— Вряд ли это поможет. — Вы так сильно очаровали его? — О да, — подтвердила Трейси. — Он буквально потерял голову от любви. Мужчина хмыкнул и закрыл кран, а через несколько секунд Трейси вздрогнула, ощущая его присутствие электрическим покалыванием во всем теле: сумасшедшая энергетика, исходившая от него, просто ошеломляла. Потом появился запах: сладковатый, с пряными нотками и чем-то острым, хвойным. Он остановился совсем близко, всего в паре футов. Трейси непроизвольно улыбнулась — вкусно пахнущие мужчины — ее слабость. — Вы можете повернуться, — вкрадчиво произнес он. — Ничего оскорбительного вы не увидите. Она замерла, раздумывая: а вдруг он окажется лысым толстым коротышкой? Низкий баритон, дорогой парфюм и потрясающая аура рисовали сексуального красавца-мужчину, но ей и так сильно везло этим вечером, вряд ли в туалете можно встретить кого-то подобного. Может, не стоит портить впечатление?.. — Повернитесь, — попросил мужчина, когда Трейси сжала ручку двери, собираясь покинуть его так и не начав знакомства. Она подчинилась. Ее предположение оказалось в корне неверным. Мужчина не был толстым карликом, наоборот, он был высоким, и лишнего веса на первый взгляд совсем не наблюдалось. Трейси запрокинула голову, всматриваясь в его лицо: острые скулы, прямой нос и высокомерно выступающий подбородок с маленькой ямочкой. Он был красив, опасно, волнующе красив. И это пугало. Было что-то в его взгляде и притягивающее, и отталкивающее одновременно. Будто инстинкт самосохранения, почуяв хищника, на подсознательном уровне сигнализировал: беги! Только ноги отчего-то налились свинцом и совершенно отказывались подчиняться. А еще в тусклом свете уборной его лицо казалось смутно знакомым, но если бы они встречались — она бы не забыла. Мужчина тоже оценивал ее, и, судя по блеску в глазах, ему нравилось то, что он видит. — Вас проводить? Обещаю уберечь от всех влюбленных мужчин. — Он улыбнулся уголками губ, протягивая ей ладонь, и Трейси готова была пойти с ним, но дверь распахнулась, заставляя ее одернуть руку и, не глядя на вошедшего, быстро выскочить в коридор. Трейси быстро поднялась наверх, стараясь раствориться среди гостей. Она попадала в разные экстравагантные ситуации, а в последнее время это случалось особенно часто, но почему-то именно эта заставляла смущаться и, прикрыв глаза, про себя причитать: «Какой стыд! Какой стыд!» «Наверное, на меня плохо влияет пребывание среди людей с идеальными манерами, — предположила она, боясь, что так недолго и в чопорную пуританку превратиться, которая в ужасе округляет глаза, услышав слово «член». — Интересно, а что они делают, когда его видят?» — размышляла Трейси, неспешно прогуливаясь по трем перетекавшим из одного в другой залам и пытаясь рассмотреть в элегантных черно-белых группах мужчин крепкую плотную фигуру с шапкой светлых волос. Она точно знала: мистер Херриген сегодня будет здесь, и честно старалась концентрировать внимание исключительно на первоочередной задаче — найти его, — но глаза против воли останавливались на сияющих драгоценностях, украшавших шеи и руки женщин, или на изысканных предметах интерьера: ровный ряд высоких прямоугольных окон с тяжелыми парчовыми портьерами, а между ними портреты президентов; огромные хрустальные люстры с белыми высокими свечами, горевшими внутри сверкающего стекла; гигантский, во всю стену, камин, выложенный белым камнем. Полы натерты до блеска, а официанты двигались так плавно и грациозно, словно скользили на коньках. В одном из залов расположились музыканты: они настраивали инструменты, готовясь развлекать гостей, и Трейси решила остановиться: перевести дух и подумать. Она протянула руку к подносу с шампанским, которое любезно предложил молодой юноша в униформе, и застыла, споткнувшись взглядом о высокую гибкую фигуру, облаченную в черный смокинг. Вот он — ее визави из туалета. Он стоял вполоборота, увлеченно беседуя, как раз с Энди Херригеном. Трейси довольно улыбнулась, отказываясь от напитка и внутренне ликуя: ей действительно везло! Мужчины разойдутся, и