— Кто такие? — Бандиты. Представлю им тебя. Тыр-пыр, пацаны, надо поймать шпиона, то-се, обороноспособность государства… — И что? — Ничего. Слух о тебе пойдет. Корейцы на тебя сами выйдут. — А чем они заведуют, эти Акашины? — Менты тебе более точно могут поведать. Что ты детские вопросы задаешь? Бандиты деньжищи гребут… — Понятно. — Слушай, а правда, у мэра Сергеевска хрен всего шесть сантиметров? Что у вас в Москве по этому поводу говорят? Сергей усмехнулся. Содержание знаменитой записки стало достоянием российского народа — неизвестно как, но московские средства массовой информации получили текст, и многие, падкие на дешевые сенсации, выпустили пространные статьи о политическом кризисе на Дальнем Востоке, приводя семейную драму горе-мэра Сергеевска в качестве доказательства. — Опять же, непонятно, шесть сантиметров — это в спокойном состоянии или уже в стоячем, — управляя машиной, рассуждал Арахов с серьезным видом. Он повернул к Сергею хитрую физиономию. — Как думаешь? — Не знаю. — Да, такому мэром уже не быть. Ну, сам посуди, кому приятно — живешь в городе, а у мэра прыщик… Несерьезно. О, приехали. «Приора» завернула к панельной девятиэтажке. — Живу я посередине — на пятом этаже. Пойдем пешком. Сергей, задрав голову, посмотрел на балконы пятого этажа. На одном из них, заполненном всякой дрянью, болтались на веревке звездно-полосатые трусы огромного размера. Ухмыльнувшись, Сергей поправил шапочку. — А что пешком? Лифты не работают? — Лифт работает. — Арахов пиликнул сигнализацией, отойдя на пару шагов от машины, попиликал еще, успокоился. — Вдруг свет отключат? Застрянем. А я жутко боюсь в темном лифте сидеть. Один раз было со мной такое приключение, теперь хожу пешком. — Понятно. Стали неспешно подниматься наверх. Стены были исписаны ругательствами и похабными стишками, кое-где попадались «фрески». — Чё так похабно в подъезде? — спросил Сергей. Видеть такое ему было непривычно: в Москве следили за состоянием подъездов. — Очередь на капремонт большая. — Сами бы скинулись. — Блин, тебе мэром работать. Мы и так бешеные коммунальные платежи платим! Еще и скидываться дополнительно. Мне эти надписи и рисунки не мешают. И вообще знаешь сколько этим картинкам лет? Они уже как культурное наследие! Может, это мое поколение пи сало и рисовало, когда детьми были! Сейчас молодежь не такая. Они все в Интернете, все за компьютерами, все в мобильники уткнувшиеся. А мы тусовались в подъездах, ну и писали всякое. Энергии много было. Надо было сказать миру свое. Во, видишь, надпись: «Даша — б». Кто такая Даша? Почему она б? А она, может, живет на верхнем этаже, и ходит каждый день мимо, и молодость вспоминает… — Тоже лифтов боится? — хмыкнул Сергей. — Почему? — Ты говоришь: ходит. С верхнего этажа удобнее на лифте спуститься. — А она ходит, когда ностальгирует. Муж достанет своей нудностью, она сюда идет, нервы успокоить. — Чё, правда? Знаешь ее? — Кого? — Дашу б. — Какую Дашу? Я тебе гипотетически сказал, а ты давай к словам цепляться! О! — кивнув на один из рисунков из «Камасутры», Арахов спросил: — Баб дерешь в командировках? — Это моя первая командировка из Москвы. — Ясно. А я думал, ты правда суперагент, Крым и рым прошел, эдакий бэтмен и супер-бой. — В Крыму не был. — Ха-ха. Это присказка такая. Поговорка. Понимаешь? Поговорка — знаешь, что такое? Сергей усмехнулся, дернул головой — достался ему в напарники балабол. — А я деру. Приезжаю в город — и первым делом к бабам. Батон у меня неутомимый. Везде баб драл — в Хабаровске, в Находке, в Благовещенске. Даже в Еврейской автономной области. Знаешь там кого драл? Еврейку? Не. — Арахов, веселясь, ждал реакции Сергея. — Ха-ха. Кореянку. Маленькую такую, совсем малюсенькую. — Несовершеннолетнюю? — Трудно ты воспринимаешь русскую речь. Маленькая, значит, росток у нее вот такой — метр сорок. Представляешь, пихаю ей в рот — мой батон ей не влезает. Пасть у нее маленькая… Намаялся я с ней. Поднялись на площадку пятого этажа. Арахов