– И где он? – Не знаю, – отвечает Винсент почти шепотом. – Он пропал как раз перед тем, как… Я не знаю, где он сейчас. Винсент выглядит таким грустным, что Мадде уже жалеет о том, что задала вопрос. Ей хочется утешить парня, но он теперь смотрит в окно. – Поздравляю, – говорит Мадде. – С тем, что вы поженитесь. Винсент улыбается, но это самая печальная улыбка из тех, что Мадде видела в жизни. – Я сказал «нет». – Но почему? – Вопрос вырвался у Мадде сам собой. – Прости, – поспешно добавляет она. – Это совсем не мое дело. Я просто… – На этот раз ей удается не сказать лишнего. – Я просто вижу, что ты же его любишь. – Ничего страшного. Я не знаю… Мне нужно было время подумать… – Винсент усмехнулся. – Естественно, мне казалось, что у меня есть время. – Ты же не мог представить себе, что люди вдруг начнут рвать друг друга на части. – Прошу тебя, – говорит Марианна. – Ну да, конечно же не мог. – Винсент снова усмехается, подняв руки. – Я должен пойти искать его. Он где-то там. – Нет, – говорит Марианна. – Он придет сюда, если сможет. – Именно, – кивает Винсент. – Если сможет. Может быть, ему нужна помощь. – Но представь, что вы разойдетесь в поисках друг друга, – возражает Марианна. – Он предпочел бы, чтобы ты остался здесь. Она смотрит на Мадде, ожидая подтверждения. Как будто Мадде хоть что-то может знать о парне Винсента и о том, где он находится. – Да, – соглашается Мадде. – Конечно, он хотел бы, чтобы ты остался здесь. Во всяком случае, я бы точно хотела на его месте. Если бы она кого-то любила, то точно хотела бы, чтобы этот человек был в безопасности. В таком месте, где она смогла бы его найти. И Мадде не хочет, чтобы Винсент оставил их одних. Калле Затаив дыхание, они смотрят, как открываются двери лифта. За полоской света, которая падает на пол из лифта, стоит кромешная темнота. И только в нескольких местах горят зеленым или оранжевым лампочки на огромных кухонных агрегатах. Калле прислушивается к темноте. Слышит только шум вытяжных шкафов. Бросает взгляд на Филипа. Антти, раздраженно вздыхая, выходит из лифта. Он неестественно выпрямляет спину и расставляет руки. Напоминает маленькую собачку, которая хочет казаться большой и грозной. Однако эффект достигается полностью противоположный. Калле, дети и Марисоль идут за Филипом в кухню. Мики выходит из лифта последним. Раздается шорох у потолка, и загораются лампы дневного света. У выключателя стоит Антти. В ярком свете видно, что его лицо покраснело, стало почти фиолетовым. Блестят огромные рабочие поверхности из нержавеющей стали, большие печи, грили, духовки, фритюрницы. Все чисто, на совесть вымыто. В обычном круизе уже скоро начали бы готовить завтрак. На стене над посудомоечными машинами висит доска с рабочими графиками и парой открыток с девушками на залитых солнцем пляжах. Рядом с доской на стене есть телефон. Если Калле не будет звонить, то он сможет убедить себя в том, что его друг в каюте. В безопасности. Но если он позвонит, а Винсент не ответит… – Нам нужно найти подходящее оружие. – Антти начинает открывать разные ящики и захлопывать их обратно. Калле осторожно отпускает руку Альбина и идет к разделочным столам холодного цеха в окружении холодильников-великанов. Открывает один из ящиков. Видит аккуратный ряд ножей. – Здесь их предостаточно, – сообщает он остальным. Марисоль становится у соседнего стола. Выкладывает на поверхность пару топориков для разделки мяса и молоток для отбивных. Их взгляды встречаются, и Калле чувствует, что она ему нравится. Он достает несколько ножей. Осторожно трогает лезвия. Все они острые, только что наточенные. Задумывается, действительно ли большие ножи автоматически лучше маленьких или все же маленькие удобнее. А детям тоже дать ножи? – Кто мог себе