Она покраснела от злости. — Я альфа-сука из стаи Тампы, а мой отец — альфа стаи. — Виктор — одинокий волк, — заметила я. — У него нет стаи. — Пока нет, но скоро будет. После окончания периода ожидания одинокого волка — с самого начала было ясно, что после окончания этого периода он присоединится к нам. И этот период заканчивается сегодня. — Она решительно кивнула, как будто последнее слово было за ней. Я ошеломленно покачала головой: — Ещё раз… он ничего мне об этом не говорил. Думаю, ты ошибаешься. — Тут нет никакой ошибки, — настаивала она. — Он единственный мужчина, самый сильный альфа, которого я когда-либо встречала, достойный, чтобы быть моей парой. — Она гордо отбросила назад светло-медовые косы. — Ну, сейчас он ушел, — сказала я, начиная злиться. — Мне жаль, но тебе придется уйти. Она разъяренно сверкнула глазами: — Я никуда не пойду, пока не увижу Виктора. Он всегда отвечает на мой вой в полнолуние. Можешь ли ты сказать то же самое о себе? — Я не вою на луну, — процедила я сквозь зубы. — Но в одном уверена точно: занимаясь со мной по ночам любовью, он уж точно не думает о другой женщине. Ну, я слегка преувеличила. Правда то, что мы с Виктором по-прежнему делили его огромную кровать, но прежде чем лечь со мной в постель, он обращался в волка, возможно, потому что знал: в этой форме он казался мне менее опасным в сексуальном плане. Я любила прижиматься к его пушистой спине, зарываться лицом в его мех, правда мне не хватало доверительных разговоров, но он восполнял это теплом и утешением. Так что да, мы спали вместе, то есть буквально спали. Но этой Златовласке не обязательно знать все детали. А вот она могла представить, что мы танцуем горизонтальную мамбу каждую ночь. И, по всей видимости, именно об этом она и подумала, потому что её лицо покраснело ещё сильнее. — Как ты смеешь намекать, что трахаешь моего мужчину, сука. Знаешь ли ты, как наказывают в стае оборотней за измену? — Он не является частью вашей стаи. И он связан со мной. Можешь ли ты сказать о себе тоже самое? — спросила я, бросив ей её же слова. Она нахмурилась. — Мы ещё не связаны — пока нет. Но будем. Виктор, он… — Она вдруг застыла и шагнула ко мне. Ноздри её идеального маленького носика затрепетали, когда она глубоко вздохнула. — Подожди, ты ведь не оборотень? Я скрестила руки на груди: — Нет. — Тогда, что ты такое, черт возьми? — Она ещё раз глубоко вздохнула. — Ты не оборотень и не пахнешь человеком. Твой запах. Это… — Её глаза расширились, и она отшатнулась. — Вот дерьмо! Ты клыкастая! — Я вампир, — поправила я её, вздернув подбородок. — И ты утверждаешь, что Виктор связался с тобой? С гребаной вампиршей? — Она покачала головой с недоверием и возмущением на симпатичном личике. — Это отвратительно. И запрещено. — Уверена, что да, — огрызнулась я. — Если ты часть стаи. Но Виктор — нет. А потому не могла бы ты сейчас уйти… Она посмотрела на меня: — Я же сказала, что никуда не уйду, пока не увижу Виктора. — О, да, ты уйдешь! — Я схватила тарелку с печеньем и сунула ей в руки. Затем схватила девчонку за шиворот и потащила на выход. Она сопротивлялась, но не могла меня одолеть, ведь я уже как месяц питалась кровью Виктора и стала сильнее и быстрее, а сейчас ещё и разозлилась. — Как ты смеешь меня трогать? Отпусти меня! Это преступление! — верещала она, пока я тащила её к дверям. Я не обращала на неё внимания и вытолкнула на крыльцо, стараясь избегать солнечного света. И уже закрывала дверь, но Ли-Энн захотела оставить последнее слово за собой. — Запомни, это ещё не конец! — верещала она, с ненавистью глядя на меня. — Думаешь, что победила, но это не так. Виктора не сможет удовлетворить такая хладнокровная сучка как ты! — Ах, нет? — сказала я, мрачно улыбнувшись. — Что ж, до сих пор он был очень доволен. И в следующий раз, когда решишь принести мужчине печенье, приложи хоть немного усилий и спеки их сама, а не просто высыпи на тарелку упаковку «Чипс Эхой». Она посмотрела на тарелку в своих руках и покраснела гуще. — Я всегда приношу их, это его любимое печенье. — Больше нет, — сказала я сладко. — Я сама пеку ему печенье. Если хочешь, могу дать рецептик, сделаешь их сама возможно, захомутаешь ещё не занятого мужика. — Что… ты… я… — Она онемела от ярости, и