Комок на кровати вздыхает, и я стараюсь не позволить этому вгрызться в мою кожу. Этот крошечный звук заставляет мою кожу сморщиться от стыда, как будто я обуза для нее за то, что я здесь, чтобы увидеть ее. Как будто она просто хочет, чтобы ее оставили здесь, чтобы она превратилась в ничто, а я заставляю ее остаться. Так ли это? Возможно. — Гейб, мама устала. Я приду поиграть с тобой после сна. Мой желудок опускается еще ниже, практически в ад. Она иногда так делает, теряет представление о том, где и когда она находится. Как будто ее разум возвращается к тому времени, когда ее жизнь что-то значила и не была этим бесконечным адом без одного из ее Привязанных. Я стараюсь сохранить ровный тон, но, черт возьми, это трудно. — Мне не нужно, чтобы ты играла со мной, мама. Мне просто нужно знать, что ты сегодня что-то ела. Нина позвонила мне и сказала, что ты снова отказываешься от еды. Она вздрагивает и выбрасывает руку, но она такая хрупкая, что едва слышно ударяется о мягкое одеяло. — Она опять вмешивается! Мне нужно отпустить ее и найти кого-то, кто просто оставит меня. Я не должен, действительно не должен, но в данный момент мое самообладание короче, чем когда-либо. Мне нужно думать о настоящем дерьме, а не об этом бесконечном состоянии печали, которое она отказывается покидать. — Чтобы умереть, мам? Тебе нужно найти кого-то, кто позволит тебе чахнуть до тех пор, пока ты действительно не умрешь? Потому что ты уже не за горами. Ты не можешь уволить Нину. У меня есть доверенность на тебя, помнишь? Я нанял ее. Я плачу ей. Я обо всем здесь забочусь, потому что ты не можешь! Я останавливаю себя, прикусывая губу, пока слова не застревают у меня на языке. Я чувствую момент, когда она снова отключается, когда мой гнев отправляет ее обратно в пустоту ее убитого горем сознания. Когда она не отвечает или даже не двигается, я выхожу из комнаты. Она жива, это все, что мне нужно было увидеть, и я успеваю пройти весь путь по лестнице, прежде чем меня осеняет. В основном потому, что портрет моего отца все еще висит там и смотрит на меня, как будто он видит меня и точно знает, о чем я думаю. Чувство вины может сожрать меня заживо. Потому что если бы папа был здесь, а мамы не стало, он бы оплакивал ее так же сильно, но, по крайней мере, заботился бы о себе. Иногда мне хочется, чтобы это она умерла. * * * Когда я возвращаюсь в особняк Дрейвенов, я сразу направляюсь в комнату Оли, чтобы найти свою Связную. Мне нужно выбраться из собственной головы и вернуться в реальность, где мы все функционируем и работаем над своим дерьмом, а не бегаем от него в своих чертовых головах. Я делаю вдох, прежде чем постучать в дверь. Она сразу же отзывается, и когда я пробую ручку двери, она оказывается незапертой. Это что-то новенькое. Это также важно, потому что она всегда была очень нервной и всегда держала ее запертой. Что бы ни произошло с Нортом до того, как они стали Привязанными, это определенно заставило ее доверять нам всем немного больше. Я не уверен, что мы все заслуживаем такого доверия. Когда я вхожу, я вижу, что на полу разбросаны школьные задания, а Оли в самых маленьких шортах, которые я когда-либо видел, раскинулась перед всем этим. Она одна, не считая двух существ, и на ее лице хмурое выражение, означающее, что я точно знаю, над чем она работает. Я не понимаю, почему она завязывает себя в узлы из-за своего дерьма с одаренными 101, когда Норт пропустил бы ее, несмотря ни на что, просто за то, что она его Привязанная, а Нокс никогда не пропустит ее по той же самой извращенной причине. Они оба вне себя из-за нее, но я предпочту клеймо Норта клейму Нокса в любой день недели. Мне не нужно знать точные причины этого, чтобы понять, что бы ни случилось в доме Дрейвенов, это очень сильно повлияло на него. Оли смотрит на меня с мягкой улыбкой, которая достигает ее глаз, и я пытаюсь не споткнуться о собственные ноги при виде этого. Она чертовски великолепна, создана специально для меня, и чем больше она открывается, тем больше ее совершенства я нахожу. Она подперла подбородок одной из рук и наклонила его в одну сторону, разглядывая меня. — Как твоя мама? Ты получил то, что тебе было нужно? Я киваю и бросаю свою сумку у двери, снимаю обувь и подхожу, чтобы сесть