Филип смотрит на решетку. Ее больше не хватают с той стороны пальцы. Но это не делает его спокойнее. Он встает и идет к выходу. Видит, как спины парней исчезают в коридорах. Думает, куда они направились и что же теперь будет. – Я хочу выйти отсюда! – кричит одна из женщин. – Мы не можем уйти, пока не будем знать, что происходит, – уговаривает ее мужчина низким спокойным голосом. – Что такое было с этими парнями? – Я хочу в каюту! Нам велели всем пройти в каюты! – Мы здесь в безопасности, черт возьми! Ты что, не слышишь, как там кричат? – Слышу, но там мои дети. Они не смогут спастись. – Значит, не надо было оставлять их одних ради того, чтобы напиться! – Я что, знала, что случится такое? Вдруг все собравшиеся начинают говорить одновременно. Шум нарастает, как цунами: все пытаются перекричать друг друга. Пострадавшая женщина перевернулась на бок. Она выплёвывает кровь и слабо стонет. Филип встречается взглядом с Марисоль. Она словно светится страхом, он такой сильный, что Филип не выдерживает и смотрит в другую сторону. Краем глаза он замечает, как Марисоль гладит несчастную женщину по голове. На барной стойке звонит телефон. Филип бежит туда и срывает трубку: – Алло? Мики, это ты? – Нет, это я. – Калле! Ты в порядке? Филип чувствует спиной взгляды и понимает весь идиотизм своего вопроса. – Что, черт возьми, происходит? – спрашивает Калле. – Часть персонала собирается в столовой, но никто не понимает, что толком случилось. Мики говорит что-то об инфекции, но это звучит как полное безумие. – Это и есть полное безумие, – подтверждает Филип и затыкает пальцем второе ухо, чтобы шумные дискуссии не мешали слышать голос приятеля. – У нас тут уже одна укушенная, Калле. – Укушенная? – У них что-то вроде бешенства, понимаешь? Калле не отвечает. В трубке раздаются свист и треск, словно шепот пробивается откуда-то издалека. Филип сглатывает. – Мы заперли решетку, – сообщает он. – На некоторое время мы в безопасности. – Это хорошо, – говорит Калле. – Просто отлично, черт возьми! Вы сможете оставаться там, пока не придет помощь с земли? – Надеюсь, что да. – Винсент не с вами? – Нет, я не видел его с тех пор, как ты ушел. Калле снова замолкает, и Филип понимает, что у него на душе. – Оставайся там, где ты есть. Это лучшее, что ты можешь сделать. – Пия звонила мне. Она сказала… она сказала, чтобы я бежал со всех ног как можно дальше, если увижу ее. Филип закрывает глаза. Видит Пию перед собой. Какая она была довольная, когда они украшали каюту серпантином. Где она теперь? Что она теперь? – Если она так сказала, – Филип поворачивается вполоборота и смотрит на женщину на полу, – значит лучше всего будет так и сделать. Калле Калле набирает номер их с Винсентом каюты люкс. Слушает сигналы один за другим. Он уже понял, что Винсент не ответит, но он не может заставить себя положить трубку. В динамиках звучит голос Мики, он делает объявление для персонала – все должны срочно собраться в столовой. Если на борту пожар или судно рискует затонуть, персонал должен собираться на нескольких заранее распределенных аварийных станциях. На пароме имеются спасательные шлюпки и плоты на всех пассажиров и даже на большее количество людей на всякий случай. Но что делать в случае массового заражения? Насколько Калле знает, здесь нет четких инструкций. Телефон продолжает звонить. Где же Винсент, раз его нет в каюте? Марианна Марианна и Винсент только что встали из-за столика в баре «МакХаризма». Бармен сказал, что они должны пройти в свои каюты. Мимо входа пробежала группа людей, что-то около десяти человек. Кажется, они были в том мерзком клубе этажом выше. Некоторые кричали и выглядели охваченными паникой. Что известно Марианне? Она никогда не понимала людей, испытывающих потребность шуметь, когда они выпивают. В ней тоже просыпается беспокойство, но она не хочет показаться со стороны глупой паникершей. Ее взгляд останавливается на темноволосой женщине, которая совершенно одна стоит в галерее. Она закрыла глаза и, кажется, прислушивается. Что-то в ней знакомо Марианне. Она красива. Вьющиеся волосы блестят, на щеках естественный румянец. На фоне остальных, дешево одетых и ярко накрашенных женщин на борту она выделяется своим удивительным классическим стилем. Она не принадлежит этому миру. Марианне даже хочется спросить Винсента, видит ли он эту женщину. Но она молчит, чтобы не выглядеть глупо. – Как ты думаешь, что-то случилось? – спрашивает Винсент. – Не знаю. Говорят, что это техническая проблема, если честно, такое не очень хочется слышать в открытом море. – Бросьте, черт побери! – вмешивается в их разговор пожилой мужчина за столиком у выхода. – Я много раз бывал в круизах, и никогда ничего особенного не происходило. Намного опаснее ездить на машине. – Но разве вы не слышали крики? – спрашивает Винсент. – А-а-а… – фыркает мужчина. – У страха глаза велики, как говорится. – К сожалению, – настаивает бармен, – я вынужден попросить вас пройти в каюты. Причин для беспокойства нет, но это обязательно. Марианна оборачивается к бармену. Когда их глаза встречаются, он слишком быстро отводит взгляд. Что бы сейчас ни происходило, она не может вернуться в свою каюту под уровнем моря. Если судно начнет тонуть, она окажется там в ловушке. Марианна смотрит на Винсента. Знает, что тот думает о своем друге. И не знает, правильно ли будет просить о чем-то. – Я не хочу оставаться одна, – говорит она наконец. – Я тоже, – отвечает Винсент и встает. – Пойдем. Когда Марианна выходит из бара, элегантной женщины уже нет на прежнем месте. «Балтик Харизма» – Уважаемые дамы и господа! Убедительно просим всех пассажиров пройти в свои каюты… – Голос Мики снова раздается в динамиках, установленных в общих помещений. Те пассажиры, что уже спали в каютах, просыпаются. Напряженно слушают.