Девочка заколебалась. – Убирайся, я сказала! – закричала инспектор. Следить за тем, как Джемма выйдет из дома, она не стала. Вместо этого смотрела на лицо Лео, голова которого лежала у нее на коленях. – Мне. Надо. Освободиться. Отпусти. – Он не отрывал от нее умоляющего взгляда. И в этом взгляде Ким открылась истина. Она медленно ослабила давление на рану. И почти ничего не видя сквозь слезы, убрала локон волос с его лба. Гладя волосы на голове Лео, женщина увидела, как на его лице появляется выражение умиротворения. – Ты. Единственная. Кто. Знает. Ее, – прошептал молодой человек. Стоун согласно кивнула. – Передашь. Ей. От меня? – спросил умирающий. – Конечно, – с трудом произнесла инспектор, и ее слезы закапали ему на лицо. Лео пристально посмотрел ей в глаза. – Вот сейчас… Наконец-то чистый… И счастливый… – Я все передам ей, Лео, – кивнула Ким. – Но ты всегда был чистым. Когда она закончила эту фразу, молодой человек был уже мертв. Рыдая и всхлипывая так, как будто у нее вырвали сердце, детектив лежала рядом с ним и гладила его по голове. Именно в таком положении и нашли ее прибывшие парамедики. Глава 99 Ким вошла в тюремное помещение для свиданий, уверенная, что делает это в последний раз. В коридоре она прошла мимо уже знакомой молодой надзирательницы. Кивок и улыбка на лице этой женщины рассказали инспектору все, что надо. Стоун купила два кофе и села за тот же самый стол, за которым сидела с Алекс пару дней назад. Поставив кофе на стол, инспектор засунула руки глубоко в карманы своих брюк. Сколько бы раз Ким их ни мыла, она все еще чувствовала на руках кровь Лео. Спать инспектор тоже не могла. В ту ночь она рыдала и драила себя под душем, а потом поплакала еще немножко. Ким оплакивала маленького исстрадавшегося мальчика, последние слова которого она запомнит на всю жизнь. И эти слова инспектор должна передать здесь по назначению. Ей удалось перекинуться парой слов с начальником тюрьмы, прежде чем ее проводили в комнату для посетителей. От него детектив узнала, что предыдущую соседку Александры по камере, Кэсси, выпустят в назначенный срок и она вернется к семье в начале следующей недели. Ким рассказала мистеру Эдвардсу, как Торн нанесла самой себе травмы, чтобы отправить Лео в тюрьму. Слушал он ее в полном недоумении, но все-таки услышал ее и поверил. Нетрудно было выяснить, что до Кэсси доктор делила свою камеру с Джеммой, которая, надев светлый парик, посещала Алекс под видом ее сестры, Сары Льюис. Ким верно догадалась, что Сара ни за что не стала бы навещать сестру в тюрьме, а адвокат Александры, Баррингтон, подтвердил, что приносил ей письма матери инспектора, которые доставлялись в его почтовый ящик. Судьба Тани и Тины все еще находилась в подвешенном состоянии, пока администрация обеих тюрем, где они сидели, полиция и Королевская служба уголовного преследования вместе решали, что с ними делать и какие обвинения против них выдвинуть. Алекс шантажировала и Наталию Козлову – мать Елении. Она раскопала информацию о том, что у Наталии была еще одна дочь, которая тоже участвовала в вооруженных налетах, но которой удалось избежать наказания. Социопат втерлась к Козловой в доверие и вызнала у нее, где скрывается ее вторая дочь, а потом пригрозила выдать ее, если Еления не выполнит ее требований. Наталии пришлось согласиться на то, чтобы принести в жертву одну дочь, которая уже была в тюрьме, обеспечив таким образом безопасность второй, которая была еще на свободе. И она велела Елении убить Руфь. Самой Руфи теперь ничто не угрожало, но она должна была еще побыть в больнице, пока ей не найдут безопасное место. После двух покушений на ее жизнь она не могла вернуться в Иствуд-Парк. – Ким, вот уж не ожидала… – произнесла Алекс, усаживаясь. – Конечно, – улыбнулась инспектор. – Но планы иногда меняются, правда? Она увидела, что психиатр заметила кофе, но предпочла демонстративно проигнорировать его. – Когда позавчера ты уходила отсюда, – доктор склонила голову набок, – мне