это было хорошо. Я ощущала, как внутри меня разрастался гнев вместе с яростным чувством собственничества. Виктор мой, и я не собиралась стоять и выслушивать, что какая-то малолетняя сучка на него претендует. — До свиданья, — сказала я и захлопнула дверь перед её носом. Снаружи раздался грохот, и я подумала, что, должно быть, Ли-Энн в порыве детской ярости разбила тарелку с печеньем о крыльцо. Посудина взорвалась, как бомба, а стеклянные осколки и печенье разлетелись повсюду. Наблюдая за ней в кухонное окно, я видела, как она уселась в ярко-красный «мерседес», припаркованный на подъездной дорожке Виктора. Наклейка на заднем бампере гласила: «Уступите дорогу принцессе». Невероятно. Глядя, как она уезжает, меня охватило удовлетворение, а потом оно сменилось сомнениями. Я задавалась вопросом, есть хоть крупица правды в том, что наплела мне Ли-Энн. Возможно, её отношения с Виктором были законными? Возможно ли, что они действительно помолвлены? И что мне делать? Неужели Виктор мог быть таким внимательным и нежным и в то же время скрывать от меня свои отношения с Ли-Энн? Должна ли я бороться за него с ней? Имею ли я на это право? У нас была временная договоренность, мрачно напомнила я себе. И до встречи со мной у Виктора была собственная жизнь. Корбин заставил его жениться на мне. Возможно, он просто ждет, когда наше время закончится, чтобы присоединится к местной стае. С такими мрачными мыслями, я приоткрыла дверь и, просунув наружу метлу, постаралась как можно тщательней, при этом не выходя на улицу, вымести с крыльца осколки разбитой тарелки и черствого печенья. Я не знала, что говорить Виктору, если скажу что-либо вообще. Одно ясно, пока не узнаю, что происходит, мне самой придется иметь дело с течкой. Я ни за что не попрошу его о столь интимной помощи, не узнав, обещан он другой женщине или нет. Ни за что. Глава 14 Виктор Когда я вернулся домой, Тейлор была подозрительно молчаливой. Она прислонилась к столу, скрестив руки на груди, как будто ждала меня. — Привет, детка, — сказал я, войдя в парадную дверь. Под моими рабочими сапогами что-то хрустело, и, положив принесенный с собой пакет, я посмотрел на крыльцо. — Что это? — спросил я, подобрав осколок стекла и половину печенья и бросил их в мусорную корзину. — Ничего. — Её голос звучал слишком легкомысленно. — Тут Ли-Энн кое-что принесла. — Что? — Я уставился на неё. — Какого черта она здесь делала? — Могу спросить тоже самое у тебя, — тихо сказала Тейлор. — Я имею в виду, что могу, но не буду. На самом деле это не мое дело. — Что это значит? — прорычал я. — Если хочешь что-то узнать, спроси — мне нечего скрывать. Клеймо внизу спины неприятно пульсировало, когда я произносил слова, но я не мог забрать их назад. Не тогда, когда Тейлор на меня так смотрела. — Нет, правда… — Она покачала головой. — Я не хочу быть стервой, злыдней и тому подобное. Я действительно не имею права спрашивать о твоих делах. Наши отношения только временны, и я тебе ненастоящая жена… — Да, это так, — перебил я в порыве собственнического гнева. — Мы уже обсуждали это, Тейлор, ты моя, мое дело — твое дело. Поэтому, если ты хочешь спросить меня о Ли-Энн, валяй, спрашивай. — Ладно, тогда… — Она закусила губу. — Ли-Энн что-то говорила о том, что теперь, когда ты можешь присоединиться к стае, твой период ожидания в качестве одинокого волка заканчивается. О, и она также упомянула, что ты её предназначенная пара. У оборотней так называется помолвка? Я застонал и потер руками лицо. — Детка, послушай, пожалуйста, не зацикливайся на этом. Эта девушка сумасшедшая, ты знаешь, что я не хочу вступать в стаю, и я никогда ничего ей не обещал. Она приподняла бровь. — Хорошо, так ты говоришь, что она всё выдумала? — Каждое слово, — сказал я. — Она приходила пару раз с этими противными печеньями, когда я только переехал сюда, но я отказал ей. — Должно быть, ты не достаточно жестко ей отказал, — тихо заметила Тейлор. — Кажется, она уверена, что вы двое собираетесь связаться. — Ну, я не мог быть слишком груб, — прорычал я, чувствуя, что оправдываюсь. — Её отец чертов вожак стаи, и она — альфа-сука. Оскорбление высокопоставленного члена стаи на их собственной территории имеет серьезные последствия — даже для одинокого волка.