Его шеф замедлила шаги. – Я хочу сказать, что не поспеваю за твоими мыслями, – пояснил Брайант. – Я все еще пытаюсь разобраться с тем, что мы услышали на студии. Они подошли к машине, и Ким стала нетерпеливо дергать за ручку двери, прежде чем услышала звук отпирающегося замка. Несколько быстрых вопросов позволили им установить, что кухню Джеральдины собирал не кто иной, как Джейсон Кросс. И они направились бы прямо к нему, не будь резиденция Брайтманов у них по дороге. – Странное совпадение – один и тот же сборщик мебели связан с обоими домами, – пробормотал Брайант. Конечно, странное. Ким не терпелось посмотреть, как Кросс отреагирует на новое направление их беседы. Может быть, не успеет она произнести первую фразу, как он схватится за телефон и начнет звонить своему адвокату… – А этой женщине здорово не везет в последнее время, правда? – заметил Брайант. Стоун мысленно согласилась с ним. Дочь Джеральдины, усыновленную другой семьей, убивают, ее мать ведет себя, как персонаж из «Коронованных деток»[58], и все происходящее ей абсолютно до фонаря, а многолетняя компаньонка попадает в автокатастрофу… И тем не менее Ким почувствовала в этой женщине скрытые достоинства, которые не могла не уважать. Несмотря ни на что, Холл сохранила достоинство по отношению к другой женщине, которая стала для ее ребенка лучшей матерью, чем могла бы стать она. Инспектор хотела бы, чтобы ее собственная мать поступила так же. Может быть, в этом случае Мики был бы сейчас жив. Он бы женился, у него появились бы дети и… – И что же мы скажем Брайтманам, когда приедем? – спросил Брайант. Ким плотно закрыла коробочку с надписью «Что могло бы случиться, если б…» и вернулась к тому, что только что узнала. – Слушай, когда мы приедем, давай сделаем вот что… Глава 60 Дверь открыла Анна Миллз, которая, казалось, удивилась, увидев полицейских на пороге. Она отошла в сторону и позволила им войти. – Вся семья там? – спросила Ким, кивая на гостиную. Она уже знала, что все члены семьи по-прежнему живут в этом доме. – Мистер Брайтман в саду, Сильвия и Ребекка в гостиной, – ответила домработница. Не говоря ни слова, Стоун направилась в сад, а ее коллега вошел в дом. Сад не был таким большим, каким ожидала его увидеть Ким. Или она уже слишком привыкла к домам богачей за последние несколько дней? Стоун почувствовала, что ей не хватает беседы с кем-нибудь в одной из квартир многоквартирного комплекса. С патио, расположенного в верхней части сада, открывался тот же вид, что и из окон гостиной, но садовый участок опускался таким образом, что стоило сделать три шага в сторону от патио – и вид полностью исчезал. Лужайка, лежащая перед детективом, была небольшой, но ухоженной – по ее границе проходила двуцветная кайма. Фруктовые деревья смягчали вид на шестифутовую ограду, которая шла по периметру землевладения. Ким нашла Митчелла Брайтмана сидящим на каменной скамье возле изысканного пруда с декоративными рыбками. Граница пруда была выложена аспидным сланцем, идеально скрывавшим его черную противофильтрационную облицовку. По обеим сторонам водоема находились резиновые трубы, из которых в пруд поступали гирлянды небольших пузырьков кислорода. В кристально чистой воде лениво плавали разноцветные рыбки. Инспектор приблизилась к хозяину дома на расстояние трех футов, а он так и не услышал ее шагов. – Мистер Брайтман? – позвала его Ким. Мужчина поднял голову и слабо улыбнулся ей. Неплохо было бы увидеть эту его улыбку в лучшие дни, подумала детектив. – Это было любимое место Дианы в саду, – пояснил Митчелл. Женщина села рядом с ним. Она хорошо понимала его жену. Сверху открывался прекрасный вид, а вот нижняя часть сада обеспечивала необходимое уединение. С этого места Диана могла наслаждаться красотой дома или любоваться плакучими ивами и соцветиями наперстянки[59]. А может быть, они сидели здесь вдвоем, наблюдая за заходом солнца и делясь событиями прошедшего дня за бутылочкой вина… Ким хотелось бы в это верить. Она с сожалением решилась оторвать вдовца от