Зубы женщины стучат друг о друга с противным лязгающим звуком. Она поднимает голову, при этом на ее шее, как веревки, напрягаются жилы. Филип бежит к стойке бара и хватает в витрине полуторалитровую бутылку шампанского. Он видит, как несколько женщин отворачиваются. Они поняли, что он собирается сделать. – Осторожно, – предупреждает его Марисоль. Филип подходит к ним. Сжимает горло бутылки двумя руками. Пустые глаза женщины обращаются к нему. Он зажмуривает глаза. Слышит лязгающий звук. Обрушивает толстое дно бутылки на голову женщины. Удар отдает Филипу в плечо, и что-то теплое течет по его лицу. – О, господи, господи, господи милосердный, – шепчет кто-то. Капля бежит по губам Филипа. Если он сейчас высунет язык, то сможет почувствовать вкус крови. Ее крови. Инфекция. Инфекция. Филип открывает глаза. Вместо рта у женщины огромная красная дыра. Нижняя челюсть лежит на груди. Язык пару секунд двигается кругами, перед тем как неподвижно застыть. В глубине рта лежит что-то похожее на белые камни. Верхняя губа рассечена на две части до самого носа, но среди всего это ужаса белеют зубы, целые и невредимые. Филип отбрасывает бутылку в сторону. Достает из кармана фартука тряпку и поспешно вытирает рот и лицо. Тряпка становится алой. Ему кажется, что кровь той женщины проникает в него через поры и смешивается с его собственной. Марисоль дышит часто и поверхностно, пытаясь освободить волосы из вялых рук мертвой женщины. Филип вздрагивает, когда берется за эту руку. Она похожа на лапу мертвого дикого животного. Он разъединяет пальцы, но волосы путаются. – Отрежь их к чертовой матери, – шепчет Марисоль. – Обрежь все, только освободи меня. Филип краем глаза смотрит на лицо женщины, и снова все внутри у него переворачивается. Он сосредоточивается на волосах Марисоль и в конце концов освобождает их из рук мертвой женщины. – Пойдем. – Он придерживает Марисоль под локоть. Они встают вместе. Только теперь Филип осознает, насколько тихо вокруг. – Теперь мне тоже нужно хорошенько выпить, – бормочет Марисоль между всхлипываниями. Филип заходит за стойку бара и тщательно драит руки жесткой стороной губки со средством для мытья посуды. Марисоль берет из рук борца за экологию бутылку виски и делает большой глоток. У нее нет укусов, во всяком случае, Филип их не видит. Девушка ставит бутылку на стойку бара. Вытирает рот. Снова убирает волосы в хвост. Йенни сидит рядом на высоком стуле и гладит Марисоль по спине. От мелких повреждений губкой губы и руки Филипа щиплет и колет. Он смачивает водкой новую губку. Наносит спирт на кожу и чувствует, как в него впиваются тысячи раскаленных иголок. Потом делает большой глоток из той же бутылки. – Есть здесь еще кто-то, кого укусили сегодня вечером? – спрашивает Филип, но в ответ тишина. Публикой овладело беспокойство. Все молчат, только искоса смотрят друг на друга. – Думаешь, кто-то признается, чтобы его постигла такая же участь, как и эту на полу? – спрашивает активист партии зеленых. – Мне больше ничего не оставалось. Я был вынужден так поступить. Неужели это непонятно? Вы все видели, что происходит… Филип шумно сглатывает. Жестом указывает на экран телевизора, по-прежнему транслирующего танцпол «Клуба „Харизма"» – ужасы в свете софитов. Как можно говорить убедительно, если сам ничего не знаешь? Как ему самому смотреть на разбитое лицо укушенной женщины и быть уверенным, что поступил правильно? Йенни еле заметно кивает, встретившись с Филипом глазами, и ему становится легче дышать. – Если кого-то еще укусили, мы постараемся помочь, – говорит Марисоль. – Если это болезнь, то, возможно, от нее есть лечение… – Но этой уже ничего не поможет, – с усмешкой замечает активист. – …но этих людей нужно запереть ради всеобщей безопасности. За барной стойкой есть подсобное помещение… – Тогда, может быть, запрем его? – Активист показывает на Филипа. – Он имел контакт с кровью. Как мы можем быть уверены, что он не заразился? Жар в лице Филипа сменяется холодом. Ему трудно удержаться от того, чтобы не посмотреть вокруг в поиске поддержки. – Я не заразился, – отвечает он. – Почему ты в этом уверен? – Да, почему ты в этом уверен? – вступает в