– Я в народной дружине не состою. – Ты состоишь в картотеке уголовников. А рядом стоит картотека нераскрытых дел. – Это что, намек? – нахохлился Сафрон. – Стимул, – продолжал сверлить его взглядом Степан. Сафрон попытался, но не смог выдержать этот взгляд. – Ну, я могу тебе помочь… Если ты поможешь мне… Узнаю что-нибудь по этой теме, я скажу… А ты от меня отстанешь, договорились? – Узнай. И скажи, – усмехнулся Круча, поднялся и вместе с напарником ушел. К Сафрону тут же подсели Ступор и Гонщик. – Ну что там? – Он – наш, – с барской небрежностью обронил Сафрон. – В смысле, наш? – Если вдруг что, прикроет… А мы найдем того, кто Кокошу «завалил». – Да? – Это в наших интересах… Менты думают, что это мы, а нам это надо? – Нет. – Вот и я думаю, что пора за дело браться! – взбадривая себя, сказал Сафрон. Хватит чувствовать себя лохом, когда можно стать королем. – Убийцу искать? – спросил Гонщик. – Барахолку под себя отжимать! – Ты это серьезно? – Давай, брат, поднимай братву! Нас ждут великие дела! – расправляя плечи, прогрохотал Сафрон. Менты лишь слегка его зацепили, а Скату досталось конкретно. Он сейчас наверняка затихарился, нос в землю зарыл. Почему бы этим не воспользоваться? Глава 4 – Ты зачем в качалку ходил? – спросил майор Горлов у Степана. – Поговорить. – Там же сплошь хулиганье… – Хулиганье?! – А ты не знал? – Да нет, это не хулиганье… Это бандиты. Самые натуральные бандиты. – Ну, насчет пистолета ты был прав. – Горлов смахнул со стола лист и бросил перед собой. – На свитере обнаружены следы оружейной смазки. – Есть у них пистолеты… И пистолеты, и планы. – А как же здоровый образ жизни? – усмехнулся Игорь Афанасьевич. – Да нет, анашу они не курят… Планы у них на Битово. Рынок уже рэкетируют. – Рэкет. Детская болезнь капитализма, – скривился Горлов. – Эту болезнь лечить надо. – А лекарства?.. Вон в Москве что происходит, стреляют, взрывают… – У нас то же самое назревает. – Докажи, что Кокошина убил Скатов, мы его задержим и посадим. – Хорошо бы. – Плохо то, что ситуацию до такого безобразия довели. Обидно. Сами ведь страну развалили. – Ну, не сами… – А когда шестую статью отменили… Партбилеты раздали, ручкой помахали. Здрасте, приехали! Хоть бы кто возмутился! Все радовались! Как же, членские взносы платить не надо!.. А путч в августе? Хоть бы кто поднялся! Страна развалилась, а никому и дела нет… – А кто нас спрашивал? – Еще спросят… Время спросит… Ты вот говоришь, бандиты, рэкет. Поверь, это еще цветочки. Скоро такое начнется… Степан не успел ничего ответить. Открылась дверь, и в кабинет вошел начальник РОВД. – Массовая драка у нас на Пролетарской! – сказал подполковник Кузовиков. – Все – на выезд! Он повернул назад так же быстро, как и вошел. Стремительный, энергичный, подтянутый. Недавно ему исполнилось сорок пять, на пенсию уже пора, но уставшим от службы он не выглядел. И рвение у него как у молодого. Кузовиков и раньше отличался молодецким задором, а сейчас он просто вынужден был гарцевать перед подчиненными. Чтобы начальство видело. Там, на верхах, шли процессы, сравнимые с великим переселением народов. Из стран бывшего Союза возвращались кадровые офицеры, их нужно было как-то размещать. А за счет кого?.. Вот Кузовиков и боялся слететь со своего места. Потому и «рвал задницу». На «массовку» начальник РОВД поднял все отделение. И, как оказалось, не зря. Перед входом на барахолку наблюдалось самое настоящее побоище. Крепкие накачанные парни с ожесточением молотили друг друга, в ход шло все – ножи, арматурины, цепи. Двое уже лежали без движения, еще один выползал из столпотворения с проломленной головой. Все бы ничего, но с появлением патрульных машин толпа не разбежалась. Включили сирены, но и это не помогло. Степан рванул в толпу, схватил здоровяка в кожаной куртке, но тот вырвался и замахнулся на него. А в кулаке шипованный кастет. Степан блокировал удар, захватил руку, провел подсечку. Громила упал. Но на него набросился его противник. Глаза бешеные, рот перекошен. В руке – стальной прут. Степан готов был отразить нападение, но за спиной грохотнула очередь из автомата. Только тогда толпа пришла в чувство. И превратилась в стадо. Побежали все, и Скат, и Сафрон. Степан навалился на громилу, заломал его, надел наручники. И рванул за Скатом. Но тот уже выскочил на дорогу, где стояла «шестерка» с открытой дверью. Вместе с ним в машину запрыгнули еще два бандита. Взбивая снег, «шестерка» сорвалась с места и понеслась прочь. Степану оставалось только записать номера. Бандиты бегали быстро, а сотрудники почему-то не очень-то хотели их догонять. Урожай был более чем скромный – всего трое задержанных. Плюс труп и двое раненых. И свидетелей почему-то не оказалось. Степан своими глазами видел людей, которые издалека наблюдали за побоищем, но все они куда-то исчезли. Впрочем, такое положение вещей давно перестало его удивлять. Голова раскалывалась от боли, перед глазами плыло, тошнило. Это все Скат. Хоть бы слово сказал перед тем, как ударить. Нет, появился, и сразу же понеслось. Он метил в челюсть, а Сафрон подставил ему под удар лоб. Кость не треснула, не проломилась, но контузило сильно. Странно, как это не помешало ему потом отбиваться от Ската на «автопилоте». И нормально отбивался. Губа разбита, нос распухает, но все это мелочь. И сам он Скату пару раз вломил. А потом еще и от ментов убегать пришлось. Нормально все. Только непонятно, за кем рынок остался… Может, все-таки за ними? Скат ответил жестко, не вопрос, но рынок отбить не смог. И дело даже не в ментах. Скату не хватало людей, чтобы отбросить Сафрона с его командой. Он бы отступил… – Сантика жаль, – ощупывая челюсть, проговорил Гонщик. Машина стояла у въезда в Ковальцы, в деревню, где жил так и не ограбленный ими «цеховик». Место отличное. Слева Битово, с двух сторон сосновый бор, а с третьей – озеро. Только вот опасно здесь: менты в любой момент могут нагрянуть. Да и живописными местами любоваться не было желания. Голова отбита, болит. – Да, может, жив. Сафрон вышел из машины. Так вдруг захотелось свежего воздуха. Его повело в сторону, он облокотился на багажник, удержал себя от падения. Взял жменю снега, одну половину съел, другую приложил к распухающему носу. – Точняк! – подошел Гонщик и тоже приложил снег к фингалу. – Может, жив Сантик? – с надеждой спросил Сафрон. – Да вряд ли… Заточка точно в горло зашла. Там без вариантов. – Кто? – «Ключник» его кликуха… Я его знаю, на бокс вместе ходили. – Сход надо будет собрать. Ключника – на нож.