воспоминаний и вернуть его к полной ужаса действительности. – Мистер Брайтман, я должна задать вам несколько вопросов насчет ваших телефонных разговоров. Ей это только показалось или его спина действительно слегка напряглась? Стоун пришло в голову, что мужчина знал, что этот вопрос ему зададут. – Ваша племянница, Ребекка, позвонила вам в районе девяти часов вечера в тот день, когда убили Диану. Митчелл кивнул, но не посмотрел на инспектора. – Она моя племянница – так что в этом необычного? Ким задумалась над тем, как бы потактичней сформулировать свой следующий вопрос. – В этом нет ничего необычного, но других подобных звонков не зарегистрировано, да и вообще, мне кажется, что вы с ней не слишком близки, если мне будет позволено так это сформулировать. Подозрения детектива с каждым мгновением становились все сильнее и сильнее. – Знаете, она типичный тинейджер – звонит только тогда, когда ей что-то нужно, – малопонятно ответил Брайтман. – Но раньше она вам не звонила? – продолжала мягко настаивать Ким. Мужчина потер лоб. – Не могли бы вы рассказать мне, зачем она звонила вам в воскресенье вечером, мистер Брайтман? Казалось, что собеседник Стоун на мгновение задумался. – Она хотела, чтобы я забрал ее после концерта или что-то в этом роде. Ее мать встречалась с друзьями, а заказанный водитель не появился. Чуть больше деталей, чем надо. Первого предложения вполне хватило бы. А уточнения ничего не давали его заявлению в смысле обоснованности, как ему это, наверное, казалось. – И как? – спросила детектив. – Что «и как»? – Вы забрали ее после концерта? – Нет, – покачал головой Митчелл. – К тому времени я уже немного выпил, а я никогда не сажусь за руль выпивши. Ким питала отвращение ко многим вещам и просто ненавидела, когда кто-то пытался сделать из нее дуру. Особенно когда она искала убийцу жены этого «кого-то». – Вы не согласитесь зайти внутрь на несколько мгновений? – спросила Стоун, вставая. – Мне надо кое о чем спросить всех вас. Инспектор постаралась войти в дом перед мистером Брайтманом, и пока тот входил в гостиную, Брайант успел подать ей незаметный знак. Детектив обратила внимание на то, что на этот раз Ребекка оставила свой телефон в покое. Каждые несколько мгновений девушка покусывала верхнюю губу. – Я прошу у всех вас прощения за это вторжение, – начала Ким, посматривая на Брайтмана и его племянницу. – Но, как нам кажется, появились некоторые разногласия насчет содержания разговора, который вели двое из вас в тот вечер, когда умерла Диана. Глаза Сильвии расширились – было ясно, что она не знает ни о каком разговоре. – Речь шла о концерте, – повторил Митчелл Брайтман, глядя на племянницу и гипнотизируя ее взглядом. Ребекке хватило ума понять, что она уже успела выдать совсем другую версию, и девушка решила не усугублять сделанного. Девушка взглянула на свою мать, словно ища у нее совета, но та ничего не могла ей предложить. Сильвия даже не подозревала, что они с Брайтманом разговаривали друг с другом в течение девяти с половиной минут, и теперь ждала, чтобы они сказали все как есть. – Господа, мы не сможем вам помочь, если не будем знать правды, – сказала Стоун. Митчелл молча сел. Ребекка смотрела на него глазами, полными боли, надежды и любопытства. Мужчина уставился на ковер и покачал головой. – Он – ее отец, – негромко произнесла Сильвия, делая шаг вперед. В этой фразе не было никаких эмоций. Простая констатация факта. Девушка не отводила взгляда от головы хозяина дома. Она ждала… чего-то ждала. – Все это было только один раз, – подал голос Митчелл Брайтман. Мрачное выражение на лице Ребекки сказало полицейским о том, что девушка ждала совсем другого. Она вскочила и выбежала из комнаты. Сильвия с несчастным видом бросилась за ней. Брайант негромко покашлял, и Брайтман поднял голову. На лице у него не было злобы – только бесконечная печаль. – Я прошу прощения за то, что не сказал правду, – сказал он ровным голосом. – Я так долго пытался не признавать ее существование, что это вполне естественная реакция.