— Нужно взломать базы данных почтовых и курьерских служб, — нарушил тишину Марко. — Нужен кто-нибудь чистый, кого не смогут связать с Семьей. — В Бостоне появился новый парнишка, — припомнил Эдди. — Говорят, что с головой. — Хорошо, — ответил Марко. — И сам не отсвечивай пока. Эдди кивнул. Доказательств у полиции быть не может — они об этом позаботились, но лишний раз дразнить злую собаку не стоит. — Что нужно искать? — Я хочу знать, не получала ли Полански заказных писем или посылок после смерти бабы Кастелло. Если получала, то от кого. Пусть этот парнишка узнает все, что сможет. — Марко не был уверен, что эта проверка хоть что-нибудь прояснит, слишком уж размыто и расплывчато звучало задание, но не проверить не мог. Судьба чипа так и осталась неясной. После смерти Палмер ни одна из ниточек, за которые дернули его люди, не оказалось ключевой. Но сейчас по крупицам начинали появляться недостающие детали этого паззла, всплывать новые факты. И все они вели к Трейси Полански. Все дорожки вели его к этой женщине. Марко задумался, вспоминая их первую встречу. Он еще тогда почувствовал ее скованность и напряжение, страх, который невесомыми духами окутывал ее кожу, но поскольку не смог найти ему объяснения, удовлетворился отговоркой. Но если же его догадка верна — это многое объясняет. Он тихо рассмеялся. И одновременно не объясняет ничего! К примеру, почему чип со схемой до сих пор не на столе у окружного прокурора? Разве добропорядочная гражданка Соединенных Штатов не так должна была поступить? А может, у Трейси ничего нет, или же она не такая уж и добропорядочная? Марко проверит, обязательно проверит. Комбинаций, как чип мог оказаться у нее, было множество, но он отчего-то выбрал самый необычный. Ну что же, в абсурдной ситуации и средства нужно выбирать соответствующие. Марко давно решил, что получит Трейси, а вот что будет делать с ней — зависит от результатов. *** Шел третий день процесса. Сегодня присяжные должны были вынести вердикт. Положение дел складывалось откровенно не в пользу «Американ табако». На протяжении всего слушания доводы Трейси разбивались о общеизвестные факты: зависимость, травля людей, смерть от рака. Такую карту сложно перебить, особенно если твой клиент крупная богатая компания. Она бросила взгляд на присяжных, внимательно слушавших Винни Донована. Адвокат в красках описывал горе миссис Эшбрук, она же в ответ теребила белый платок. И, судя по лицам, жюри прониклось ее историей. Трейси снова посмотрела на истицу. Мэделин Эшбрук была худенькой сорокалетней женщиной с жидкими светлыми волосами и тусклыми водянистыми глазами. Она выглядела усталой, а это само по себе вызывало жалость и уменьшало шансы ответчика. Тем более что защита была крайне слаба. Это Трейси признала еще на этапе знакомства с делом, поэтому собралась сыграть в нападении. Она знала, что Стив Батч не поддержит ее решение, не одобрит выбранную стратегию, поэтому его в свои планы не посвящала. — Мисс Полански, у вас есть вопросы к истице? — спросил судья. — Конечно, ваша честь. — Трейси поднялась и уверенно вышла из-за стола. — Я соболезную вашей потере, — она искренне обратилась к Мэделин Эшбрук. — Миссис Эшбрук, я согласна: смерть близкого человека невозможно компенсировать материально, но «Американ табако» богатая компания, а пятьсот миллионов огромные деньги… — Трейси поймала бешеный взгляд Стива Батча, но сделала вид, что не заметила. — Также я согласна, что от зависимости тяжело излечиться. — Она дождалась, когда истица энергично кивнет. — Вам ведь это хорошо известно. — Эшбрук снова кивнула. — Сколько лет вы употребляли героин, двенадцать? Мэделин побледнела, сильнее смяв платок, и бросила нервный взгляд на своего адвоката. — Протестую, ваша честь! — закричал Винни Донован. — Какое отношение прошлое моей клиентки имеет к делу? — Простите, ваша честь, адвокат истицы