Я выглянула из окна. Мне не нравилось, когда он улыбался. Как кот, играющий с мышью. Мы ехали по плоскодонной долине. Тысячелетия тому назад ледник выкопал котлован, на месте которого образовалось светло-голубое озеро. Обедали мы в пригороде Давоса. Воздух был холодный, суровый, небо голубое и чистое, какого я не видела много лет. Стоял июнь, горные вершины были все еще припорошены снегом. Мы ели картофельные оладьи и колбаски, и в голове у меня стало проясняться. К середине дня машина взбиралась все выше и выше, и я удивилась, куда это мы едем. Я стала думать, вспоминать то, что выкинула из головы так много лет назад. Из Швейцарии в Италию не так уж много дорог, какая-нибудь горстка, и одна шла через Фальцталь. Я посмотрела на Джима. Он был поглощен дорогой. Наверное, совпадение, решила я. Это была самая прямая дорога, кратчайший путь. Голову вновь пронзило болью. Я наклонилась за таблетками. «Посплю, – решила я, – пока не приедем в Финшгау, главную долину, ведущую прямо в Венецию». * * * Джим хлопнул дверью авто, и я проснулась. Ели на склоне горы передо мной казались почти черными в тени, простиравшейся до долины. Вечерело. Удивившись остановке, я вышла узнать, в чем дело. Меня сразу охватило холодом – наверное, мы поднялись высоко в горы. Я поискала глазами Джима. Он стоял у входа кладбища, огороженного низкой каменной стеной. Знакомая стена, знакомый вход. Я обернулась, чтобы удостовериться, подтвердить то, что уже знала, увидеть за спиной крашеные фасады Оберфальца. Меня словно током поразило. Я вдруг полностью проснулась. Я набросилась на Джима и уже открыла рот, чтобы закричать, но прежде, чем я осыпала его проклятиями, он прижал к моим губам палец. – Тише! Сцену закатишь потом. А сейчас выясним, что к чему. Я вся дрожала и не могла сдвинуться с места. Он взял меня под руку и подтолкнул вперед. Кладбище стало больше, чем раньше. Я машинально двинулась к могилам дедушки и бабушки, но постоянно останавливалась, замечая знакомые имена молодых и старых людей, выгравированные на надгробиях. Под одним покоился напыщенный мэр Грубер, под другим бакалейщик Деметц. Участок Рамозеров тоже пополнился, но Руди, насколько я поняла, не было. То же самое было у Холцнеров, Малькнехтов и Кофлеров. Потом я подошла к могилам Кусштатчеров и остановилась. Рядом с дедушкой и бабушкой появилась новая могила, на камне было написано: «Норберт Кусштатчер (1904–1953)». – Родственник? – спросил Джим. – Да. Я подняла голову и отошла. – Это мой отец. – Мне очень жаль, – мягко сказал он. Я повернулась к нему. – Жалеть тут совершенно не о чем. Я посмотрела ему в глаза, но он не дрогнул. – Отец из него был никакой. – Значит, мать еще жива, – продолжил он тем же спокойным тоном. – А еще кто-то есть? – Да. Сестра. Из уголка глаза выкатилась непрошеная слеза. Я не обратила на нее внимания. Мы вернулись к машине. Внутри мне было тепло и уютно. Джим не собирался уезжать. – Значит, ты никогда сюда не возвращалась? – удивился он. – С 1944 года ни разу. Я закрыла глаза. Головная боль вернулась, словно возмездие. – Двадцать семь лет! – Я была молода и сильно напугана, когда ушла. Я чувствовала на себе его взгляд. – Ты бежала? – после долгой паузы уточнил он. – Ну, наверное, да. Я открыла глаза и посмотрела на него: такого выражения лица я у него еще не видела. – Мне казалось, я буду в безопасности. – А на самом деле нет? Я покачала головой. – Наверное, с тех пор так и бегу, – вздохнула я. На машину пала тень. Я вспомнила, как быстро она накрывала долину на закате. Совсем скоро все деревья на склонах гор примут голубовато-зеленый оттенок. Я снова взглянула на Джима: он, казалось, был озадачен. Он был удивлен. – Я думал… Он запнулся и потом продолжил. Он редко колебался. – Потому что… – Что? Он выпрямился, провел рукой по лицу и продолжил обычным тоном: – Когда я наводил нужные справки, на некоторые вопросы ответов не нашлось, осталось несколько черных дыр. А для нашего соглашения… скажем так, мне хотелось знать все. – Да как ты смеешь? – яростно воскликнула я и, распахнув дверь, выскочила наружу. Однако бежать было некуда, и я прижалась к машине. Через несколько минут он открыл дверь, послышался скрип ботинок о камень. – Ты все это спланировал заранее, – ледяным голосом выдавила я. Граса была права. Он опасен. – Нет, – пробормотал он. – Нет, ты ошибаешься. – Да ну? Мы ведь здесь, верно? – Это правда, – согласился он. – Но если бы мы не наткнулись на магазин с картами, и я не понял бы, насколько Европа мала, и, если бы тогда, у портного, какой-то клиент не хвалился «Роллсом», купленным на Беркли-сквер, и, если бы это не находилось в двух кварталах от Сэвил-Роу, я бы никогда его не купил и мы не оказались бы здесь. Признаюсь, я собирался нанять частного детектива в Лондоне или Париже. Но тут все как бы получилось само собой. Боль в голове стала невыносимой, заглушая его слова и мои мысли. Я достала из машины сумку. Таблетки лежали в среднем отделении, я дернула молнию. – И я должна поверить в эти сказки? – с презрением ответила я. – Привез меня сюда, в родные места, и все это случайно? Я достала пузырек с таблетками. – Знаешь, Роза, мои лучшие сделки совершались именно так. Я навожу справки, узнаю детали, планирую… Но огромный куш срываю только по наитию. И в этом случае все произошло точно так же. Я же вижу, как ты постоянно глотаешь таблетки с самой помолвки. Это стресс. Ты проглотила огромное количество таблеток, оборудуя кабинет, квартиры, создавая новую коллекцию, магазин, устраивая свадьбу – все за несколько месяцев. И потом снова, когда мы подъехали сюда. Ты не можешь от этого убегать, что бы это ни было, всю свою жизнь. Я наконец открутила крышку и смотрела на него, с пузырьком в одной руке и с крышкой в другой. – Чего ты от меня хочешь? – закричала я. – Что я еще могу сделать? – Положи пузырек в сумочку и отведи меня в город, – мягко попросил он. – Давай поищем твою мать и сестру. Он обошел машину и сел за руль, но я стояла, прислонившись к холодному металлу и стараясь не плакать: слезы испортят весь макияж. В конце долины, даже в сумерках, я различала тропу, по которой герр Майер вел меня через перевал в Швейцарию, все так же вьющуюся вверх под серебристо-серыми скалами. Я так давно не была в этих краях, но знала их лучше Санкт-Галлена, Парижа, Рио или Нью-Йорка. Фальцталь был у меня в крови. И неудивительно, что мне было больно отрывать его от сердца. Я открыла дверцу машины и села в кабину. – Я хочу, чтобы ты знал, – не глядя на него, заявила я. – Да. – Во-первых, я просто в бешенстве. Я скорее почувствовала, чем увидела, как он кивнул. – Я так и предполагал, – спокойно ответил он. – А во-вторых? Я протянула ему таблетки. – Они мне больше не понадобятся. Разворачивайся, и потом прямо в деревню.