направился к обитой деревянными дощечками двери, единственной такой старой на площадке — остальные были новые стальные, коричневого цвета, стал скрупулезно отмыкать четыре замка. — Здесь я живу. Сейчас пожрем. — Не беспокойся, я не очень голоден. — Сергей старался быть в рамках приличия, хотя уже понял: Арахов мужик простой, с ним чем естественнее себя будешь вести, тем лучше. — Дак я голоден. Ужасно. — Арахов отомкнул последний замок и толкнул дверь. — Как говорил Карлсон в мультфильме: «Ну и ты заходи». Сергей оказался в просторной прихожей, бросил сумку с вещами на тумбочку. Арахова видно не было, но за дверью туалета кряхтел знакомый голос: — Ты проходи, Серёга, раздевайся. Можешь воду в ванну пустить. А у меня живот прихватило. Снова ухмыльнувшись, Сергей заглянул в большое настенное зеркало, пригладил волосы. Итак, у него ответственная работа в этом живописном месте страны, и он ее сделает на «пять с плюсом». Большая комната в квартире Арахова напоминала комнату для хлама: по всему полу, на письменном столе, на раздвинутом диване валялись выстиранные носки черного цвета. В кресле и за креслом громоздились стопки старых книг. Стены в скромных обоях украшало множество рамок, где под стеклом на матовом фоне крепились мумии жуков, пауков и каких-то совсем неизвестных Сергею насекомых. На полу у стены, напротив дивана, стоял тонкий телевизор модной модели 126-й диагонали, рядом проигрыватель дисков с пятью колонками — домашний кинотеатр, и картонная коробка, набитая дисками с порнографией. На столе стоял раскрытый ноутбук: на открытой странице была масса фотографий с порнофейками голливудских актрис — все дивы радостно улыбались, выставляя напоказ свои сокровенные места. Сергей весело ухмыльнулся. Да, Арахов действительно прост — весь на виду, живет без головной боли о ближайшем будущем, любит секс и насекомых. В комнату вошел Арахов с полотенцем на голове — тер мокрые волосы, — после туалета не только руки помыл, но и голову. — Присматриваешься? Диски — старье. Теперь вся новая порнуха из Интернета. Я телик к ноутбуку через VGA подцепил и по большому экрану, со всему подробностями… Порно смотришь? Хмыкнув, Сергей пожал плечами. — А я, когда нет командировок, периодически просматриваю новые ролики, коротаю вечера у телевизора за рукоблудием. — Ого. Ты открыто говоришь всем, что занимаешься онанизмом? — Я же свой гоняю, не чужие. Ха-ха. Люди понимают. Мыться будешь? — Ты говорил, поедем в порт. — Чё, немытый поедешь? — А что, на смерть везешь? — Просто спросил. Как-никак с дороги, потный там, не комфортно тебе. — Мне комфортно. — Ладно, супер, будем придерживаться твоих планов. Пожрем? — Хорошо. Кухня у Арахова находилась в куда более пристойном состоянии — пол, выложенный крупноформатной плиткой, натерт до блеска, обеденный стол чистый, в аккуратной плетеной хлебнице ломтики ржаного хлеба. Двухметровый холодильник «Самсунг» стального цвета, совсем новый. Разделочные столы и навесные шкафчики, явно кустарного производства, оклеены пленкой под дерево, чистые. Оригинальной формы электрочайник с подсветкой, черная микроволновка с грилем, такая же черная машина для приготовления кофе. Еще кулер с бутылем привозной отфильтрованной воды. — Приятно у тебя, — сказал Сергей, усаживаясь на табуретку у стола. — Ну, дак, — согласился Арахов, нырнул в холодильник, извлек три упаковки китайских пельменей. — У нас сегодня пельмени «Великая Стена». Ел такие? — Чем от русских пельменей отличаются? — Как чем? Змеиный фарш. Арахов всыпал пельмени в стеклянную кастрюлю, добавил немного воды, посолил. — Через пять минут будет прекрасное варево! Микроволновка — незаменивая вещь на кухне, особенно для холостяка. Все быстро и вкусно. — Правда змеиный фарш? — Чистая свинина. Ли, ты доверчив, как ребенок. Даже славяне любят обувать простаков на всю катушку, не говоря уже о твоих собратьях азиатах. Через пять минут уже ели, обжигаясь горячим бульоном, сдобренным черным молотым перцем и уксусом.