За день до этого Анна спала безмятежным безразличным сном закормленной хозяйки, обязанности которой составляло разве что потискать ребенка на завтрак и обед. В соседней спальне под розовым чисто выстиранным балдахином мирно посапывала Антонина. Ночь была тиха и до того чиста, что брала оторопь, и впереди маячила череда мирных непримечательных дней в этой удушающей неге. Внезапно до слуха Анны донесся какой-то настораживающий шорох. Она недовольно дернулась и снова затихла. Но шум продолжился с завидным постоянством. Сонная Анна села на постели, едва раздирая глаза. Удушающие кружева на ее ночной рубашке схватили ее за шею. Тут она с ужасом различила отчетливые дерзкие шаги по второму этажу. Мужские шаги возле комнаты Антонины. Малютки Антонины. Гонимая страхом за ребенка, Анна, преодолевая собственное оцепенение от испуга, пробралась к двери. «Я же совсем беззащитна», – подумала она, отпирая дверь. Прямо перед ней, страшный в сгущающемся отблеске мутных от зарева луны зеркал, возвеличивался Виктор. Анна вскрикнула, инстинктивно вцепившись в ручку двери и рассыпая проклятья, что это не нож. – Что… Что вы тут делаете? – нашла в себе силы произнести госпожа Литвинова, распылившись его слабой улыбкой. – Моя дорогая, не пугайтесь так, – ответил Виктор, выступая вперед и проталкивая ее в глубь спальни, в круге которой угрожающе горела свеча. – Не пугаться?! – воскликнула Анна, поддаваясь внезапно свалившемуся на нее бешенству. – Вы атаковали мой дом посреди ночи, пока моего мужа нет поблизости и некому меня защитить! – Кто же повинен, что бывалый солдат обвел вокруг пальца ваших стражников, – пожал плечами Виктор и остановил свой выжидающий ехидно – подобострастный взор на Анне. – Убирайтесь немедленно! Честь ничего не значит для вас? – Мне всегда нравились ваши зубы. Дерзость необычна, а есть люди, которых привлекает все не тривиальное. Они гонятся за оригинальностью и воспевают ее, восхищаюсь абсолютно дикими и лишенными какой-либо мудрости выходками современников, порой попадая в оковы мнения новых друзей в противовес мнению общество, которое перестало быть для него авторитетом. Вырвавшись из одного, побольше, только ничего не изменилось по сути. Свободный человек будет чувствовать себя таковым в не зависимости от окружающей обстановки. Она не будет довлеть над ним. Но я все равно люблю особенных женщин, не находя в этом угрозу попасть во власть отравляющей оригинальности. Анна не нашла, что ответить на эту растянувшуюся реплику. – Что вам нужно? – спросила та все тем же срывающимся голосом, прекрасно зная ответ. В душе ее злость граничила едва ли не с любопытством. В душе она сокрушалась, билась, негодовала, заливалась истерикой. А внешне будто оцепенела, с удивлением ловя его дрожь. На какое-то сладкое мгновение Анна закрыла глаза и позволила себе насладиться запахом мужчины. Любимый, будоражащий аромат силы и здоровья… Происходящее перестало казаться ей кощунством. Но, как не пасовала Анна перед силой, как ни считала ее в душе божественной и подчиненной какому-то неведомому высшему закону, она взвизгнула и нашла в себе силы отпихнуть его. Виктор, пребывающий в упоении происходящим и собственной горячностью, с силой плюхнулся об пол. – Убирайтесь! Я все расскажу мужу! – вскричала Анна. Виктор безропотно подчинился и исчез, находясь в каком-то трансе. Не помня себя, ощущая, как ее мозг выплавляется, отказывается размышлять, Анна села на кровать, на которой рожала дочь. За всем произошедшим она не подумала, что Илья Литвинов имеет обыкновение очень долго не засыпать. 