она перехватит директора управления. Одна из пар, закрывавших обзор, отошла, и Трейси заметила невысокую брюнетку, державшуюся за локоть ее нового знакомого. Хотя какого к черту знакомого? Он ведь даже не представился. Женщина была, что говорят, «широка в кости», но привлекательная, с темными волосами, собранными в гладкий пучок, и большими сверкающими черными глазами, а бриллиантовое колье, искрившееся на ее шее, вторило этому блеску и приковывало взгляд. — Трейси?! — удивленно прозвучало сзади. Она так мастерски избегала чету Стеклеров в течение вечера, что позволила себе расслабиться. — Добрый вечер, мистер Стеклер. — Адам, — в очередной раз поправил он. — Адам, — мягко повторила Трейси, обворожительно улыбаясь. Отец Брендона взял ее ладонь и легко коснулся губами тыльной стороны. Вот кто настоящий джентльмен в этой семье! Даже если его и посетила мысль относительно легитимности нахождения подруги сына на званом вечере в Грейси, то развивать он ее не стал, предпочитая более приятную тему. — Прекрасно выглядишь! — Адам одобрительно, но без пошлости, осмотрел ее. — Рад тебя видеть. «А супруга ваша как рада будет», — про себя отметила Трейси, а потом поняла, что это ее шанс спросить про Брендона: узнать, когда вернется и вообще… Но Адам смотрел куда-то поверх ее головы, потом чуть кивнул и опустил глаза на нее. — Пойдем, представлю тебя важным людям. Трейси вяло запротестовала, но мэр уже положил ее руку себе на локоть и повел к той самой компании, которую она как раз и караулила. Как ни странно, мистер Херриген вспомнил ее, это обнадеживало, только нужно немного потерпеть. — Трейси, познакомься, — в свою очередь продолжал Адам Стеклер, — Марко Мариотти и его супруга Анжела. Трейси на автомате протянула руку, и Марко, в отличие от мэра, не стал демонстрировать куртуазные манеры: крепко, но бережно пожал тонкую ладонь. Если бы ее сейчас же бросили на пол и начали бить ногами, Трейси не испытала бы настолько оглушительного потрясения. Вот почему его лицо показалось знакомым, только снимки в интернете совсем не отражали действительности, да и не всматривалась она, не собиралась встречаться с Мариотти, а зря. Но в любом случае Трейси и представить не могла, что может столкнуться с преступником в резиденции мэра, что он будет по-дружески беседовать с главой управления по борьбе с наркотиками. Нет, к такому она не была готова. Она попыталась сосредоточиться, ухватить за хвост нить разговора, но слова ускользали, вспыхивая яркими всполохами и гаснув, так и не запомнившись. Финансист, инвестиции, строительство, мост Рузвельта. Хотелось уйти прямо сейчас, вот только это было бы не просто невежливо, но и может расцениваться как поспешное бегство, а привлекать к себе лишнее внимание не стоит. Она и так отличилась этим вечером. Трейси вполуха следила за беседой, вставляя ничего не значащие реплики, но взгляд, как и мысли, то и дело возвращался к Марко Мариотти. «Это и есть мафиози-наркоторговец?» — задалась вопросом Трейси, когда Марко широко улыбнулся, явно разделяя энтузиазм мэра Стеклера по реконструкции старого моста. А кого она, собственно, ожидала увидеть? Майкла Корлеоне* в шелковом итальянском костюме, с набриолиненной прической? В Марко Мариотти в принципе итальянского, того, что точно могло бы отнести его к этой этнической группе, осталось немного. Даже глаза были не черными, а темно-синими. Разве что густые темные волосы, подстриженные не слишком коротко, и кожа приятного бронзового оттенка. Походами в солярий такого эффекта не добиться. Конечно, может, он десять месяцев в году загорает на Боро-Боро, в перерывах между поставками наркотиков. — Мост реконструируют и откроют, — закончил мэр Стеклер, все улыбнулись, Трейси тоже, но с опозданием. «Теперь можно уходить!» — Она уже открыла рот, чтобы вежливо попрощаться, как оркестр заиграл проникновенную композицию, а молчавшая до того Анжела, мягко заметила: — Пуччини… То?