Я пожимаю плечами и смотрю на Гейба из другого конца комнаты. На нем свитер, который я хочу украсть, и когда он поднимает на меня взгляд и замечает, что я смотрю на него, он ухмыляется в ответ. Грифон машет рукой перед моим лицом, когда стук в дверь прерывает нас всех, и я огрызаюсь: — Он сделан из теней и дыма, которые ничего не весят. Брут просто возится со мной, как и ты. Оставь его в покое. Он хмурится на меня, пока Норт открывает дверь, а затем его внимание переключается на эту ситуацию. Еда пахнет невероятно, но мне неловко за работников кухни, которые ее приносят. Все до единого мои Связные, которые здесь находятся, поворачиваются, чтобы следить за каждым ее движением. Когда она накрывает на стол для Норта, она поворачивается к двери, но ее останавливает Грифон. Я открываю рот, готовая защищать бедную женщину, когда он говорит: — Кто-нибудь, кроме тебя и шеф-повара, прикасался к еде? Она сразу же отвечает: — Нет, сэр. — Вы что-нибудь делали с этой едой, добавляли или подсыпали в нее? — Нет, сэр. Никто ничего не трогал и не подмешивал. Господи, черт возьми. Это то, к чему мы пришли? Ставим под сомнение все, даже в этом чертовом поместье? Когда за женщиной закрывается дверь, Грифон отвечает на мои очень личные мысли: — Да, именно в этом мы сейчас и находимся. Никто не войдет и не выйдет, не поговорив сначала со мной. Никому, кроме твоих Связных и избранных друзей, не разрешается находиться в комнате наедине с тобой. Никто, кроме шеф-повара, не прикоснется к твоей еде. У меня нет слов, нет ничего, кроме: — Убирайся из моей головы. — Перестань так громко думать. Я огрызаюсь: — Ну, если бы я знала, как я это делаю, я бы перестала. Купи беруши или еще что-нибудь! Я не пытаюсь встать или выбрать то, что мне нужно. Норт приходит первым и выбирает все для меня. Он все еще смотрит на все, как будто не уверен, что вопросов Грифона было достаточно. Это безумие, но мое сердце все равно делает очень странный стук из-за этого. Я поднимаюсь, чтобы сесть, опираясь на подушки, и когда он передает мне тарелку, он идет разливать кофе. Там две чашки, так что одна должна быть для меня, верно? Он не стал бы скрывать это от меня после того огромного стакана воды, который я только что проглотила. Слава гребаным звездам, Норт подает мне кофе, а затем возвращается туда, где Нокс все еще хмурится над бумагами. Они начинают тот же спор, что и раньше, о дырах в системе безопасности и о том, как обеспечить выживание оккупации. Для меня это не имеет особого смысла, потому что звучит так, как будто они спорят о бомбоубежище, а это не похоже на то, что для всех нас сейчас является приоритетом. Грифон подтаскивает стул, чтобы сесть рядом со мной со своей тарелкой, и я возвращаюсь к более важным вопросам. — Почему мы остаемся здесь, если мы так уверены, что будет еще одна атака? Можем ли мы… эвакуироваться? Господи, как это вообще будет выглядеть? Норт кивает и обменивается взглядом с Ноксом. — Это то, что мы рассматриваем. Мы не можем просто бросить низшие семьи на произвол судьбы, и нам придется многое сделать, чтобы переселить столько Одаренных сразу, но это уже делалось раньше. Мы можем сделать это снова, если ситуация продолжит ухудшаться. Это было сделано раньше? Я этого не знала, но я многого не знаю об этом сообществе, поэтому я просто киваю и еще немного откусываю от своего тоста, избегая сердитых взглядов Грифона, потому что он сегодня явно не в духе. Что совершенно не связано со мной, потому что я спала уже… подождите. — Сколько я проспала на этот раз? Норт отвечает, не отрываясь от бумаг: — Четырнадцать часов. Мы не ожидали, что ты проснешься. Кажется, ты стала лучше справляться с расходом энергии. Хм. Я буду счастлива, если в ближайшее время мне не придется снова использовать свой дар, но, думаю, хорошо знать, что трехдневный сон может сойти на нет. В тот момент, когда его тарелка чиста, Грифон берет мою тарелку, чтобы наполнить ее фруктами, а затем наклоняется и крепко целует меня в губы. «Я буду в спортзале, тренируясь с парнями из Так. Позови меня, если я тебе понадоблюсь». Я не знаю, почему он говорит только со мной, но я киваю и позволяю ему поцеловать меня в последний раз, прежде чем он без лишних слов выходит за дверь. Что бы с ним ни происходило, я надеюсь, что он выбьет это из