показалось, что ты была какая-то осунувшаяся. – Правильно. Подхватила какой-то вирус, – снова улыбнулась Стоун. – Но сейчас всё уже в порядке. – Рада это слышать… Так что же привело тебя ко мне? – Лео умер, Алекс. И наконец-то освободился от тебя. Больше ты не сможешь мучить его. – Ким не ожидала никаких эмоций со стороны социопата, но была награждена мелькнувшей у нее в глазах досадой. – Он хотел, чтобы я тебе кое-что передала. Хотел, чтобы ты знала, что он умер у меня на руках – и умер очистившимся. И он был счастлив в последние мгновения своей жизни. Хотел, чтобы ты это знала. Инспектор постаралась совладать с эмоциями, от которых у нее при этих воспоминаниях запершило в горле. Лицо Александры Торн совсем не изменилось после таких новостей. Ким решила, что сейчас эта женщина думает только о себе и пытается понять, что же пошло не так. – Твоя кукла-марионетка Джемма, – продолжила детектив, – была уже готова выполнить твой запасной план и убить меня, но Лео спас мне жизнь. Теперь Ким увидела в глазах социопата замешательство. Такое ей, видимо, не могло прийти в голову. – Но ты же его даже не знала… – заметила Торн. – Правильно. А вот он меня знал. Он следил за мной, Алекс. И возникло то, чего ты никогда не учитывала в своих планах. Эмоции. Ты никогда не испытываешь их, поэтому не понимаешь, каким образом они могут влиять на действия других людей. «Он знал, что Джемма собирается меня убить, и не мог этого допустить», – мысленно добавила Стоун. Александра ничего не сказала. Только в глазах у нее бушевала ненависть. – А еще тебе будет приятно узнать, что Руфи ничто не угрожает и что полиция начала официальное расследование попытки убить ее. И, естественно, я постараюсь им в этом помочь, – продолжала инспектор. – А как твоя мать, Ким? Ведь сегодня у нее комиссия по УДО. Стоун громко засмеялась, видя, как противница старается выбить ее из колеи. – Честное слово, не понимаю, какое отношение ты к этому имеешь. Это не твое собачье дело, Алекс, но я благодарю тебя за твой подарок. – Ким широко улыбнулась. – Ты даже представить себе не можешь, что он для меня значит. Торн в этот момент была уже на грани. – И вот теперь, когда я передала тебе все, о чем просил меня Лео, боюсь, что мне пора идти, – сказала детектив и пристально посмотрела в глаза женщины, идеальный мозг которой даже сейчас пытался найти выход из создавшегося положения. – Надо признаться, – покачала головой инспектор, – что прошедшая неделя была для тебя одним сплошным провалом, согласна? – Ты же знаешь, что не можешь вот так просто взять и уйти, Ким, – попыталась поддеть ее Александра. – Между нами существует связь. – Только у тебя в голове, Алекс. Я уже как-то говорила тебе, что твоя нездоровая одержимость мной приведет тебя к краху. И если б ты сейчас не решила включить меня в свои планы, то почти наверняка одна из твоих задумок насчет Руфи сработала бы. Но ты ведь не можешь просто оставить меня в покое, правда? – Только не пытайся притвориться, что этой связи между нами нет. – В голосе психиатра звучала уверенность. – Ты часто обо мне думаешь. – Вот здесь ты права, Алекс. Я думаю о тебе, но не чахну по тебе, – сказала Ким, поднимаясь. – Ты лучше, чем кто бы то ни было, знаешь, как я поступаю с тем, что мне не нравится. Я упаковываю это в коробочки и задвигаю их подальше. – Значит, для меня тоже есть коробочка, – улыбнулась социопат. – Маленькая, Алекс. – Инспектор показала пальцами расстояние меньше полудюйма. – Совсем маленькая. – Но ты не можешь просто притворяться, что меня не существует. Между нами всегда что-то будет… – Правильно, Алекс, и называется это что-то – «тюремные стены». Улыбнувшись в последний раз, Стоун зашла доктору за спину. Неожиданно она кое-что вспомнила. То самое подобие победного танца, которое Алекс продемонстрировала ей, когда думала, что выигрывает. Пора возвратить долг. Ким наклонилась и поцеловала заключенную в левую щеку. – Прощай, Алекс, – и на этот раз навсегда. Глава 100