прав: уважаемое жюри собралось не для того, чтобы осуждать миссис Эшбрук за ее образ жизни. Насколько знала Трейси, Эшбрук была в завязке много лет, но специально сгустила краски, исказила действительность, словно та до сих пор употребляет наркотики. Трейси очень ответственно подошла к выбору присяжных заседателей: половина из них курила, половина нет, но все были резко негативно настроены к наркотикам. Двое из жюри даже познали это на опыте близких родственников. Стив Батч, как и Винни Донован, посчитал ее выбор проигрышным — рассматривалось дело о курении, это не наркозависимость, но все же. Стив настаивал на отводе некоторых, но Трейси настояла. Сегодня она была главной. — Миссис Эшбрук, вы были близки с матерью? — спросила Трейси. — Да, очень. — Очень, — повторила она, затем посмотрела на судью. — Ваша честь, можно включить проектор. Я хочу пояснить кое-что для жюри. Загорелся экран и появились фотографии. — Уважаемые присяжные, это, — Трейси указала на экран, — заброшенная ночлежка в Бруклине. — Снимки были качественными и яркими, фотографу отлично удалось передать всю грязь, нищету и ужас этого заведения. — Кара Эшбрук — мать истицы — провела последние десять лет жизни в этом месте. И я не понимаю — почему? — недоуменно пожала плечами Трейси, обращаясь к жюри. — Почему, имея дочь, и, наверное, крышу над головой, она жила с бездомными, практически на улице. — Она осуждающе посмотрела на истицу. — Миссис Эшбрук, вы требуете пятьсот миллионов компенсации за смерть матери, которую выгнали на улицу! — Протестую, ваша честь! — вскочил с места Винни Донован. — Адвокат ответчика намеренно искажает факты и давит на мою клиентку! — Протест принят. Мисс Полански, перефразируйте последнее утверждение. — Конечно, ваша честь. Миссис Эшбрук, вы задавали себе вопрос, почему ваша мама умерла? Возможно, виной всему не курение, а условия жизни. Возможно, она и курила только потому, что стала не нужна собственной дочери. — Протестую! — снова крикнул Донован. — Мисс Полански делает выводы, а не задает вопросы! — Мисс Полански, — предостерег судья. Трейси сокрушенно покачала головой. — Ваша честь, у меня больше нет вопросов. Что ж, грязное белье миссис Мэделин Эшбрук она вытащила на свет и развесила прямо перед носом уважаемого жюри. Трейси надеялась, что их смутит неприятный запах, которым за милю несло от этого дела. Она присела рядом со Стивом Батчем, ноздри которого раздувались, как у разъярённого быка. Корпорации, подобные «Американ табако», никогда не строят судебные процессы подобным образом! Они всегда остаются корректны и стремятся уладить конфликт более или менее мирным путем. Но ведь Трейси наняли не для того, чтобы она дипломатией занималась. Марко Мариотти хотел результата, и она приложила максимум усилий, чтобы добиться его. Получилось ли? Об этом они скоро узнают. Заключительная речь Трейси Полански была краткой. Она сильно выступила в прениях и не хотела перегнуть палку, испортив тем самым впечатление. Присяжные заседатели удалились для принятия решения. Час. Два. Три. Трейси спокойно ожидала вердикта, хотя внутренне вся сжалась, как тугая пружина. Казалось, что прошло слишком много времени, а результата нет. Она настраивала себя на то, что уменьшить сумму иска в несколько раз — отлично, но на самом деле жаждала победы, полной и безоговорочной. Трейси и сама не знала, почему для нее это стало так важно, но отчаянно стремилась к выигрышу. Она не любила поражений, наверное, как и любой другой человек, особенно если его профессия — это всегда соревнование, но сейчас хотела доказать всем, что ей не зря доверили вести процесс. «Господи, неужели я хочу впечатлить Мариотти?! — поразилась Трейси. — Нет, глупость какая. Я просто тщеславна!» — звучало не слишком убедительно, но ей такого аргумента хватило. Дверь в зал отворилась, вошел судья, за ним — председатель