Роб, конечно, этих подробностей не знал, но знал, что друг прекрасно чувствует себя на улице, имеет кучу знакомых и пользуется уважением в некоторых группировках. Это он понял, отдыхая с ним в клубах: там обитали личности, которые обычно не упускают случая «потрепать лохов», как выражался Карло, но их никогда никто не задирал. Роб вспомнил Трейси и поморщился. Сестра ведь сразу посоветовала обратиться в полицию, а он все хорохорился, собирался сам решить вопрос с мексиканской шпаной, а вышло, что за прошедшие два месяца все, чего он добился — изрядно потрепанные нервы. Ему буквально не давали житья — угрожали и портили имущество. А еще Роб врал Трейси. Она звонила и всегда интересовалась: всё ли в порядке и что за заминки с открытием. Он же выдумывал всякие небылицы, не желая рассказывать правду и признавать ее правоту. Сейчас Карло предлагал ему снова иной выход, снова пойти в обход разумному совету сестры, но в этот раз Роб не хотел так поступать. Он решит свои проблемы с помощью властей. — Нет, дружище, я сам, — твердо произнес он. Карло кисло улыбнулся и покачал головой. *** — Ты просто обязана пойти со мной! Друзей не бросают! — исчерпав прочие аргументы, воскликнула Сидни. Трейси деланно задумалась, хотя на самом деле согласилась еще на обещании: «Я буду приносить тебе капучино каждое утро в течение месяца». Почему бы, собственно, и не пойти? Она ведь собиралась отметить свою победу, а Сидни в течении четверти часа, убеждая ее, рисовала заманчивую картину: плавучее казино, приглашенные — сплошь элита Нью-Йорка, среди которых будет много привлекательных богатых мужчин. Правда, внешняя привлекательность этих мужчин всего лишь предположение Сидни, но что все они материально обеспеченные — это она знала наверняка! «Пусть лучше красивые, — подумала Трейси. — Зачем мне их деньги? Я и сама не бедна!» — Хорошо, — уступила она, затем, прищурившись, полюбопытствовала: — А откуда у тебя приглашения на частную вечеринку богачей? Сидни загадочно улыбнулась, делая вид, что не собирается раскрывать свой секрет, но, заметив, что Трейси напряглась — в последнее время она отчего-то не любила сюрпризов — выложила всё как есть: — Дэну хозяин лайнера дал два пригласительных. Он защищал его пару месяцев назад, помнишь? — Трейси кивнула. — Дэн пойти не может, вот мне и отдал. — Тоже за кофе? — Нет, не за кофе. — Даже так? — удивилась Трейси. Сидни ничего не ответила, но щеки у нее порозовели, и она поспешила перевести тему разговора: — Ты бы видела, какое платье я урвала на распродаже «Гуччи»! Сидни оказалась права: плавание по Гудзону было захватывающим! Внутри корабль больше напоминал фешенебельные отели Лас-Вегаса: ресторан, несколько баров и шикарные залы с игорными столами. Рулетка, карты, кости — все, что только можно пожелать. Хрустальные бокалы и сверкающие позолотой трехъярусные люстры, белоснежные скатерти и накрахмаленные салфетки, на помосте расположился небольшой оркестр, лаская слух задорной мелодией, а искристое шампанское буквально лилось рекой. Трейси даже почудилось, что это современная версия Титаника, правда, меньших размеров. Сидни стреляла глазами по сторонам, рассказывая историю своего внезапно случившегося романа с Дэном Коллинзом, затем, улыбнувшись, кивнула Трейси за спину и восторженно произнесла: — У тебя, кажется, уже появился поклонник! И очень красивый, — добавила уже шепотом. — Правда? — обернулась Трейси, встречаясь с горящим взглядом Марко Мариотти. Он сидел за одним из накрытых к ужину столиков в компании мужчины и двух девушек — молодых и красивых — и ни одна из них не была Анжелой Мариотти. Трейси сдержанно улыбнулась ему, исключительно в знак приветствия и совершенно не желая поощрять, затем повернулась к подруге. «Как такое возможно?» — размышляла она. Будто сама судьба издевалась, постоянно сталкивая с человеком, которого Трейси всеми силами старалась избегать. — Добрый вечер, мисс Полански, — его приветствие, сказанное вежливо, но интимно, в самое ухо, и дыхание, опалившее шею, сбивали с толку и приводили в смятение душу. Трейси, стараясь обуздать собственные эмоции, медленно повернулась. — Здравствуйте, мистер Мариотти. — Не ожидал вас увидеть, вы ведь не ужинаете. — Я пришла исключительно пить, — Трейси шутливо покачала бокалом с шампанским. Марко улыбнулся и, скользнув по ней восхищенным взглядом, произнес: — Вы прекрасны. Она смутилась — комплимент казался не просто дежурной данью вежливости, а откровенным признанием. Это было уже слишком, но Трейси все же благодарно кивнула. Она ведь хотела сегодня быть особенно красивой — утонченной и