к ней. Я определенно не хочу говорить о своей маме или о поездке туда, поэтому сосредотачиваюсь на хорошем. Например, на том, как чертовски великолепно она выглядит сегодня. Я провожу рукой по ее заднице, и она радостно мурлычет себе под нос от этого прикосновения. Ожидание Связи может испортить нам всем настроение, но есть что-то в предвкушении, что заставляет меня наслаждаться этим. Знать, что она так же отчаянно хочет меня, как и я ее, — это все, что мне когда-либо было нужно. Она с ворчанием поднимается с пола, но когда она прижимается ко мне, я обхватываю ее плечи рукой, чтобы притянуть ее ближе к себе, и она счастливо мурлычет. Я зарываюсь носом в мягкие серебристые локоны ее волос, и в моей груди что-то ослабевает, что было зажато в доме моих родителей. То, на что у меня ушли бы недели, чтобы освободиться, она делает, даже не пытаясь. Я уже люблю эту девушку. Она тихо бормочет мне, глядя на тени: — Август надулся. Я сказала ему, что сегодня буду спать с Грифоном, а он не пускает существ на кровать. Я хихикаю под нос и прислоняюсь к ней. — Ты всегда можешь вернуться в мою комнату. Может, я и не люблю их так, как ты, но им всегда рады. Ухмылка, которую она мне дарит, похожа на взгляд прямо на солнце, блестящее и яркое, а Август поворачивается и принюхивается ко мне, словно проверяя, честно ли я говорю. Находиться так близко к самому злобному и порочному существу Норта все еще немного неприятно, но я уже достаточно освоился. Затем ее ухмылка немного ослабевает, и Оли вздыхает. — Если бы мне не нужна была его энергия, я бы, возможно, согласилась с тобой. Мне… тяжело. Без щенков это еще сложнее. Я хмурюсь и снова прислоняюсь к ней, прижимая наши лбы друг к другу, как ей нравится. Что-то в том, что наши носы прижаты друг к другу, заставляет ее ухмыляться, как ребенка, поэтому я делаю это так часто, как только могу. — Что случилось, Связная? Что я могу сделать? Она снова вздыхает и бормочет: — Вы все пытаетесь помочь, но… многое произошло, и я пытаюсь разобраться во всем этом. Как пройти через этот следующий этап, не потеряв полностью голову от того, что вы все в опасности. Я прошла через лагеря, потому что это означало, что вы все в безопасности. А теперь — теперь нет. И трудно не чувствовать себя ответственной за это, потому что если бы я просто держалась подальше… — Нет. Нет, эта жизнь, когда мы все в опасности, в миллион раз лучше, чем жизнь без тебя. Ее губы дрожат. — Я чувствую себя эгоисткой за то, что думаю так же. Я качаю головой, наши носы почти столкнулись благодаря тому, как тесно мы прижались друг к другу, и отвечаю ей: — Никогда. Ты нужна нам так же, как и мы тебе. Ты нужна всем нам, Связная. Она сглатывает и кивает, на полсекунды принимая смиренный вид, прежде чем в ней просыпается нахальство, и она закатывает глаза. — Я обвиняю в этом Грифона. Мне было наплевать, пока он не начал на меня наезжать со своим чувством вины, а теперь я в этом погрязла. Я притягиваю ее к своей груди, чертовски расцветая, когда она просто перебирается ко мне на колени, чтобы обвиться вокруг меня и положить голову мне на сердце. Она совсем маленькая, я едва чувствую ее вес, но зарываясь носом в ее волосы, я вдыхаю ее запах, который успокаивает мои узы внутри меня. Я сделаю все, что потребуется, чтобы удержать ее там. Глава 15 Оли Я запугивала Гейба, заставляя его брать домашнюю работу, чтобы пройти задания вместе со мной. Он пытался возразить, что мы не собираемся возвращаться в Дрейвен в ближайшее время, но мне нужно отвлечься от всего, что происходит вокруг нас, и я не хочу, чтобы Нокс поймал меня на безделье, так что в том, чтобы продолжать в том же духе, нет никаких реальных минусов. Гейб разминает спину, когда встает, чтобы взять свою сумку с того места, где оставил ее у двери, отбрасывая обувь с дороги в своей очень мальчишеской манере. Когда он возвращается ко мне с полными руками книг, он наклоняется, чтобы поцеловать меня. Брут фыркает на него, но Август подвигается, чтобы сесть между нами, отодвигая Гейба от меня, а затем поворачивается к нему спиной, чтобы полностью его игнорировать. Это мило. Гейб бросает на меня взгляд, и я хихикаю, зарываясь лицом в шею Августа и переводя дыхание. Это была очень длинная, запутанная, постоянно