Я оглядел триста квадратных метров пустующего пространства. – Я здесь потому, что пять лет назад проводил оценку сына Зельды Чейз, и меня волнует, всё ли с ним в порядке. Где сейчас Овидий? – Понятия не имею. Единственное о нем упоминание – имя в справке Шермана о переводе. – Что он указывал про мальчика? – Только то, что он существует. Ну что, теперь мы можем… – Мне нужна копия. – Там в основном даты… Начало проведения, окончание. У вас, кстати, окончания не было. В ее устах это прозвучало как тяжкое преступление. – Все равно, мне нужен экземпляр. – У меня его нет. Всё в электронном виде на сайте головной организации. – Это где? – В Бостоне. – Значит, можно легко найти. – Можно, – согласилась она, – только там ничего нет. – Ну а ваш экземпляр справки из Рейвенсвуда? – Она нам не нужна: ее там не лечили, а просто приняли. И вообще, в дальнейшем не вижу смысла в… – С того времени, как мисс Чейз поступила сюда, она ни разу не упоминала про Овидия? – Да она вообще не разговаривала. – Вы же сказали, что она спрашивала меня. – В Рейвенсвуде, – Кристин отмахнулась. – И вообще, при чем здесь я? Ну так что, мы можем приступать? – Когда я сориентируюсь. Я, кстати, до сих пор не понимаю, зачем ее прислали сюда, когда вы – всего лишь сетевая структура. – Ничего мы не сетевая. Мы – полностью самостоятельная, полномочная организация. – Меня это почему-то не убеждает. – Мы полностью квалифицированы и уполномочены федеральным правительством и сотрудничающими местными органами на то, чтобы предлагать комплексные услуги в области психического здоровья. И будем добиваться своих целей, если что-то в этом городе потребует улучшений в данной области. Бледные веки дрогнули. А с ними и бледные руки. «Добро пожаловать в Эл-Эй». – Бюрократия у вас на уровне? – как бы невзначай осведомился я. – Худшее из зол, – ответила она без тени иронии. – Сочувствую. В Википедии сказано, что вы сейчас на втором году трехгодичного гранта, то есть начинаете ощущать давление со стороны Национального института здоровья. Ваш мандат затрагивает в основном амбулаторных больных, но для этого вам нужно развить «сеть направлений внутри сообщества», а этого пока не произошло: впечатление такое, что город пытается осложнить вам жизнь. Но не чувствуйте себя ущемленными: нынче в Лос-Анджелесе все, кто пытается начать бизнес, проходят через это. – Мы – не бизнес, мы… – Без разницы. Дайте-ка я угадаю: вы арендовали это помещение как раз для того, чтобы привлечь к себе внимание строительного отдела, отдела зонирования, целого списка специальных общественных советов и комитетов, оценщика, плюс с вами наверняка активно взаимодействует департамент здравоохранения. Ну а в какой-то момент вам, с вашим профилем, придется организовывать питание для своего персонала и пациентов, а значит, предстоит пройти регистрацию как учреждение, связанное с общепитом, и сейчас вас прогоняют через все эти бюрократические препоны. Как вы, кстати, пока решаете этот вопрос? Берете еду навынос? – Навынос, но высокого качества, – не преминула акцентировать Дойл-Маслоу. – Ладно. Могу ли я… – Из-за волокиты вы вынуждены довольствоваться «краткосрочными кризисными госпитализациями», а лучший способ обеспечить их – это принимать не столь прибыльных «пятьдесят первых», освобождая местных врачей-практиков, нужных вам как источники получения направлений, от малоприятной возни с буйными. «А при всей конкуренции за денежки министерских фондов, если вы не сдюжите к тому времени, как федералы нагрянут к вам с проверкой, ты лишишься своей титулованной работы, схваченной благодаря связям твоей матери с местным конгрессменом. Который и спроворил тебе должность в службе городского развития. Вуаля». Кристин Дойл-Маслоу перешла в контрнаступление: – Если вы отказываетесь в оказании услуги, давайте закончим с этим прямо здесь и сейчас. – Почему же. Услугу я оказывать буду. Ведите. Смерив меня подозрительным взглядом, она тронулась дальше. – А как зовут доктора, который направил ее к вам? – поинтересовался я. – Неру. Я оторопело посмотрел. – Ну что еще? – нетерпеливо воскликнула она. Ладно, хватит пытать их еще и на предмет мировой истории. – Спасибо за информацию, Кристин. * * * Зона ограниченного доступа была широкой, не мелкой и подразделялась на сестринский пост и стационарные палаты «A», «B» и «C» – каждая заперта на засов, а в двери глазок с миниатюрной заслонкой. Я прислушался, пытаясь по звуку определить, в которой из них содержится Зельда. Всюду тишина. Сестринская смотрелась скорее по-домашнему, чем по-больничному: на месте стойки деревянная столешница, возле журнального столика пара стульев с обивкой, а еще черный диванчик на пузатеньких ножках, еще обернутых магазинной пленкой. Правую стену занимал белый металлический стеллаж с красным крестом по центру. Слева за пустующим столом читал книжку мужчина в белой униформе. На его легкий взмах рукой я тоже ответил взмахом, а Кристин Дойл-Маслоу – нет. – Вот и доктор, – сказала она. – Наконец-то соизволил прибыть. Санитар встал и подошел к нам. Вид неброский: лет тридцать пять, лысоватый, с усиками. Бэйдж вдвое меньше того, что у Дойл-Маслоу, но информация на нем правдивая. «Кевин Брахт, дипломированный медбрат». Мы обменялись именами и рукопожатием. – Рады вас видеть, док, – сказал Брахт. – Она сейчас спит. В основном только этим и занимается. – Он поглядел на дверь «А». Кристин Дойл-Маслоу засобиралась уходить, попутно инструктируя: – Выставление счета обсудите с Иветтой, на выходе. Вашу пациентку выпустят завтра утром. Оплата вам поступит в течение шестидесяти дней. Если понадобится продлить код «пятьдесят один пятьдесят», то здесь этого сделать не получится. – Почему? – Лимит наших полномочий. – Она находится здесь уже два из трех отведенных дней? – Полтора. Наш срок удержания – сорок восемь часов, а не семьдесят два. – Вот как? – Всего семьдесят два, но этот срок она уже частично отбыла в Рейвенсвуде, так что на удержание нам отводится всего двое суток, а там уже переход к комплексным амбулаторным услугам. «Оказывать которые ты не обязана. Спасибо, Джозеф Хеллер»[10]. Кевин Брахт вежливо возвел брови. – Нет проблем, Кристин, – сказал я. – Теперь делом займемся уже мы с мистером Брахтом. Тишину разбила грохнувшая дверь. – «Мистер Брахт» – это уже лишнее, – со смехом сказал медбрат. – Лучше просто Кевин. Ну вот, теперь вам посчастливилось составить знакомство с нашей Цаплей. – Работать с ней, должно быть, сплошное удовольствие.