ска — моя любимая опера. — Неужели? — отозвался Адам и галантно протянул ей руку. — Позволите? Анжела бросила взгляд на мужа, ожидая одобрения, Марко едва заметно кивнул, затем, как по команде, к Трейси повернулся и он, и мистер Херриген. Она, растерявшись, замерла, мужчины рассмеялись. — Дорогу молодым, — весело произнес Энди Херриген и, хлопнув Марко по плечу, удалился. Именно в этот момент Трейси решила, что ничего ему передавать не будет. Слишком дружеские у него отношения с Мариотти. Марко второй раз за вечер протянул ей руку, но теперь вкладывать в его широкую ладонь свою она не хотела. — Нет, — отказалась Трейси, — я… я ужасно танцую. — Ни за что не поверю, — лениво отозвался он и, взяв ее за руку, увлек к танцующим парам. Впервые в жизни находясь в объятиях привлекательного мужчины, Трейси мечтала поскорее вырваться из них. А ведь Мариотти понравился ей. Но, по всей видимости, шестое чувство у нее развито даже лучше, чем она предполагала. Ведь что-то опасное, отталкивающее Трейси почувствовала еще там, в уборной, встретившись с его сосредоточенным изучающим взглядом. Неужели кроме нее никто этого не замечает? А может, он так действует исключительно на женщин? Трейси вздрогнула, вспоминая Меган Палмер. Возможно, ее убили по его приказу? Возможно, его люди в эту самую минуту ищут чертов чип! Чип, который находится в ее сумочке, на расстоянии вытянутой руки. Просто открой и возьми. — Что с вами? — Марко чуть крепче сжал ее талию, но не приближая к себе, а привлекая внимание. — Вы так напряжены. Трейси подняла голову, заглядывая ему в глаза и коря за мысли, так не вовремя посетившие. Которые могут выдать ее с головой. — Вы боитесь меня? — изумился он. «Значит, двуногие хищники тоже чувствуют страх», — подумала она, выдавливая непринужденную улыбку. — Нет-нет, что вы, — поспешно отозвалась Трейси, — просто как-то неудобно получилось. — Марко продолжал изучать ее, непонимающе сведя на переносице темные брови. — В уборной, — уточнила она. — Ах, это! Я хотел быть джентльменом и не вспоминать, но раз уж вы заговорили… Не беспокойтесь, это самая неожиданная и самая приятная встреча из всех, что у меня были в туалете. Так, значит, вы адвокат? — спросил он, направляя разговор в нейтральное русло. — Да, специализируюсь на семейном и гражданском праве, — скупо проговорила она. О себе рассказывать не хотелось, но то, что Мариотти ничего о ней не знал, немного успокаивало. Значит, о ее участии во всей этой истории ему неизвестно. — Значит, мне ваши услуги не понадобятся. — Вы верите, что брак — это навсегда? — заинтересовалась Трейси. С первого взгляда Марко Мариотти производил впечатление мужчины, не слишком чтившего брачные обеты. Он флиртовал с ней в уборной, или нет? А может, ей просто показалось? Скорее всего, показалось. — Нет, я верю, что брак — это не только муж и жена. Это семья. «Семья», — про себя повторила Трейси. Ощущение, что он имел в виду что-то, выходящее за рамки обычного толкования этого слова, повисло в воздухе. И это действительно так. Анжела Мариотти была урожденной Гамбино, младшей дочерью Луки Гамбино — босса самой влиятельной из пяти мафиозных семей Нью-Йорка. Их брак — залог мира и доверия между двумя влиятельными итальянскими семьями. Никакой романтики, чистый бизнес. Этот договор их отцы заключили давно, а когда пришло время выполнять, дети были не против: Анжела сразу же влюбилась в высокого смуглого красавца, который предназначался ей в мужья. Марко уважал волю старших, а невеста была привлекательна и мила. Пять лет они прожили вместе, и оба казались довольными жизнью. Последние аккорды отзвучали, объятия разомкнулись, но музыка все еще дрожала на кончиках ресниц, заставляя забыть о страхах и волнениях. Последние пару минут они танцевали молча, не пытаясь возобновить беседу. Марко уверенно вел, и Трейси против воли расслабилась в его руках, просто наслаждаясь проникновенной мелодией. Она тряхнула головой, отгоняя печальное послевкусие трагической арии, и улыбнулась, намереваясь скоро распрощаться со своим кавалером, но он опередил ее: взял за руку и увел из центра зала. Возле камина Марко сделал знак официанту и через