одного из парней внизу. Я перебираю фрукты, затем ставлю пустую тарелку на прикроватную тумбочку и откидываюсь на подушки, чтобы насладиться последним кофе в окружении моих Связных. Гейб доедает свою тарелку, затем забирает мою, кладет их обратно на поднос с едой и выставляет все за дверь, чтобы кто-нибудь забрал. Норт проверяет свой телефон, а затем подходит ко мне и крепко целует меня в губы прямо здесь, на глазах у всех. То есть, Грифон тоже поцеловал, но все равно кажется бесконечно странным, что это делает Норт. — Мы будем внизу. Оставайся здесь или в своей комнате. Если тебе что-то понадобится, позови меня. Не блуждай. Я вскидываю бровь, но он смотрит на меня таким взглядом, что я закатываю глаза. — Хорошо. Но ты не можешь держать меня здесь в ловушке вечно. Как только я восстановлю здоровье, мне станет скучно, и я превращусь в кошмар. Нокс насмехается, направляясь к двери. — Ты уже там, Яд. Глаза Норта сужаются, и я хватаю его за подбородок, чтобы наклонить его голову обратно ко мне. — Не лезь в это. Я могу вести свои собственные войны с ним. Он бросает на меня взгляд, который говорит, что он точно не будет этого делать, затем выпрямляется и спускается вслед за Ноксом вниз. Я уверена, что они собираются совершить чудесное путешествие вниз на лифте, но я не обращаю на это внимания. Гейб в моем распоряжении. Он ухмыляется мне и говорит: — Слава Богу, на секунду я подумал, что мы застрянем в полномасштабной войне Дрейвенов. Я бы лучше пошел в спортзал, чтобы Гриф убил меня там. Я хихикаю над ним. — Иди сюда и ложись со мной. Если я собираюсь оказаться здесь в ловушке, я должна хотя бы обниматься. Гейб секунду пристально смотрит на меня, а затем осторожно забирается на кровать, двигаясь так, как будто он ожидает, что я развалюсь под ним на части или что-то в этом роде, и когда я хмурюсь и тяну его на себя, он ворчит мне в ответ. Когда мои ноги лежат по обе стороны его тела, а его голова лежит на моем животе, он почти не лежит на мне. Небольшой вес, который есть, скорее успокаивает, чем… душит. Я делаю долгий, глубокий вдох и снова чувствую себя цельной. — Больше никаких побегов, — говорит Гейб, его тон почти сердитый, и я запускаю пальцы в его волосы. — Я не хотела. Я знала, куда идет Кайри, и я не могла оставить ее на произвол судьбы. Я выжила. Я в порядке, и Киран выздоровеет. Я чувствую себя виноватой, что потащила его за собой, но мы все будем в порядке, потому что я тоже туда попала. Гейб вздыхает, и его рука проводит по боковой поверхности моего бедра, нежно касаясь его через одеяло, как будто он представляет себе все повреждения, которые были стерты благодаря заботе Феликса. Там все еще есть небольшая боль, но это ничто по сравнению с той ослепительной болью, которой я поддалась, позволив своим узам взять верх и отомстить лагерям, пропитанным кровью. Пальцы Гейба нежно поглаживают одеяло. — Блэк пожалеет, что проснулся в то утро, когда Грифон и Норт закончат с ним. У них обоих есть несколько очень креативных планов наказания для него. Иисус, черт возьми, Христос. * * * Гейб засыпает на мне, и мы проводим большую часть дня, дремля с Брутом между нами, после того, как он медленно отодвинул Гейба от меня и занял его место. Я дремлю, наблюдая, как тени пересекают комнату, пока мы тратим день впустую. Где-то поздно вечером я проваливаюсь в более глубокий сон, а проснувшись, обнаруживаю, что Гейб пропал. Норт сидит за столом, читает бесконечные бумаги, перед ним стакан виски. — На тумбочке лежит сэндвич. Если ты хочешь что-то более существенное, я позову шеф-повара. Я потягиваюсь и с трудом пытаюсь сесть, отталкиваясь, пока снова не утопаю в подушках. Я никогда не встречала мужчину, которому нравилось бы спать на сотне подушек, как принцесса, но, с другой стороны, нет никого, похожего на Норта. — Сэндвич хорош. Я чувствую себя ужасно, а от дремоты только хуже. Он поднимает взгляд и хмурится на меня. — Тебе сейчас нужен Феликс? Он заходил к тебе раньше, но когда увидел, что ты спишь, оставил тебя. Он сказал, что сон сейчас важнее. Я качаю головой и беру тарелку. — Нет, я просто чувствую, что бездельничаю здесь, ничего не делая, в то время как все остальные заняты… делают то, что нужно для нашей безопасности. Я — обуза и ненавижу это. Он фыркает на меня, допивая остатки