– Я вас видела! Когда пришла домой из… из церкви. В ее голосе было колебание, и Робинсон это отметил. Он спросил миссис Паркс: – Так вы стучали в дверь, миссис Паркс? – Нет, – прозвучал ответ. Глаза миссис Паркс избегали взгляда Робинсона. Мисс Минтон почувствовала себя уязвленной. – Говорю вам, я ее видела! Я как раз пошла на верхнюю площадку лестницы и видела ее! – Очень хорошо, мисс Минтон. Миссис Паркс, а это вы можете объяснить? – Тут Гроссмит извлек из обертки нож. Миссис Паркс смотрела на него не отрываясь. – Нет, – сказала она, – я это не могу объяснить. А где вы его нашли? – В мусорной корзине в вашей комнате. – Это она! – завизжала мисс Минтон. – Это она убила мистера Кристофера! Фокусник отстранился от мисс Минтон. Та вскочила на ноги. – Почему? – нападала она. – Почему ты его убила? Ясно, что ты влезла через окно в его комнату и заколола его… А мне он так нравился. Он был хороший… Почему ты убила мистера Кристофера? Она разразилась слезами и уткнулась в грудь мистера Шеридана. Он, казалось, был шокирован, и второй за сегодняшнее утро обвиняющий палец направился в сторону миссис Паркс. – Сука! – сказал он низким сочным голосом. – Ты украла ее у меня. Мою Кристину. Ты украла ее! Ты всегда ее недолюбливала. Правда? Почему ты стучалась к ней? Подлая сука. Робинсон прервал их. – Миссис Паркс, я вынужден попросить вас проследовать со мной в полицейский участок, чтобы ответить там на вопросы в отношении убийства… э-э… мистера Кристофера, – начал Робинсон с тяжелым сердцем. – Вы имеете право не отвечать на вопросы, но все, что вы скажете, будет записано констеблем и может быть представлено как свидетельство. Вы что-то хотите сказать? – Я этого не делала, – произнесла миссис Паркс сквозь застывшие губы. – Я не убивала мистера Кристофера. Дорин обшарила кухню и обнаружила, что запасов салата хватит на всех. Спор продолжался уже за столом. Фрайни открыла еще одну бутылку вина и приготовилась отражать атаку. – Подумай, – наставлял ее Алан Ли. – Ты нам нужна. Если Фаррел обанкротится, мы пропадем. До Рождества на горизонте не появится ни одного цирка, и Сельхозвыставка закончилась. Если мы не выедем из города до конца месяца, мы просто умрем от голода. – Да, я понимаю. Но что, по вашему мнению, я могу сделать? – спросила Фрайни. – Как что? Пошли с нами, – сказал Алан Ли. – Просто пошли с нами, и ты разберешься и скажешь нам, что происходит. И тогда мы сможем все это остановить. – Правда? И как это вы собираетесь все это остановить? – У нас есть Самсон. Он может поезд остановить одной левой. Самсон скромно улыбнулся и взял еще хлеба. – Пожалуйста, – настаивал Алан Ли. – Нет, – возражала Фрайни. – Что я могу сделать? Кроме всего прочего, в вашем шоу я буду как заноза в пальце. – Мы тебя замаскируем. Ты будешь в самом цирке, не в балагане. Ты ведь умеешь ездить верхом. Правда? – Да. Но… – Тебе не нужно много времени, чтоб научиться нескольким трюкам. Или ты сможешь продавать билеты, или акробат на лошади… Анна тебя научит. Она участвовала в номере со стреляющей кавалерией, пока не отяжелела… Или Молли. – Кто такая Молли? – Молли Янгер. Она и лошадь всему научит. О боже, Дорин. Я и забыл про Молли. Слушай, а про Криса-то она знает? Дорин мигом проглотила все, что было у нее во рту, и со вздохом сказала: – Боже! Я совсем об этом забыла… Кто-то должен пойти и сказать ей, Алан. Я это сделаю. – А что связывает Молли и Криса? – Она была… В общем, они были близки. Собирались пожениться. Бедная Молли! Сначала Сокс, а потом мистер Кристофер. Видишь, Фрайни? Нужно что-то предпринять. Так больше не может продолжаться. – Значит, вы хотите тайком запихнуть меня в цирк, где я никого не знаю, для того, чтобы я выявила саботажников? Это безумие, Алан! Я всех вас очень люблю, но не представляю, как я смогу вам помочь. – Оставь ее в покое, Алан. Если б ты был такой же богатый, и у тебя был такой же домик, как этот, и все эти деньги, и ничего не надо было бы делать, разве ты бы все это бросил и отправился ловить ветра в поле с такими людьми, как мы? – в голосе Дорин чувствовалось презрение. – Нужно быть сумасшедшим, чтобы так сделать. Работай я всю жизнь не покладая рук, на такой комфорт я не заработаю. Ты только посмотри на этот дом: у нее есть машина, и полный набор прислуги, и все остальное, что ей нужно для полного счастья. Наши проблемы – не ее забота. Мы всего лишь обслуживающий персонал, люди из балагана. – Не говори так, Дорин. Я же не сказала, что не помогу. Я просто не знаю как. – Фрайни почувствовала себя уязвленной. – Я так не всю жизнь