разговор женщина, которая только что положила телефонную трубку за стойкой бара. – Кто угодно может заразиться, правильно ведь? Кто угодно. О, господи, господи, господи, как нам остаться в живых? Ее дыхание снова стало хрипящим. Филип замечает какое-то движение краем глаза. Его взгляд сразу перемещается туда. Женщина на полу перевернулась на живот и встала на четвереньки. Из ее глотки падают белые куски. Спина скрючена. Одна из ее розовых кроссовок свалилась с ноги. Женщина шумно принюхивается. Язык движется вокруг висящей нижней челюсти, словно она пробует воздух, чтобы найти то, что ей нужно. Люди бегут к выходу. Они шумно раскачивают решетку и пытаются ее поднять. Женщина ползает по полу, крутя головой, так что ее нижняя челюсть раскачивается туда-сюда. Рассеченная верхняя губа то и дело приоткрывается над зубами, как красный занавес. Когда решетка застревает на своем обычном месте, раздается лязганье железа, и ползающая женщина поворачивает голову в ту сторону, откуда доносится звук. Рука Филипа автоматически тянется к тревожной кнопке. Но он сразу понимает, насколько это бессмысленно. Кто тогда придет? Пия? Ее больше нет. Люди снова кричат от ужаса, когда женщина поднимается на ноги. Стайка девушек, которая подпевала каждой песне, пытается убежать, но рука женщины их опережает. Хватает одну из них за лодыжку, и бедняжка падает на живот. Женщина притягивает девушку к себе. Верхние зубы впиваются в голую голень. Прорезают глубокие кровавые борозды. Филипу кажется, что он видит, как над ними мелькает окровавленный язык. Йенни подбегает к ним. Из всех сил пинает голову женщины в районе виска. Женщина заваливается на бок, но не выпускает ногу девушки. Снова прижимает лицо к ране. Слышны хлюпающие звуки лижущего языка. Это почти сексуально. Сустав нижней челюсти издает едва заметное пощелкивание. Верхние зубы царапают ногу, девушка кричит все громче. Инстинкт самосохранения внутри Филипа замолкает. Первые секунды он дал ему возможность не поверить свои глазам. Теперь в нем на полную мощность кипит злоба. Она придает ему силы. Он берет с разделочной доски нож и бежит вокруг барной стойки. Сердце стучит так громко, что кажется, что оно может выскочить из груди в любой момент. Когда он подходит, Марисоль уже ударила женщину по голове полуторалитровой бутылкой. Женщина смотрит вверх. С ее языка льется струйка крови. Марисоль снова обрушивает бутылку на ее голову. А потом еще. И еще. С каждым ударом звук ломающихся костей становится глуше. Открывается большой кратер, в глубине которого виден мозг. Укушенная девушка плачет все громче. Она тянет руки к своим подругам, но те только сторонятся и отодвигаются подальше. Марисоль опускает бутылку на пол с глухим стуком. Филип замечает, что из открытого рта борца за экологию течет кровь. Он стоит неподвижно. Среди шокированной публики вновь пробегает волна паники. – Пойдемте, – обращается Филип к Марисоль и Йенни. – Нужно выпустить этих людей, а потом пойдем в столовую на собрание. Альбин Лу берет руку брата и прижимает к себе, одновременно кивая в сторону группы людей, собравшейся у бортика. Они открыли один из круглых контейнеров. На одной из шлюп-балок висит спасательный плот, он развевается на ветру и похож на оранжевую палатку с черным дном. Мужчина, стоящий во главе группы, одет в униформу охранника. – Пойдем туда? – шепчет Лу. – Я не знаю. Альбин действительно не знает. Ему не хочется уходить из их укрытия, хоть оно и не идеальное, потому что ему слишком страшно. – Среди них есть охранник, – говорит Лу. – Должно быть, у них есть план. Альбин думает о маме и папе. Где они сейчас? – Может быть, подождем? – Сколько, по-твоему? Нужно спасаться с этого корабля, Аббе. Мальчик видит, что Лу уже приняла решение. И ничего страшнее, чем остаться здесь в одиночестве, он не может представить. – Маме, Силле и Мортену обязательно помогут, – продолжает Лу. – Они предпочли бы, чтобы мы спаслись. Лу тянет Альбина, и у него нет сил сопротивляться. Он понимает, что сестра права, и поднимается на ноги. Ноги порядочно затекли, приходится опереться о стену, чтобы не упасть. Лу идет первая, выходит на освещенную часть палубы.