жюри присяжных. Трейси задержала дыхание. *** В ресторане «Элевен Мэдисон парк» Марко Мариотти обедал с председателем совета директоров «Американ табако» — Майклом Баффетом. Они коротали время за беседой, ожидая результатов из зала суда, но иногда Майкл — видный мужчина около шестидесяти, с манерами истинного аристократа — нервозно вздергивал руку, бросая взгляд на золотой «Ролекс». На кону стояли большие деньги, которые при нынешнем положении дел, никто не хотел терять, особенно, по нелепому судебному иску. Иску, который привлек лишнее внимание со стороны правящей верхушки к табачному бизнесу. Если они проиграются в пух и прах, то дорого заплатят за это. Столько, сколько и не снилось Мэделин Эшбрук. — Судя потому, что происходит в суде последние два дня, нам все-таки придется выложить миллионов сто, — поджав губы, озвучил свои опасения мистер Баффет. Марко оставался невозмутим. Он прекрасно понимал, какой подтекст заложен во фразе Баффета, ведь именно Марко настоял на привлечении к делу адвоката со стороны. Он на экстренном совещании инвесторов поднял этот вопрос, вспомнил все проигранные процессы и огромные деньги, которые им пришлось заплатить. Марко умел быть убедительным и перетягивать людей на свою сторону, а еще умел давить на людей. Именно так он поступил с президентом «Американ табако»: у него был солидный пакет акций компании, которые Марко с легкостью мог выкинуть на продажу и обвалить табачный рынок. Марко безмятежно поднес к губам бокал с легким французским вином и, пригубив, слегка улыбнулся. Он и сам не понимал, отчего настолько спокоен. Сколько бы у него ни было денег, он умел их ценить и никогда не бросал на ветер. Но Марко желал знать, на что способна Трейси Полански, поэтому поставил на кон не только деньги, но и свою репутацию. Ему казалось, что она того стоит. И он надеялся, что скоро в этом убедится. — Четыре часа прошло, — снова посмотрев на часы, пробормотал Майкл Баффет. — Что можно обсуждать… — У него завибрировал телефон, и он выразительно взглянул на Марко: видимо, звонил его адвокат. Какое-то время он напряженно молчал, затем воскликнул: — Да будь я сукиным сыном! — Чем немало удивил Марко: обычно Баффет оставался крайне скуп на эмоции. — Да успокойся, Стив, — продолжал он, улыбаясь. Затем обратился к Марко: — Присяжные постановили: мы не должны ни цента дочери женщины, которая курила сорок лет. Губы Марко дрогнули в некоем подобии улыбки: Трейси Полански определённо стоила любых денег, и он готов был их заплатить. И она считала так же! Трейси была довольна собой, разве что не прыгала, как девчонка, до потолка от радости. Каждое выигранное дело, вне зависимости от специфики и гонорара, воспринималось, как золото на самых прославленных соревнованиях, и давало сразу несколько жирных плюсов в дальнейшей карьере: Трейси подняла собственную планку, принесла огромные комиссионные своей фирме и даже прославилась! Первым делом по возвращении из суда она отправилась к мистеру Уиллету: он был доволен, просматривая репортаж Си-Эн-Эн. Громкое дело привлекло внимание журналистов, а его итог просто взорвал общественность. «Вот и моя минута славы», — подумала Трейси, прикидывая возможность стать партнером в двадцать семь лет… Она вошла в свой кабинет, твердо решив отметить сегодняшнее событие походом в самый дорогой ресторан! Гонорар, который она получила, был самым внушительным за всю ее карьеру, чем не повод?! Трейси удивленно замерла, заметив на столе изящный букет белоснежных тюльпанов на длинной ножке. Она непроизвольно дотронулась до подвески, висящей на груди, и вспомнила его слова: Тебе ведь нравятся белые цветы… А вдруг это от него? Вдруг это Брендон… Она бросилась к столу, возбужденно схватила карточку и быстро открыла, читая. Я доволен. М. Мариотти Это был не он. Трейси погладила кончиками пальцев бархатные лепестки: красивые, нежные, в иной ситуации ей польстило бы такое внимание, но кроме острого чувства разочарования она не ощутила ничего. Даже раздражения от явно покровительственного тона записки. Телефон на столе пару раз мигнул, затем раздался звонок. — Марко Мариотти на второй линии, — послышался веселый голос Сидни. Трейси набрала в легкие побольше воздуха и кивнула, будто бы секретарь могла это видеть, потом все же произнесла: — Соединяй, — щелчок и послышался низкий приятный голос. - Поздравляю вас, мисс Полански. Вы превосходного выступили. — Спасибо, — спокойно отозвалась на похвалу Трейси. — Я получила цветы. Благодарю, но не стоило. — Поужинаете со мной сегодня? — пропуская мимо ушей ее благодарности, спросил Марко. Его не интересовали слова, это было очевидно. — Боюсь, я занята. — Завтра? — Тоже. — Так когда же? — Трейси накрыло чувство дежавю: когда-то Брендон так же уговаривал ее на свидание. — Никогда, мистер Мариотти. Я не ем после шести. Извините, всего хорошего. — Трейси отключилась. Марко еще какое-то время смотрел на замолчавший телефон, затем задумчиво положил трубку. Он определенно что-то почувствовал, но не злость на очередной отказ. И он не был уверен, что ему это нравится. Своей недоступностью Трейси Полански заводила его, подстегивала инстинкт охотника и только усиливала желание обладать. Он не привык к отказам, и чем больше Трейси сопротивлялась, тем сильнее Марко хотел заполучить ее. Но сейчас казалось, что, помимо стремления подчинить ее, есть что-то еще. Что он всерьез увлекся ею и даже спускает на тормозах тот факт, что у Трейси, возможно, есть компромат на него. Марко погрузился в свои мысли, прикидывая варианты и взвешивая свои возможности, пока не наткнулся на самый очевидный, который заставил его глаза вспыхнуть, а губы изогнуться в довольной улыбке. Почему бы не использовать Трейси не только как женщину, но и как адвоката? Сотрудничество с «Американ табако» он не считал делом, которое может связать их. Нет, здесь нужна очень прочная ниточка. Трейси Полански станет его целиком и полностью. Марко хотел бы, чтобы это произошло добровольно, но если понадобится, можно применить другие методы. Сейчас он даже хотел, чтобы чип оказался у нее, тогда Трейси окажется в его руках. Закон Мерфи* - шутливый философский принцип, который формулируется следующим образом: Всё, что может пойти не так, пойдет не так. Мышеловка захлопнулась — Роб, я ведь могу помочь решить вопрос с латиносами, — потягивая холодное пиво, кичился Карло. Роб Полански и Карло Леонелли познакомились в колледже. Однажды они шумной компанией купались на пляже Конни-Айленда, начинался шторм, поднялся сильный ветер, Карло накрыло волной и оглушило. Он чуть не утонул, но Роб вытащил его, и теперь Карло считал себя должным, а такие долги необходимо возвращать, это дело чести. — Да, — устало махнул Роб, отхлебывая из своей бутылки, — нахер их. Завтра пойду в полицию. — Карло выразительно всплеснул руками, не одобряя такого решения. — Ну чем ты поможешь? Карло поднял бровь, удивляясь такому вопросу. Он не был важным человеком, даже не был солдатом. Так, шестерка, мелкая сошка, но у него были связи, серьезные связи в нужных кругах. Что такое мафия, Карло знал не понаслышке: его брат — Фил Леонелли — находился на высокой ступени в иерархии власти клана Коломбо. Именно брат отправил его в колледж. Фил сказал: «Если не хочешь всю жизнь махать кулаками — тренируй мозги». Карло прислушался, но окончить учебу так и не смог. Молодой и бойкий, его всегда тянуло на улицу и ему там нравилось. Карло промышлял угоном машин, которые потом доставлял на разборку в один из автосервисов брата, и выполнял разные мелкие поручения членов Организации. Он не входил в Семью, но надеялся однажды стать посвященным в тайную клику — Коза Ностра. Естественно, после того как докажет свою полезность и бросит кости*.