61 На следующий день, когда Виктор встал с постели очень поздно и ощущал разбитость во всем теле, ведь ему пришлось перелезать через колючие кусты и высокие заборы, чтобы добиться цели, он, тем не менее, был весьма доволен собой. Появление Анны Литвиновой в его хижине он расценил как победу и пытался не обнаружить свое мрачное солдатское ликование из-под надвинутых на глаза бровей. Порой он был просто страшен и не зря отпугивал женщин. – Илья все знает. Вы разрушили мою жизнь, – процедила посетительница вместо мурлыкающих и сбивчивых от стыда за свое падение приветствий. – Разве вашего мужа зовут не Николай? – недоуменно отозвался Виктор, сменив самоуверенность на скромность. – Его брат, ограниченный, напыщенный солдафон даже хуже вас… Верно, из-за того, что его звание повыше. На кой черт вы ворвались в мой дом? Какие я вам давала поводы?! – Какие поводы? – усмехнулся Виктор. – Да все, если хотите. – Я даже не кокетничала. – Вам и не нужно было. Один ваш вид – уже крайняя степень кокетства. – Я не виновата, что выгляжу так, и это позволило вам сделать такие выводы. – Кто же виноват тогда? – удивился Виктор. Анна вскипела, но осеклась. Как ни злилась она на этого человека, она не могла не признать, что, если бы репутация ее была чиста, ей не пришлось бы сейчас так бояться за вердикт мужа. – Ники не простит меня… – сокрушенно доверилась Анна Виктору, этому непонятно как связанному с ней субъекту. – Да к чему вам его прощения? Я слыхал, вы не ладите… – Происки завистников! У нас семья, дочь, я держусь за него, потому что он лучший муж и очень благородный человек, – зло отчеканила Анна. – Вы виноваты! К чему было все это? Вы доставили мне неприятности! – Я думал, вы хотите этого… – С чего же вы решили так? – возмущенно воскликнула Анна. Сбитый с толку Виктор не ответил. – Если бы не было этого невыносимого человека… – обронила она уже спокойнее, инстинктивно ища поддержки у мужчины, как поступала всегда, что успокаивало ее больше излияний подругам. Она проникалась собственной несчастностью, думая об Илье. Нет ничего удивительного, что он не на ее стороне… Виктор изумленно сощурился. Сердце его сделало уверенный толчок. Анна казалась ему привлекательной избалованной сумасбродкой с чистыми недалекими помыслами. Но такое заявление перечеркивало все это и открывало новые ее грани, вовсе, признаться, не отталкивающие. «Раз она сама этого хочет… Все прелестно устроится». – Не хотите ли вы сказать… – изрек он протяжно. Анна словно вышла из забытья. – Житья от вас нет, несносный человек! Свалился же на мою голову! – Нечего строить поруганную добродетель, – ухмылялся Илья поутру. – У вас ведь подобное поведение – уже привычка? Раз молодые мужчины лазают в ваши апартаменты в полуночные часы. – Он скомпрометировал меня, – обрубала Анна, чувствуя муки совести. – Как и Дмитрий Мартынов? Дорогая, можно ли скомпрометировать абсолютно чистого человека? У него не возникнет и тени подобной ситуации. – Только если он не слишком доверчив, – отражала удар Анна, и Илья не мог не признать, что с ней будет не так просто, как он рассчитывал. Она хотела расцарапать ему лицо, но понуро оправдывалась, потому что теперь зависела от этого человека. 62 Анна прекрасно понимала, насколько Виктор проигрывает мужу. Но не могла его отогнать, попросту не имела желания пошевелить пальцем, чтобы дать сигнал о своем нерасположении. Этот несносный человек стал слишком часто появляться в ее поле зрения, причем Анна прекрасно понимала, что к чему. Ей не надо было спрашивать, уточнять что-то у посторонних. Каким-то образом он поселился неподалеку и надоедал ей своим присутствием, ничего не говоря, не ища с ней встреч, наслаждаясь жизнью с умиротворенным видом. Виктора с тех пор, как они начали видеться, цапал и пронзал хищно – призывный, хоть и без обычной томности, взгляд Анны поверх привычного