит в Стокгольме, служба уборки, наверное, укажет в отчете, что в одной из кают остались личные вещи. Но если она сейчас спустится в каюту, соберет чемодан и выбросит его за борт, а потом прыгнет сама? Никто ее не хватится несколько недель вплоть до Рождества. Тогда, возможно, начнется расследование, кто-то посмотрит на выписку с ее счета в банке и увидит, что последнее, что она купила, это две кружки пива на финском пароме. Марианна отходит от бортика. Ей стыдно за свои больные фантазии и то мазохистское удовольствие, которое они ей доставляют. В последнее время она посвящает им слишком много времени. Лучше начать решать кроссворды и судоку. Краем глаза она видит движение и вздрагивает. Мужчина на скамейке встал и направляется к ней: – Простите, что я вас напугал. Просто захотелось спросить, все ли с вами в порядке и как вы себя чувствуете. Его голос глубокий и мелодичный. Даже молодой. И очень чистый. Когда на лицо мужчины падает свет, Марианна видит, что ему можно дать чуть больше тридцати. Наверняка он замерз еще больше, чем она, в своей тонкой рубашке. – Спасибо, хорошо, – отвечает Марианна и быстро вытирает глаза. – Просто сегодня какой-то очень странный вечер. Ей кажется, или он выглядит грустным? – Я отказался от предложения руки и сердца. А вы? Дан Дан стоит у кровати и проталкивает член в рот Александры. Когда дальше дороги нет, он ждет пару секунд, чувствует ее рвотные позывы, но потом ее горло расслабляется, и он может проникнуть на всю длину. Он остается там некоторое время. Дан уже отодрал ее в свое удовольствие, и женщина на все соглашалась, расслабленная липким пойлом из магазина беспошлинной торговли и таблеткой транквилизатора, которую он уговорил ее добавить. Сам он ничего не принимал, но это и не нужно. У него такая эйфория, как никогда. Скоро уже наступит финал, но Дану хочется оттянуть этот момент, он чувствует, что если продолжать долго-долго, то можно прорваться через границы этого мира в потусторонний. Что член, как ракета, выбросит его прямо в вечность. «Что это со мной?» — изумленно думает Дан. Время от времени он смотрит на свое отражение в зеркале на столике, который стоит около кровати. Немного выгибается, чтобы ракурс стал еще удачнее. Дан слегка хлопает партнершу по щекам здоровой левой рукой. Ласкает ее лицо, дразнит, притворяется, что зажимает ей нос. Хочет задушить ее своим членом. Голова болит так, что ее почти слышно. Что-то трещит и хрустит под черепными костями и над нёбом. Сердце стучит так часто, что вот-вот разорвется. Дан никогда до этого не чувствовал такой эйфории. Она ни на что не похожа. Именно здесь он должен сейчас находиться. И именно сейчас. Все правильно. Все совпадает. Даже головная боль доставляет наслаждение. Нервные окончания уже не различают ощущений. Они сливаются воедино, усиливая друг друга. Все чертово тело готово взорваться новогодним фейерверком. Будто каждая его клеточка ждет оргазма. Дан выскальзывает изо рта Александры, на члене остается много слюны, женщина дышит тяжело, с придыханием. – Чувствуешь вкус своей вагины? – шепчет он. – Он тебе нравится? Александра мычит что-то нечленораздельное, когда Дан наклоняется к ней, захватывает ее руки и прижимает к кровати над ее головой. Его правая рука болит, но боль доставляет наслаждение, и он легонько кусает женщину за мочку уха. Верхние зубы вдруг подгибаются. Выпадают и исчезают в ее волосах.