представить, что мы будем заниматься чем-то подобным? – вырывается у него. Марисоль качает головой. Опирается на стол и вытирает пот со лба. – Я убила одну женщину в баре, – рассказывает она. – Одну из них… но я… – Она шумно сглатывает. – Я не знаю, смогу ли я сделать это еще раз. – Я понимаю. Я тоже не уверен, что смогу. И Калле пытается прогнать воспоминание о парне с дредлоками. И том, что вылилось из его черепа. Калле смотрит на ножи, которые они достали. Вдруг мысль о том, что ими придется воспользоваться, кажется ему смешной. Он оглядывается и ищет глазами детей. Лу подходит к нему. Протягивает большие кухонные ножницы с лезвиями из нержавеющей стали. Альбин стоит в двух шагах от нее. Его взгляд пугающе пуст, глаза как стеклянные. – Это может на что-то сгодиться, – говорит Лу. Она выглядит такой взрослой и такой маленькой одновременно. Им с Альбином, конечно, не нужно бы здесь находиться. Они должны сейчас лежать в своих кроватях дома, в полной безопасности. Взгляд Калле скользит вдоль посудомоечных машин, гор тарелок и чашек. Шланги высокого давления напоминают спящих змей. Калле снова смотрит на телефон. Он позвонит. Сейчас. Ему нужно только собраться с мыслями. За спиной раздается громкий звон падающей на пол посуды. Калли оборачивается. Антти вырвал один из ящиков и перевернул его. На полу разбросаны венчики, половники и прессы для картофеля. – Черт возьми, ты не можешь потише? – шипит Филип. Антти смотрит исподлобья. Демонстративно дергает следующий ящик, вываливая содержимое на пол. – Я просто пытаюсь не терять времени даром, – огрызается он. – Может, тебе тоже стоит попробовать? – Тебя могут услышать они, – говорит Калле. – Ты что, не понимаешь? Антти смотри на него с презрением: – Заткнись, несчастный недомужик. – Я вас умоляю. – Лу смотрит на Альбина. – А они не могут прямо сейчас прийти и убить его, а? Калле этих слов почти не слышит. Ненависть кипит внутри от одного вида Антти. Она так сильна, что он не узнает себя самого. Но потом Калле понимает, что на самом деле все не так. Ненависть обуревала его давно. Просто раньше, когда они работали вместе, он был слишком труслив, чтобы дать волю чувствам и высказать Антти то, что думает. Но теперь ему хочется драться. Бить это красное лицо кулаками. Пинать сапогами. Оказывается, что ненавидеть Калле нравится. Этот бушующий в душе огонь сжигает внутренний страх. И на время вытесняет мысли о Винсенте, Пие, детях. – Черт бы тебя побрал, Антти, – говорит Филип. – Собери свое мачо-дерьмо и засунь обратно в задницу. – Лучше сам засунь его в задницу своему дружку, – отвечает Антти. – Ему это должно понравиться. Черт бы вас побрал, черт бы вас всех побрал, ну и дерьмо – находиться здесь среди сопливых детей, старых теток и пидоров. – Я больше не могу, – раздается голос Мики. Калле о нем совсем забыл. Он ищет его глазами. Находит сидящим на корточках спиной к большой духовке. – Ну вот, еще этот тут, – смеется Антти. – Я не хочу здесь находиться, – продолжает Мики. – Почему это все происходит именно со мной? – С тобой? – отвечает Калле. – Зато ты хотя бы жив в отличие от остальных, кто был в столовой. И Пии и Ярно. И множества пассажиров, которые… – Я просто не понимаю, что я такого сделал, чем заслужил все это… – продолжает скулить Мики. – Да никто это не заслуживал! – почти кричит Филип. – Кто вообще, по-твоему, мог такое заслужить? Мики обиженно смотрит то на одного, то на другого, как будто считает ужасно несправедливым с их стороны не прислушиваться к его жалобам. – Сейчас нам всем нужно успокоиться, – призывает Марисоль. – Мы, черт возьми, вообще не знаем, что со всем этим делать. – Я знаю, – говорит Лу. – Я знаю, но вы мне не поверите. Калле поворачивается к ней лицом. – Это вампиры, – говорит девочка.