соблазнительной одновременно, и платье выбрала соответствующее: длинное, сливочно-белое, приятно оттенявшее кожу, без глубоких вырезов и открытых рук, но зато облегающее, как перчатка, и с наполовину обнаженной спиной. Она небрежно собрала волосы на затылке и надела массивные сережки — собственное отражение Трейси сочла потрясающим. И Марко она тоже находила потрясающим, по крайней мере внешне. Он был красив, как грех. Так и хотелось упасть в его губительные объятия. Ни смокинга, ни галстука, ворот белоснежной рубашки свободно распахнут, оголяя ключичную ямочку и смуглую кожу, пиджак лениво расстегнут, а глаза горят, как самое яркое пламя. Темно-синее, как ночное небо. — Позволите составить вам компанию? — поинтересовался он. — О, я не одна, — Трейси указала рукой куда-то за спину, в надежде, что Сидни прикроет. Но Марко на ее жест только непонимающе свел густые брови. Она обернулась — подруга уже упорхнула, а Мариотти ждал ответа. Тогда Трейси решила привести другой аргумент: — Это будет невежливо к вашим друзьям, — она выразительно посмотрела на столик, где сидели две красотки и улыбчивый мужчина. — На то они и друзья, — не удостоив их даже взглядом, бросил Марко, — чтобы входить в положение. — Мистер Мариотти, не нужно из-за меня менять планы на вечер. Правда, не нужно. — Сейчас должна последовать шутка про предложение, от которого не отказываются. — Таких не бывает, — покачала головой она. — Вы правда так думаете? — полушепотом спросил Марко. Трейси молчала, не зная, как отказать ему, не привлекая внимания и не устраивая публичную сцену. Она боялась его и не только из-за преступной деятельности. Марко пугал ее как мужчина. Его настойчивость и упорство нервировали, а знаки внимания, которые он неизменно оказывал, наводили на разные мысли, и ни одна из них не нравилась Трейси. Марко всегда был вежлив и галантен, ни разу не оскорбил пошлыми взглядами или непристойными предложениями, но в его глазах было что-то такое, что заставляло ее чувствовать себя обнаженной и полностью подвластной ему. — Мисс Полански, — мягко начал он, заметив, что Трейси колеблется, — через час судно причалит на пирсе Лонг-Айленда, и я отвезу вас куда скажете, если, конечно, вы захотите уйти, — загадочно улыбнулся Марко и протянул ей руку. Она подчинилась, просто не смогла отказать. Он ошеломлял только одним своим присутствием, наэлектризовывал воздух, а когда включал обаяние на полную мощность — устоять было невозможно. Настоящий мужской магнетизм, помноженный на тысячу. Через час Трейси никуда не ушла. Она смеялась и танцевала, играла в кости и пила коктейли. Если у нее пустел бокал, Марко тут же делал знак официанту, и ей приносили новый, а когда она проиграла фишки, которые он вложил ей в руку, невзирая на протест, только улыбнулся и придвинул к ней свои. Он в отличие от нее выигрывал, но Трейси категорически отказалась — они были высокоранговыми, а проигрывать тысячи долларов она себе позволить не могла, тем более, если они принадлежали Марко Мариотти. — Нет-нет, я больше не хочу, — запротестовала Трейси, когда вместо пустого бокала появился малиновый дайкири. — Вы хотите меня напоить? — Ни в коем случае, — ответил Марко, но уголки его губ предательски дрогнули. Трейси была расслаблена, весела и очаровательна, и он искренне наслаждался ее обществом. Она была красива и соблазнительна, и Марко хотел ее. Хотел прямо сейчас, но выжидал, не желал спугнуть. Почему-то для него стало важным, чтобы она ответила, чтобы почувствовала то же, что и он. И она чувствовала. Трейси против воли начала получать удовольствие от вечера и мужчины, с которым его проводила. А еще она тонула в его глазах. Ей ужасно льстило, что Марко смотрел только на нее, что ухаживал за ней, хотя красивых женщин на корабле множество, и, возможно, они более уступчивы, чем она. — О, — прикоснулась к виску Трейси, поднимаясь со стула. — Мне кажется, коктейли были крепче, чем я предполагала. — Здесь просто душно. — Марко взял ее за руку. — Вам нужно на воздух. Они вышли на палубу: на воде было прохладно, и она сразу ощутила, как зябкая дрожь поползла по открытой спине. — Пойдемте, я покажу вам кое-что, — заговорщически шепнул Марко. Трейси удивилась, но последовала за ним. Они поднялись наверх и вошли в капитанскую рубку. Он подвел ее к помосту, на котором находился руль, а за ним приборная панель. — Смотрите, — он указал пальцем в огромное стекло, отделявшее кабину от чистого звездного неба. Трейси зачарованно ахнула: луна, огромная, желтая, с пятнышками, собиравшимися в грустное женское лицо, висела так низко и находилась так близко, что