виски в стакане и перекладывая еще бумаги. — Ты знаешь, сколько выживших мы в среднем извлекаем из лагерей? Я качаю головой, откусывая еще один кусок от сэндвича. Это сыр и ветчина, с идеальным количеством майонеза, и я хочу выйти замуж за шеф-повара за это. Норт игнорирует мой сэндвич-газм и продолжает: — Если мы сможем добраться до лагерей в первые двадцать четыре часа, это составит двадцать два процента. После сорока восьми часов этот показатель снижается до пятнадцати. После четырех дней, как в случае с тем, что произошло, когда ты пошла за ними? Три процента. Ты знаешь, сколько выживших ты привезла домой? Потому что все это было на твоей совести, мы просто пришли и забрали вас всех. Дверь открывается, и Грифон входит, не утруждая себя стуком. Он в своей тренировочной экипировке, в полном обмундировании, которое он носит вокруг своей команды, а не в крошечных шортах, которые он бережет для меня. Он и глазом не моргнул на монолог Норта, просто подошел, чтобы взглянуть на меня и снова занять место рядом со мной. — Тридцать три человека были похищены. Тридцать три вернулись домой. Только один был ранен, и в отчетах говорится, что благодаря тому, что существо Нокса защитило Кайри и закрыло душевые, только одна женщина подверглась нападению за это время. Такого никогда не было раньше, Олеандр. Ты далека от того, чтобы быть обузой. Грифон поворачивается, чтобы взглянуть на меня, и я отправляю в рот остатки сэндвича, чтобы не говорить с ним об этом. Мне нужно многое ему сказать, а бороться со своей позицией, что я бесполезна для них всех, сейчас — не то. Он поворачивается, чтобы обменяться взглядом с Нортом, что предвещает мне неприятности. До меня наконец-то доходит, что я не знаю, как строить отношения. Я едва знаю, как функционировать в качестве Центральной Связной, и присутствие здесь обоих моих Привязанных, очень альфа-мужчин вместе буквально перегружает мой бедный мозг. Сегодня утром, когда Нокс и Гейб были здесь, все было хорошо, потому что они ощущались немного буфером, не давая всему этому случиться. Теперь я в их власти, и я уже знаю, что они оба более чем счастливы наброситься на меня. Но я должна, по крайней мере, попытаться, потому что, если я закрою глаза и подумаю об этом достаточно усердно, я все еще могу услышать треск, с которым Киран ломает себе лодыжку, чтобы спасти мою жизнь и жизни моих Связных. Поэтому, как только я сглотнула, я прочистила горло и взмолилась о жизни Блэка. — Пожалуйста… не сваливайте все, что случилось, на Кирана. Я была идиоткой, которая думала, что мы сможем войти и выйти без присутствия Франклина. Мне следовало бы знать лучше. Глаза Грифона сузились на меня так, как я не привыкла, чтобы на меня смотрели. Я немного сглотнула, в основном потому, что он выглядит так, будто собирается наказать меня так же, как и его заместителя. Я надеялась, что травма ноги избавит меня от предрассветных тренировок хотя бы на неделю. Две было бы лучше. Думаю, его ужасное настроение все еще на месте, что является просто отличной новостью. Я не смотрю в сторону Норта. Готова поспорить, что он менее разумно относится к этому дерьму, чем Грифон, так что чем дольше я смогу держать его в стороне, тем лучше. Грифон огрызается: — Неверно. Норт всегда был неразумен только по отношению к тебе. Теперь, когда вы Привязанные, он, вероятно, снова станет хорошим членом совета. Мои щеки пылают, но также вспыхивает и мое самообладание, и я разеваю рот. — Убирайся из моей головы! Я начну избегать тебя, если ты не сможешь держаться подальше. Он наклоняется вперед в своем кресле и говорит низким и опасным тоном: — Попробуй. Я сейчас чипирую тебя заново, только чтобы убедиться, что ты не исчезнешь от меня на хрен. Я издаю очень неловкий писклявый звук возмущения и огрызаюсь: — Я пошла за твоей сестрой. Я не убегала. Я пошла за той, кого ты любишь, потому что не могла смириться с мыслью, что ты потеряешь ее. Не стой здесь и не веди себя так, будто я обуза, когда я делала это ради тебя. Мне плевать на этого человека и на то, что он сделал… Он рычит, прерывая меня: — Ты даже не можешь произнести его имя! Я вижу это сейчас. Я вижу травмированные места в твоем сознании… — Тогда убирайся. Нахуй. Из. Моей. Головы. Я не хочу, чтобы ты был там. Я заслуживаю немного гребаного уединения!