прожила. Маленькой, я жила в бедности. – Это прозвучало так, будто она оправдывается, и Фрайни прикусила язык. Алан Ли взял ее за руку, поставил перед собой и внимательно осмотрел. Перед ним стояла стройная молодая женщина в коротком хлопчатобумажном платьице. Ее черные волосы разлетелись в стороны, когда она повернула голову, чтобы посмотреть на него. Он пробежал ладонью по ее телу – в этом прикосновении не было ничего личного: так кузнецы осматривают лошадь. – Ты разнежилась, живя здесь, – сказал он вкрадчиво. – Посмотри на ноги, на бедра. Везде были мускулы – где они сейчас? А эти руки… – он приложил открытую ладонь Фрайни к своей щеке. – Гладкие, как шелк. Годами не дотрагивались до перекладины. Ты так прекрасна, что я боюсь на тебя смотреть. Ты прекрасно сложена, легка, у тебя такие руки, что ты могла бы быть акробатом, канатоходцем или наездницей, а ты убиваешь свое время в праздности. Более того, могу поспорить на деньги, что ты скучаешь. Правда ведь? – Темные глаза встретились с зелеными глазами Фрайни и не отпускали их. – Скажи, что это так, Фрайни. Не забывай, я хорошо тебя знаю. – И я тебя знаю, – ответила Файни, захватив рукой его волосы на затылке и сжав их. – Я тебя тоже знаю, Алан. И ты прав. Но что из того, что я скучаю? Завтра я развеселюсь. – Правда? А разве я не могу тебя развеселить? – Рука Алана задержалась на ее талии, и по спине Фрайни пробежал трепет. – Это разные вещи, – с легкостью бросила она. – Но тем не менее развеселить-то ты можешь… Давайте устроим ланч и поговорим за едой. Я не говорю, что все сделаю. Просто я хочу понять, что вы задумали. Алан Ли сел. Не прекращавшая есть во время их разговора, Дорин заметила: – Он прав: ты могла бы работать и на канате, и воздушной гимнасткой, но на подготовку уйдет уйма времени. Думаю, из тебя выйдет наездница. Научиться не сложно. Я могу тебе помочь, да и Анна тоже. Нужно просто научиться стоять ровно и не паниковать. В номере с лошадьми есть финальная сцена, где выезжают десять девушек и стоят на седлах. Одна из них на прошлой неделе упала и сломала ногу. Несколько уроков – и ты сможешь занять ее место. Но ты слишком бросаешься в глаза с твоими волосами и зелеными глазами. С глазами уж ничего не поделаешь, а вот на голову можно надеть парик. Или шапочку. Может, это и займет-то у тебя всего несколько дней: ткнуть пальцем в этого негодяя, что морочит Фаррела. И имя я тебе придумала: Ферн. Немного похоже на твое – Фрайни. Она старательно произнесла ее имя – с длинным звуком «и-и». Имя прозвучало совсем по-гречески, чужеродно плоскому австралийскому акценту Дорин. – Ферн, – проговорила Фрайни, пробуя имя на вкус. – Я должна это обдумать. – Что тут обдумывать, – сказал Самсон. – Много думать вредно. Нужно дело делать. Фрайни посмотрела на него. – Пожалуйста! – сказал Алан Ли. Фрайни колебалась. Она действительно очень скучала. Ожидавшая ее впереди череда официальных приемов и вечеринок внезапно показалась ей утомительной и скучной, как надоевшая книга. Особых проблем с ее собственным окружением у нее не было. Все, кого она любила, занимались своими делами вдали от нее. Дом и хозяйство от ее отсутствия только выиграют. – Если ты поучишь меня стоять на лошади, – сказала она, – то я попробую. Но только ненадолго. Самсон протянул руку через весь стол и пожал руку Фрайни, захватив ее до запястья. Дорин усмехнулась. Алан Ли заключил Фрайни в крепкие объятия. А вошедший в гостиную в поисках новой порции ветчины и впервые встретившийся со змеей Эмбер пронзительно замяукал и залез на шторы, где, несмотря ни на какие уговоры и посулы, оставался до самого конца, шипя и свирепо выпуская когти в ответ на каждую попытку его спасти. – Надеюсь, это не дурной знак, – сказала Фрайни, стараясь припомнить, нет ли у нее стремянки. – Остается надеяться, что я об этом не пожалею. Глава 4 Panem et circenses (Хлеба и зрелищ). Требование простых людей. Римская империя Джек Черный Блейк застегнул свои безукоризненные манжеты и решительно произнес: – Что слышно, Билли? Босс Брансвикских ребят был хорошо одет, щеголеват и внешне приятен. Темные волосы, безупречная осанка, кольцо с большим бриллиантом на руке – поверх перчаток. Сегодня перчатки были лимонно-желтого цвета, лайковые, но не похоже было, что они доставляют ему удовольствие. Он курил толстую сигару и с мрачным видом разглядывал свое пиво. Брансвикские ребята, известные в полиции как Бранниз, держали военный совет в отеле «Брансвик Армз». Пес Билли, прозванный так за сексуальные извращения столь чудовищные, что упоминать их здесь не место, пробурчал: