— Вот как? Скажите, доктор — а есть ли какие-то предположения о ней? Кто это или что это? Нэро немножко подумал и задумчиво ответил, глядя в огонь: — Известно очень мало. Рассказы свидетелей её появления — вот и всё. В одних рассказах она описывается как нейтральное или даже дружелюбное явление, не причиняющее вреда тем, с кем вступает в контакт. По другим сведениям — она очень не любит, когда оскверняются места захоронений жертв той страшной войны и нарушителям покоя может грозить нешуточная опасность, а иногда и смерть. Хотя по свидетельствам выживших свидетелей явление не воздействует на жертв непосредственно, но по всей видимости может влиять на рассудок и находящиеся под её воздействием люди могут убить себя или других. Как удалось понять из обобщённых сведений об этой «Голубой девчонке» — явление представляет собой видение девочки в лёгкой одежде, босой, на вид тридцати восьми — сорока стодов от роду. Видение имеет голубой цвет и полупрозрачно. При контакте с явлением нужно прекратить всякую деятельность и ждать. Если явление пропадёт, то можно продолжать занятие — скорее всего оно здесь больше не появится. Если же явление вступит в мысленный контакт, то следует незамедлительно выполнить её требования. Чаще всего она просит оставить какие-то вещи и уйти. Вот вобщем-то и всё. Если верить местным легендам, то «Голубая девчонка» — это духовное воплощение последней настоятельницы древнего храма Святой Семьи. Хотя почему она выглядит как подросток? Ведь настоятельница должна была быть взрослой женщиной. — Доктор, а правда, что настоятельница была из Детей Богов? — По некоторым данным это действительно так, но никто не может этого утверждать. — Известно, что многие Дети стали Отверженными ещё до Страшного. Может ли быть так, что настоятельница на момент гибели была Отверженной? — Может быть. О том периоде известно очень и очень мало. Надо ли говорить, что все вопросы задала Марика «Дана Скали» Калинина? Было, конечно, интересно. Однако ничего такого нового доктор не поведал. Разговор постепенно съехал на тему истории. Я слушал в пол уха. Неужели только мне кажется странным то, что историкам много известно о древних временах, царях и прочих императорах, но гораздо меньше известно о не столь уж отдалённых временах Детей Богов? И совсем мало известно об ужасной войне, так называемом «Страшном»? Официально обрывочность и скудость информации привычно списывали на тяжкое наследие войны, на разруху и отсутствие свидетелей. Но у меня всё чаще появлялось такое ощущение, что из истории вырезан кусок. Возможно, что тот кусок не слишком хорошо пах или плохо вписывался в чью-то картину мира. Судя по тому, как одинаково и повсеместно заглаживаются исторические ухабы, историю скорее всего чистит местный «Ватикан». Само собой — такие догадки нужно держать при себе. У общемировой церкви как правило длинные руки и хорошая память. А это значит, что озвучивая подобные греховные мысли можно в лучшем случае угодить в «психушку», а в худшем — безвременно упокоиться с миром. Конечно же под слова святых отцов и матерей, мол «жить бы ему ещё да жить, но смерть забирает лучших, его память навсегда останется в наших сердцах» и прочее, приличествующее скорбному случаю. Окончательно стемнело. Надо было идти отдыхать, но мне почему-то не хотелось. Может быть потому что рядом сидела красноволосая вэйта, которая своим неожиданным признанием разрушила мою такую уютную раковину из героического одиночества и сладостной жалости к самому себе? Хотя надо признать что первые трещины сделала Марика, когда признала меня своим братом, пусть и двоюродным. Ну не хотелось спать — и всё тут. Уже и Нэро ушёл, Марика увела насупившуюся Нюту, Мишка утопал вслед за Лексом, хитро подмигнув мне. Тоже мне герой-любовник нашёлся. Сам с девушками разговаривать без заиканий может только с Ню. А девчонка похоже шестым чувством поняла что у неё появилась опаснейшая соперница. Жаль только, что девочка не понимает — шансов у неё не было и нет. Для меня не стоит выбор между взрослой девушкой и малолеткой. Пусть даже эта девушка и вэйта, а не человек. Может быть как раз именно поэтому, что не человек. Я и сам не знаю. В любом случае на Нюту я смотрю как на ребёнка, пусть и находящегося в стадии полового созревания. Может, если бы я и сам был возраста хотя бы Мишки, то не обращал бы внимания на такие условности как совершеннолетие, но мне не шестнадцать и даже не восемнадцать (опять сбился на земное время). Гормоны не играют в крови с такой же силой как в гиперсексуальной юности, когда при одном только виде сисек кровь резко приливает к члену, оставляя мозг наедине с кислородным голоданием. Осознание противозаконности и даже извращённости секса между взрослым и несовершеннолетней, вбитое ещё на Земле, ставит надёжный заслон между мной и Нютой. И дело не в том, что меня не возбудит её тело. Я живой мужской организм — всё сработает как и задуманно природой. Но человеку на то и дан разум, чтобы обуздывать инстинкты. Я не смогу психологически. Разве что меня связать? Но хочется верить, что Нюта не додумается до садо-мазо-педофильских этюдов с верёвкой… Клео тоже ушла, и тоже подигнула. Только не мне, а Лани. Неужели наши только ещё начинающиеся отношения настолько на поверхности? Не знаю. Но я проводил Лани до фургона. Просто проводил. Даже за руки не держались и почти не говорили. Удостоился поцелуя в щёку и отправился восвояси. Что это? Ладно я, жертва земного воспитания, стесняюсь всех и вся. Не зря Марика меня в ривалисты записала. Но Лани? Я был уверен, что не обременённая ложной стыдливостью вэйта будет проявлять инициативу в общении. Однако я, видимо, ошибся. Или моя стеснительность заразна. На следующий день начались поиски в Старом городе. Группа учёных на одном «КУНГе» укатила ещё с утра в сопровождении вездехода барьеровцев. Остальные охраняли лагерь и отдыхали согласно распорядку. Мы не мешали им, они занимались своими делами. На контакт барьеровцы не шли, ограничиваясь минимумом общения. Поэтому мы общались между собой. Перезнакомились и вполне свободно говорили. Ели вместе, отдыхали вместе. Нормальные люди. После завтрака Юр поведал, что не очень далеко — минутах в десяти-пятнадцати ходьбы отсюда, есть озеро. Оно чистое, заразы нет и хищной крупной рыбы там вроде бы не видели. Вот только проехать туда очень сложно, почти невозможно. Именно поэтому лагерь разбили здесь, а не на берегу этого озера. Народ был ошарашен и обрадован. Это ж можно будет искупаться! Марика взяла ружьё, поговорила с Мирским и ушла на разведку местности у озера. Она же у нас по штату следопыт, вот пускай и пытает. Лекс занимался с Юром учётом и расчётом продуктов. Нюта работала на кухне. Я позвал Мишку и пошёл проверять машины. В своей я ничего страшного не нашёл, зато обнаружилась серёзная неисправность тягача. Развалились подшипники в крестовине передней карданной передачи. Общими усилиями кардан сняли, но ремонтировать пока было нечем — подшипников в ЗИПе не было. Решили пока не ставить вал. Пусть тягач на двух задних мостах ездит. Всё равно по сухому грунту передок обычно отключают. А как попадём в цивилизацию, так подшипники купим. Я и денег у Лекса под это вытребовал уже. С этим разобрались. Водители занимались мелочёвкой и моё присутствие тут уже не требовалось. Я пошёл попить водички. Возле кухни за походным столом, под матерчатым навесом, сидела Ню и чистила картошку. Вернее местный аналог картошки, но я называл его просто «картошкой», потому что не знал научного названия. Девочка была такой понурой, что я не мог пройти мимо. — Чего такая хмурая? Не выспалась? — Выспалась. Буркнула Ню. Я сел напротив, взял второй нож и начал очищать клубень. Сердцевина его была оранжевая, почти красная. Понятно теперь, почему местная пюрешка оранжевого цвета. — Фрам. Я тебе совсем не нравлюсь? Я поднял взгляд от «картошины» и посмотрел на девочку. Она сидела, отгородившись чёлкой на низко опущеной голове и её глаз не было видно. Крутила в пальцах оранжевый клубень. — Ню. Конечно, ты мне нравишься. Как и всем вокруг. — Плевать мне на всех вокруг. Я нравлюсь тебе как девушка? — Ну.. — Понятно. Клубень отправился в миску к товарищам по несчастью, пальцы взяли другой, не очищеный. Дрожащие пальцы. — Нюта. — Обед будет как всегда, в половине пятого. Не мешай мне чистить овощи. — Ню. — Если тебе нечем заняться — иди к своей врачихе. Я молча встал, положил нож и недочищеную картошину на стол. Почему я должен оправдываться перед этой соплячкой? Ей не раз было сказано, что шанса нет. К чёрту!. От злости чуть не забыл — зачем шёл. Напился, пошёл обратно к машинам. Как же всё сложно-то, а? И чего она привязалась? Не думаю, что тут дело только в буйстве гормонов. В возрасте Нюты юноши и девушки как раз проходят пору первой настоящей, не детской влюблённости и как правило — несчастной и безответной. Что характерно, молоденькие девушки чаще «втюриваются» во взрослых мужчин, а парни чаще очаровываются сверстницами. Отсюда такой большой процент «любовных треугольников», когда девчонка сохнет по взрослому мужику, которому нафиг не нужна (если он нормальный, а не любитель недозревших нимфеток), а парень страдает от отсутствия взаимности со стороны этой девчонки. И надо же было именно мне угодить в предмет вожделения юной девушки в то же самое время, когда моей взаимности добивается взрослая девушка самого что ни на есть экзотического вида! Тут не ирония судьбы, а гримаса бытия. За что мне всё это?. Обед был по расписанию. Ню держалась показательно официально. Тарелку пюрешки я конечно же получил, но без всегдашней улыбки. Надеюсь, что девчонка не подсыпала перца или соли в еду? Обошлось. Еда оказалось вкусной, как и всегда. После обеда меня позвал Лекс и попросил съездить с ним в Старый город, к доктору. Для чего? Надо. Доктор просил. Мы уселись в вездеход, за рулём был сам Лекс. Минут пятнадцать езды по разбитой дороге и мы уже в городе. Ну как — в городе? Давным-давно я смотрел фильмы про Индиану Джонса, археолога-авантюриста. В одной из серий он шастал по развалинам в джунглях. Так вот, этот город как раз ту серию и напомнил. Если в Стеклянных Озёрах развалины только ещё начинали зарастать лесом, то здесь лес почти полностью поглотил бывший город. Остовы зданий чаще угадывались в зарослях кустов и вьюнков, чем выглядели ими. И только самые крупные руины можно было сразу определить как рукотворные объекты. Как тут можно было что-то различать? Но Нэро точно знал, куда надо ехать. Я напряжённо озирался вокруг. Давно умерший город словно излучал нечто злое, страшное. Похожее чувство было у меня рядом со Стеклянными Озёрами. Однако, чем дальше въезжали мы в развалины, тем спокойнее становилось на душе. Неожиданно вездеход резко тормознул, Лекс заглушил движок. В тени кустов стоял «КУНГ», никого не было видно. Вокруг полная тишина. Лишь листья деревьев слабо шуршали на ветерке. Вдруг тишину нарушили людские голоса и из-за камней показались наши научники. Я сошёл на грунт, держа ружьё наготове. Патрон был в патроннике и предохранитель отключен. И кобура на правом боку была полурасстёгнута. Я эту кобуру нашёл в одном из оружейных мгазинов почти что случайно. Ничего особого она собой не представляла, кроме одного — клапан, фиксирующий оружие, имел два способа блокировки. При первом пистолет надёжно удерживался на месте, при втором клапан только создавал видимость блокировки, но позволял свободно выхватить оружие. Никто пока меня не звал никуда, поэтому я стал осматривать заросли и руины на предмет угроз. Как странно. Не слышно птиц. Ну вот ни одного захудалого воробья или растрёпаной вороны не было в поле зрения. Не чирикали пернатые и в кустах. Я присмотрелся — насекомые летали, но их было очень мало вокруг. Слишком мало даже по местным меркам. Что такое? Какое-то влияние? Я обратился к вышедшему из машины Лексу, не переставая озираться: — На предмет заражения местности проверка была? — Да. Орденские давно тут всё обнюхали. Если бы что-то нашли, то запретили бы посещение района… Так что можешь дышать спокойно. — Это хорошо. Но что-то мне не нравится здесь. Лекс пожал плечами и отошёл к Нэро, а я остался наедине со своими подозрениями. Всё равно — чего-то здесь не то. Если не химия и не зараза, то почему так угнетена дикая природа? Может какой-нибудь звук, который не слышит человек? Ультразвуки, например. Или инфразвуки. Животные и птицы их воспринимают. Есть специальные ультразвуковые свистки для дрессировки. А есть и отпугиватели. Кто знает, может быть где-то в городе есть источник таких звуков и животным с птицами тут невозможно жить? Или источник инфразвука. Я когда-то читал, что перед различными стихийными бедствиями вроде цунами или землетрясений птицы улетают из опасных мест, а животные стараются убежать или спрятаться, и даже пытаются предупредить людей (правда, люди тупые и не понимают предупреждений). А всё из-за инфразвуковых колебаний, которые предшествуют ударам стихии. Ещё читал, что источниками инфразвука могут быть пещеры, большие пустые здания и ёмкости, в отверстия которых дует ветер. Там много нюансов научных, так что я знаю это очень приблизительно. Но как версия вполне сгодится. Кто знает — какие тут пещеры или подвалы могут быть? Как я ни прислушивался к себе, но ничего в своём состоянии странного не уловил. Разве что некую тревогу, которую можно было объяснить общей нервозной обстановкой нового места. Группочка учёных во главе с Нэро установила раскладной столик, разложила на нём какие-то схемы или планы и принялась сравнивать их с местностью. Я переходил с места на место, оглядывая окрестности с разных точек. Пусть я посредственный следопыт, но следы присутствия не умеющих скрываться людей определить могу. Сломанные ветки, вытоптанная трава, сдвинутые камни — это надо быть слепым, чтобы не заметить. Ничего подобного пока не попадалось. Бинокль был бесполезен в нагромождениях оплывших и заросших куч битого камня, кирпича и бетона. Хотя прямой угрозы не виделось, но смутная тревога на задворках сознания не отсупала. Я мельком оглядывался на «подопечных». Они занимались спорами и не обращали на окружающую среду никакого внимания. Детский сад на экскурсии, твою дивизию. И где, мать их, барьеровцы?! Это вообще их работа! А они рассредоточились по округе и тоже бдели на свой лад. Наконец док подозвал меня. В жилетке со множеством карманов и шляпе он выглядел этаким большеглазым остроухим Индианой Джонсом. Смешно. Не улыбнуться бы, а то начнут спрашивать — что тут смешного? Попробуй объясни. Так, а где его знаменитый хлыст?. Твою ж дивизию. — А, свогр Корбин! Извините, что заставил ждать. У меня просьба к вам, свогр Корбин. — Можно просто — Фрам. — Так вот, Фрам. Лекс поведал мне, что у вас есть опыт работы в подземных сооружениях. — Небольшой. — Это ничего. Мы ищем вход в подвалы под Храмом. Когда найдём и проникнем туда, я бы попросил вас сопровождать там учёных. — Почему бы не попросить об этом барьеровцев? — Они заявляют, что у них нет людей для этого и это вообще не их профиль. А по всем инструкциям с учёными должен быть вооружённый охранник. Смущённо ответил доктор. Вот оно как. — Ну хорошо. Я согласен. Но у меня есть и другие обязанности. — Согласуем! Значит я могу на вас расчитывать? — Да, доктор. — Благодарю, Фрам. Что бы мы без вас делали? Польстил док и вернулся к своим подчинённым. Я пожал плечами и спросил молчавшего Сомова: — Что это было, командир? — В смысле? — Тебе не кажется странным, что охранники отказываются охранять? — Если встать на позицию их командира, то — не кажется. Людей в отряде ограниченное число, все разбиты по сменам караулов и патруля, лишних нет. И тут приходит доктор и заявляет, что нужен человек, но неизвестно — когда и насколько? Прикажешь ломать установленный распорядок, перекраивать смены? Я бы тоже отказал. — Логично. Но разве доктор не озаботился охранником для учёных заранее? — Нет. Ты же видел с какой радостью он спихнул с себя организацию экспедиции? Может в науке он и доктор, но как организатор он школьник. Так что я не удивляюсь. Справишься? — Справлюсь. Если перекрёстных заданий не будет. Кстати, а почему док не попросил в лагере, а сюда позвал? — Кто его знает? Я сам в догадках. Поехали? Всю обратную дорогу я думал. Подозрительный док какой-то. Нелогичный. Не хотел вызывать подозрений барьеровцев? Так они всё равно будут в курсе, а беспричинная езда на место поисков только добавит вопросов. Гумантарий хренов. И Мирский — подозрительный, что бы Лекс ни говорил. Вот уж прям так плотно-плотно у него все распределены, что — никого и никуда? А если заболеет кто из них? Тогда у них всё посыпется? Темнит барьеровец. Наверное это я один в экспедиции такой паранойик. С Марикой бы надо поговорить ещё. Но в этот вечер случая не представилось. Был короткий ужин, короткие посиделки, недолгое свидание с Лани. Она выглядела уставшей и я не разрешил ей задерживаться. Практически за руку отвёл в её палатку и ушёл спать. По дороге вэйта поведала о причине своей усталости. Она была не только врачом экспедиции, но ещё вела биологические проверки. Оказалось, что у неё смежная специальность — что-то типа эпидемиолога. В мире, где то и дело происходили вспышки странных и опасных болезней, эпидемиология была чуть ли не обязательной дисциплиной для врачей. Называлось она несколько по-другому, но смысл был похожий. Так что Лани готовила отдельную лабораторию для начала работы. И хоть ей помогала Клео, но всё равно девушка устала. Следующий день принёс новые заботы. В руинах потребовалась буровая, а с нею и нс-производитель. Установка и «КУНГ» с прицепленым производителем попёрлись в Старый город. Пришлось ехать с ними на всякий случай. Хоть я ничего не понимаю в бурении, но в части механики разбираюсь. Оказалось, что не зря ехал. Для работы буровой установки требовалось немало воды, а где её взять? Правильно, в озере. Но к нему, говорят, не подъехать. Хорошо, что меня Марика подвезла. Она это озеро ещё раньше обошла и теперь примерно дорогу знала. После петляний между кучами заросшего бурьяном кирпичного и бетонного боя мы продирались сквозь кусты. А Марика ещё не хотела жёсткий верх на машину. Сейчас бы все мордасы ветками себе исхлестали. Неожиданно вынырнули из кустов и перед нами открылся красивый пейзаж. Местность пошла под уклон, всё круче и круче, словно мы стояли на краю большой котловины или кратера. Крутые склоны поросли кустарником и были непроходимы для техники, на дне котловины блестела водная гладь. Да, не маленькое озеро! С одной стороны уклон был не такой крутой, как на трёх других. Там был спуск к воде. Я вместе с Марикой замерял расстояние от верха, куда можно было подъехать на машине, до воды. В комплекте с водяной бочкой шёл нс-насос с длинным рукавом. Был и переносной нс-производитель. Однако рукава не хватало от верха, как и кабеля. Это беда. Вернулись в Старый город, обрисовали ситуацию начальству. После консультаций порешили отправить меня в Счастье за рукавом и проводами. Поехал на марикиной машине. Даже с Лани не простился. Несколько часов — туда, там прямым ходом в универмаг местный. Купил кабель, рукав. Отмерял с запасом. Продавец потирал руки. Конечно, кому бы он этот запас так быстро сбыл? Переночевал в машине. Наскоро позавтракал вчерашними бутерами, запил водичкой и поехал в лагерь. Приехал, пообедал. Лани была занята в лаборатории. Нюта не разговаривала. Принялся за сборку. Срастил кабель, соединил рукава через переходник. Вместе с Мишкой (он меня на своём драндулете отвёз и приблуду всю) протянули рукав и кабель с горы до берега, притащили насос. Чуть с этой железякой не скатились по склону — тяжёлый, зараза! Поставили насос на берегу. Опуская заборный рукав в воду понял, что на нём нет фильтра, даже плохонького. Да твою ж гвардейскую дивизию! Так мы всех лягушек из озера выкачаем. Поехали в лагерь. Велел Мишке порыться в ящиках с ЗИПом. Где-то там был кусок железной сетки, оставшийся от работы над ФВУ. И проволока ещё! Проволока — наше всё! Как в анекдоте прям: приезжает дальнобойщик на завод за грузом. Ему грузчики говорят, что, мол, у тебя глушитель отваливается. Тот к сварщикам: — Мужики, приварите по-быстрому, а я домой приеду и как следует проволокой прикручу! Нашлась и проволока, и сетка. Поехали обратно. Насос никто не спёр, кабель с рукавом тоже на месте. Да и кому тут воровать? Послал Мишку за грузовиком с цистерной и особо наказал не забыть производитель, сам же вздремнул на склоне. Что-то вымотался. Казалось, что только глаза закрыл, а уже грузовик рычит и мишкин пепелац трещит. Совместными усилиями выгрузили производитель. Пока я подсоединял к нему кабель, водила подпятил бочку поближе. Ну, испытаем. — Мишка! Заводи! Парень дёрнул пусковой тросик, производитель чихнул и заработал. Я повернул рубильник питания. Производитель поднатужился. Через пару минут из рукава выплеснулась вода. Сначала вперемешку с воздухом, потом ударила порядочной струёй. Работает, твою дивизию. Накачали бочку, оставили производитель прямо тут, накрыв куском брезента. Грузовик потащил бочку в город, мишкин квадр повёз меня в лагерь. Бляха медная — третий день только на месте работ. Последующую неделю можно описать словами «белка в колесе». Начались буровые работы. То и дело переезжали с места на место. Помогал бурильщикам. Один раз пришлось ремонтировать производитель у озера. Свечи накрылись. Пропороли колесо на «КУНГе» старой, проржавевшей арматурой. Клеили. Заклинило резьбу на буровых трубах. Пришлось резать. А трубы крепкие, плохо поддаются. Пригодились неправедно нажитые сварочные расходники. Лопнула трубка масляного радиатора на движке многострадальной буровой. Ездил в Счастье — паять. Ещё и масло пришлось покупать на доливку. Хорошо хоть движок не застучал. Настраивали регулятор оборотов на большом нс-производителе. Непостижимым образом как-то раскрутилась контрогайка ограничителя подачи топлива. Подозреваю, что её не зашплинтовали ещё на заводе — человеческий фактор кривых рук и конца годового плана. В таком ритме мы прожили девять суток, почти неделю. Мы с Лани хоть и встречались по вечерам, но встречи выходили какие-то скомканные. Так, посидим у костра рядышком под неодобрительным взором Нюты, послушаем байки и новости лагеря, пройдёмся, держась за руки, от костра до палатки — вот и всё свидание. Мы даже не поцеловались за эти вечера! Не считать же быстрые чмоки в щёку нормальными поцелуями? Как назло мне всё больше хотелось сблизиться с Лани, в том числе и поцеловать её по-настоящему. И с её стороны, я уверен более чем полностью — такое желание имело место быть. Вот только обжиматься прямо посреди лагеря мы как-то стеснялись. А когда всё-таки попытались заняться нормальными поцелуями взле фургона лаборатории, то совсем не вовремя на перевязку прищемленного пальца припёрся один из водил. И хоть Лани успела отстраниться, мужик понимающе покачал головой: — Извините, свогры. Я не вовремя, да? Да уж. Более неподходящий момент выбрать было сложно. Чёрт бы побрал его вместе с пальцем. Вэйта улизнула в фургон, а я поплёлся спать. И ещё был похожий момент, когда мы чуть было не попались Клео. Она сделала вид, что ничего не заметила, но потом пару дней нам подмигивала. Вобщем — остаться наедине с Лани у меня никак не получалось. Просто невезуха какая-то! На десятые сутки был выходной день. Мирский объявил, что можно будет отдыхать на озере — они обеспечат охрану. Персонал ликовал. Весь вечер предвкушали отдых. Девушки строили планы — когда, кто и с кем пойдёт на озеро. Нюта уже пару дней как разговаривала со мной. То изображала примерную девочку, то пыталась изобразить взрослую девушку. Но её попытки завладеть моим вниманием задевали меня всё меньше и меньше по мере того как рос мой интерес к Лани. Ню проигрывала своё безнадёжное соревнование. Впервые за много дней люди проспали до позднего утра. Многие с наслаждением пропустили зарядку. Начинало припекать. Я сидел под матерчатым навесом и делал вид, что наблюдаю за тем, как Мишка и Нюта препираются у кухни. На самом деле я поглядывал в сторону лабораторий — ждал Лани. Так задумался о чём-то, что вздрогнул, когда рядом на скамейку плюхнулась Марика и взъерошила мне волосы пятернёй: — Ждёшь? — Фу! Напугала! — Не преживай, придёт твоя красноволосая. — С чего ты взяла, что я переживаю?