отстраненно – приветливого. Анна чувствовала, что Николай снова в ее власти, поскольку он перестал брыкаться. И осмелела. Не было ничего противоестественного, чтобы не прогуляться с Виктором пару минут в день и не попытаться сорвать покров напыщенной таинственности, что он набросил на себя. Что помешало госпоже Литвиновой мирно жить, когда она вроде бы осела и успокоилась? Озлобленность на судьбу, на все, что так сложилось или непреодолимая скука? Янина вечно твердила, что человек сам за себя в ответе, что сам может поломать и выправить свою судьбу… Но Анну отчего-то обдавало волной непонимания, отторжения, злости при этой мысли. «Что я сделала наверно?» – вопрошала она воздух и не понимала. Мысли ускользали, а попытка поиска отгадки приносила осадок, пригибающий к земле даже эти жалкие потуги распознать себя. Почему всем окружающим так нравилось это? Анна недоумевала. Это приносило только разочарование в собственной мыслительной способности и опасения, что она глупа, вытекающее из всего перечисленного. Анне не нравилось чувствовать себя хуже окружающих, она негодовала и силилась забыть. И ей удавалось, поскольку она была не так погружена в себя, как Янина. Та не успокоилась бы, пока не дорыла бы до дна (или думала бы так). Слишком глубоко в Анне засело ханжество дворянской гильдии. Она рвалась снова испытать тот накал с Дмитрием, и, не чувствуя даже ничего запредельного к Виктору, так же запретному, против воли держалась за него. Как-то вросло в ее натуру неповиновение, патологическая склонность к препятствиям и собственной боли от соединения с другим человеком. – Любовь с первого взгляда возможна лишь, если начальное благоприятное впечатление не опоганится дальнейшим знакомством с характером избранника, – сказал как-то Виктор, когда они с Анной безмолвно встретились на пыльной проселочной дороге без всякого сговора и молчаливо побрели невесть куда. Это могло быть похоже на дружбу гимназистов, не будь это вопиюще в глазах общества и порицаемо с самого начала. – Любовь с первого взгляда бывает у слишком впечатлительных натур, – улыбнулась Анна, с отвращением чувствуя себя старой. – Вы пытаетесь казаться загадочным, но выглядит все в целом жалко и неоригинально. – И тем не менее вы пришли сюда. Анна хмыкнула, но посмотрела на Виктора не без некоторого одобрения. Вечер рисовал на ее лице тончайшие отблески кружев, отдернутые от глади вод. Последующий путь до развилки, ведущей в разные стороны, они проделали молча, но не без удовлетворения присутствием друг друга. «Какие манкие есть женщины – сами так и лезут на рожон… И смотрит как-то выжидательно, томно, словно если я проявлю настойчивость, она только для приличия станет возмущаться… А если даст от ворот поворот потом – с ума можно сойти», – размышлял Виктор, напряженно сидя на берегу реки раздетым по пояс и не обращая внимание на лакомящихся им комаров. Анна ничего подобного ввиду не имела, думая об этом слишком отвлеченно, чтобы это можно было назвать даже желанием. 63 Переминающийся дождь уступил затишью. Двор был обагрен липкой водой, и все дышало чистой сыростью и теплом. Дворовые мальчишки выбежали из-под укрытий в надежде помесить босыми ступнями размазанную размякшую почву. Неистовый запах сирени мешал Анне сосредоточиться, бередил невозможность в свете обстоятельств купаться в красоте, когда после обеда она сидела в парке под тенью нежных лип и медленно, в какой-то умственной лихорадке, обдумывала все. За это время она привыкла, прикипела к Николеньке. Дико было думать, что придется жить без него, что жить вообще придется… Как неожиданно свалилась на нее весть, что мужа больше нет, как мучительно больно было от несправедливости этого известия, груза от него.