мгновение вручил Трейси бокал с шампанским. Она сделала маленький глоток и поставила напиток на каминную полку. К ним уже шел мэр под руку с миссис Мариотти. Пора бежать. — Спасибо за компанию, мистер Мариотти, и приятного вечера. — Уже уходите? — К сожалению, да. — Рад был знакомству и, надеюсь, это не последняя наша встреча, мисс Полански. Трейси снова почувствовала это: от Марко словно исходили электрические волны, будто он сдерживал часть своей сущности, которая постоянно стремилась вырваться из-под контроля, просачивалась огненными искрами наружу, оставляя невидимые ожоги. Это пугало и будоражило. — Конечно, — сдержанно улыбнулась она, надеясь, что больше никогда не окажется рядом с этим мужчиной. Майкл Корлеоне* - один из центральных героев романа "Крестный отец" и снятой по его мотивам одноименной трилогии. О шпагах, мороженом и сигаретах Истекали последние минуты боя. Счет был равным, и это не устраивало одного из фехтовальщиков. В фехтовании на шпагах не бывает ничьей: ты либо выиграл, либо оба потерпели поражение, а проигрывать Марко не привык. Он сделал очередной выпад, лязгнула сталь, противник отбился, затем пошел в атаку, тесня к боковой границе дорожки. Марко ушел в защиту, ожидая удачного момента — соперник сделал пируэт, пытаясь вывести его из равновесия и раскрыть оборону, затем быстро кинулся вперед, целясь в голову. Марко ловко уклонился и бросился в контратаку: молниеносно пригнулся и нанес удар в грудь. — Стоп! — услышали противники. — Контратака засчитана. Бой окончен. Марко поздравляю, — с явной гордостью закончил мужчина. Соперники убрали оружие и пожали друг другу руки. Марко снял маску, по-мальчишески рукавом вытер пот со лба и довольный победой направился к судье этого поединка. — Ты в отличной форме, — похвалил Чак Мадден — тренер по фехтованию, — затем сокрушенно покачал головой. — Такую карьеру просрал! — Марко громко рассмеялся: Чак всегда был прямым человеком и за двадцать пять лет их знакомства повторял эти слова не единожды! Марко ведь был десятилетним мальчишкой, когда отец привел его в школу фехтования и поручил нежной заботе тренера. Только нежности в молодом сухопаром Чаке Маддене оказалось столько же, сколько в натасканном на убийство питбуле. Изнурительные тренировки, кровавые мозоли, от которых не спасали даже перчатки, лиловые синяки от многочисленных ударов шпаги на щуплом детском теле — тогда Марко считал, что живет в аду. Позже, когда появились первые успехи и родилась любовь к этому спорту, он начал получать удовольствие от каждой минуты, проведенной в зале. Антонио Мариотти, отдавая сына в фехтование, не преследовал целей сделать из него чемпиона, он руководствовался другим: хотел направить его энергию в мирное русло, взять под контроль агрессию, которая начала буйно проявляться в драках со сверстниками. Последняя такая выходка стала последним сигналом для старшего Мариотти. Сын учился в элитной школе, но дети везде одинаковы: они жестоки по своей природе, потому что пока не понимают, какой силой обладают слова и к каким последствиям может привести то или иное обидное выражение. В тот день Марко бросился на сына крупного финансового туза, который презрительно назвал его даго. Антонио в свое время за такое разбивал головы, но оно прошло, а его сыну расти и жить среди этих людей, значит, нужно учиться самообладанию, потому что всегда найдутся те, кто будет считать тебя хуже их. Марко, пусть не сразу, но оценил этот поступок. Этот спорт тренировал не только тело, он развивал выносливость и терпение, учил быстро принимать решения и доказывал, что даже из самой сложной ситуации можно найти выход. Фехтование закалило его волю и характер, а еще успокаивало. Марко оно всегда успокаивало. Он чувствовал, что в нем тоже живет жажда насилия, которая есть в каждом уличном хулигане. Она постоянно искала выход и требовала свой фунт плоти. Марко старался сбрасывать напряжение, удовлетворять животные инстинкты здесь, в зале — на матовой фехтовальной дорожке. И ему это всегда удавалось. Почти всегда.