казалось, вот-вот коснется палубы корабля. Посеребренное небо отражалось в темных водах Гудзона, играя бликами на волнистой ряби. — Нравится вид? — Очень! — отозвалась Трейси. — Мне тоже, — тихо признался Марко. Она напряглась, только сейчас понимая, что здесь — в полумраке каюты — они одни. Трейси обернулась и даже удивилась, что Марко стоял не в плотную, настолько его присутствие обжигало спину. Он смотрел на ее лицо, не шарил взглядом по телу, не пытался дотронуться, но в его глазах лениво ворочалось что-то хищное, звериное, что заставляло инстинктивно сжиматься, предчувствуя беду. Трейси казалось, что когда это «что-то» полностью проснется, выбора у нее может не оказаться, поэтому она максимально спокойно и мягко — хищникам нельзя показывать страх — попросила: — Давайте вернемся, я немного устала и хочу поехать домой. Марко молчал. Он заметил, как в ее хорошенькую головку пришло осознание, что они остались наедине. Заметил, как Трейси испуганно прикусила нижнюю губу, и его это возбудило. Он с трудом сдерживал желание прижать ее к себе, показать, как она заводит его. У них ведь, по сути, не было тактильного контакта: он не знал гладкая ли у нее кожа и насколько упругая грудь, но один взгляд, и он терял голову от вожделения. Марко медленно моргнул, беря под контроль эмоции, и ответил: — Конечно, я отвезу вас. — Не стоит, я возьму такси. — Я отвезу, — настоял он, протягивая ей руку, помогая сойти с помоста. Трейси не стала спорить, чтобы не провоцировать его. Корабль тряхнуло, и она, потеряв равновесие, чуть было не упала, но Марко поймал, прижимая к себе. — Что это? — удивилась она. Он посмотрел ей за спину, затем ответил: — Идет грузовое судно, от него пошла волна. Трейси взглянула через плечо на черную громадину и снова повернулась к Марко. Он обнимал ее и был таким горячим: через тонкую ткань платья жар его рук обжигал, а под ее ладонью гулко билось его сердце. Легкое невесомое прикосновение к оголенной спине, и на чувственных губах Марко появилась улыбка, словно он узнал ответ на важный вопрос. А Трейси потеряла хрупкое равновесие, но на этот раз душевное. Она сглотнула, инстинктивно облизнув пересохшие губы, и как во сне замерла, когда он склонился к ней, собираясь поцеловать. Она ждала, не в силах протестовать или хотя бы отвернуться. Если бы не голоса, послышавшиеся совсем рядом, то не понятно, чем бы закончилась эта ночь. Они отрезвили, прогоняя его магию, выветривая дурман, которым окутал ее Марко Мариотти. Трейси уперлась ему в плечи, и он тут же отстранился. Но не отпустил, а, взяв за руку, повел к выходу. Еще полчаса ушло на разговоры с гостями, которые то и дело останавливали Марко, заставляя Трейси еще больше нервничать. Она хотела высвободиться и убежать, но он твердо решил покинуть корабль вместе. Но, к его чести, никаких намеков или чего похуже не последовало. Она даже поразилась его чувству такта, словно он и не собирался целовать ее в рубке капитана. А может, и не собирался? Может, она сама всё это нафантазировала? Может, сама увлеклась мужчиной и придумала то, чего нет? Марко она не понимала совершенно, но именно с ним очень остро чувствовала, что в первую очередь она, Трейси Полански, женщина. Все остальное было вторично. Когда Мариотти усадил ее в автомобиль и устроился рядом, Трейси приготовилась к откровенному разговору, полагая, что это неизбежно, а наличие водителя обычно не смущает богатых людей, которые привыкают к персоналу и относятся как к мебели. Но Марко задумчиво смотрел в окно, не смущая ее больше чем уже есть, а она, расценив его равнодушное спокойствие как добрый знак, расслабилась и устало откинулась на кожаном сидении. Трейси наслаждалась запахами майской ночи и легким прохладным ветерком, развивавшим выбившиеся из прически пряди. Когда черный джип остановился напротив ее парадной, она снова напряглась, потому что Марко повернулся к ней и, не глядя вперед, бросил: — Том, погуляй. — Они остались вдвоем. Трейси искоса посмотрела на него, кладя ладонь на ручку двери и проговорила: — Спасибо за прекрасный вечер и за то, что подвезли. — Почему вы избегаете меня? — Не понимаю, о чем вы? — солгала Трейси. «Все ты понимаешь», — говорил его взгляд, но вслух он ничего не сказал. Он молчал, но настолько красноречиво, что у нее не осталось сомнений в его намерениях. Становилось трудно дышать, Трейси обволакивало, ласкало и опьяняло тяжелое густое напряжение. В темноте глаза Марко блестели, и весь его облик вызывал ассоциацию с красивым и диким животным. Это пугало и завораживало. — Я хочу увидеть вас завтра, за ужином, — нарушил молчание он.