меняющаяся неделя. — Ты уверена, что теперь все в порядке? Тебе ничего не нужно? — бормочет Гейб, и я качаю головой, отстраняясь от Августа и прочищая горло. — Только ты и щенки… и еще мне нужно найти Сейдж и узнать, как у нее дела. Плюс, мне нужно поговорить с Атласом, но я не представляю, как Норт отреагирует, когда я скажу ему, что хочу поговорить с ним наедине. Он ухмыляется и качает головой. — Ты имеешь в виду больше наедине, чем проецирование в голову Бэссинджера? Я не уверен, что это возможно, Связная. Ах. Значит, об этом стало известно. Я отчаянно пытаюсь не думать о том моменте снова, так как мои щеки немного нагреваются. — Я хочу стоять перед ним и слушать, что он скажет. Я не хочу быть в его голове. Гейб кивает и сползает вниз, чтобы присоединиться ко мне на полу. — Ты лучше меня. Я бы просмотрел каждую гребаную секунду его жизни, чтобы убедиться, что он не шпион. Он пожимает плечами и хмурится на Августа. — Есть шанс, что ты заставишь его немного подвинуться, чтобы я мог вернуться к утешению моей Связной? Я почти не видел тебя с тех пор, как ты вернулась, а теперь тебя охраняют эти ворчливые тюремщики. Я целую Августа в последний раз, а затем щелчком пальцев заставляю его переметнуться на другую сторону, наблюдая за его недовольством. Ему нравится быть между мной и кем-то еще в комнате, даже Нортом. Он предпочитает быть стеной передо мной. Это мило, и я обожаю его за это. Как только Август уходит с дороги, Гейб обхватывает меня за плечи и притягивает к себе. Я утыкаюсь лицом в его плечо и вдыхаю его запах — чистый и мужественный. Я скучала по нему. Я также скучала по Атласу; боль в груди от расстояния, которое Норт поставил между нами, похожа на рану. — Все будет хорошо. Как только ты встанешь на ноги, мы придумаем, чем тебе заняться. Гриф уже работает с некоторыми оперативниками над… чем-то большим. Долго так продолжаться не будет. Я прочистила горло. — Ты был у Атласа? Он в порядке? Гейб кивает мне в щеку. — Он в порядке. Он ясно дал понять, что сделает все, что нужно, чтобы доказать, что он здесь не для того, чтобы причинить тебе вред. Я ему верю. Уверен, что и Гриф тоже, благодаря своему детектору лжи, но Дрейвенам нужно нечто большее. Им всегда нужно было. Хотя он… дал Норту кое-что, что принесло ему некоторую пользу, так что ты быстро вернешься к нему. — Что это? — Список. Список всех, кого Атлас когда-либо знал в Сопротивлении, и что он знает об их дарах. В нем много имен. Он доказал, что это правда, рассказав Норту, как они вообще вытащили тебя из больницы. Невидимый парень? Оказывается, он разведчик Сопротивления, и теперь, когда Норт знает, как его искать, они нашли его на многих встречах и в местах разведки. Атлас, возможно, только что перевел стрелки в нашу пользу. Я киваю и провожу ладонью по груди. — Я понимаю, что он помогает, и я рада этому, но… На этом я прерываю разговор, но Гейб кивает. — Но он предает свою семью, и ты чувствуешь себя ужасно из-за этого? Тебе стоит поговорить с ним об этом. Я поговорил и… понял его доводы. Он хотел обсудить это с тобой с тех пор, как приехал сюда, но боялся, что ты возненавидишь его, как только он откроет рот. Я даю ему водянистую усмешку. — Я удивлена, что ты этого не сделал! Ты ругаешься с ним с тех пор, как он приехал. Гейб пожимает плечами и говорит: — Я знал, что он слишком хорош, чтобы быть правдой. Ни один человек, будь то Связной или не Связной, не может относиться к тому, что от него убегают, как к пустому месту. Я ни капли ему не доверял. Когда я понял, что он знает, знает твое кодовое имя в разведке Сопротивления и знает, какой у тебя дар, я выбил из него все дерьмо. Не то чтобы это сильно помогло, он несокрушим, но это помогло мне выплеснуть злость на все это. Потом, когда я услышал, как Гриф допрашивал его, получил подтверждение, что это чистая правда… он в этой группе Связных. Он принадлежит тебе так же, как и я. Было бы довольно дерьмово с моей стороны устроить дерьмо только из-за моих собственных чувств по этому поводу. Я не собираюсь так поступать с тобой. Мне хочется разрыдаться. Я не заслуживаю ни его, ни кого-либо из них. Я не заслуживаю такого внимания и заботы. Он только крепче притягивает меня к себе и утыкается лицом в мое плечо.