— Хорошо. Ты, кстати, должен мне триста девяносто пять долларов. — Сколько? — ошеломленно переспросил Брендон. — Ничего себе бумажные трусы стоят! — Наш ужин выйдет примерно во столько же, — констатировала Трейси, пробегаясь взглядом по основным блюдам. — Да я и штуку баксов заплатил бы, будь там что-то стоящее, а так… вата и бумага. — Там еще голубые зайцы и ленты. — Ну, раз голубые, то ладно. В пятницу, в два часа дня, разверзся ад. Адвокат — тот же священник, только без сутаны. Тайны клиента должны оставаться тайнами, а интересы — ближе, чем свои собственные. Но сегодня, казалось, необходимо было что-то посерьезней — изгоняющий дьявола пригодился бы как никогда. Дональд Палмер — спокойный, уверенный мужчина, чиновник, которого Трейси пару раз видела в местных новостях, брызгал слюной и скрипел от злости зубами. Брендон был абсолютно бесстрастен, Трейси ему не уступала, хотя пару раз пожалела, в очередной раз одергивая его клиента, что нельзя бить людей. Все-таки Шекспир был прав: «Вся жизнь игра, а люди в ней актеры», а политики — лучшие представители профессии! — Чего тебе не хватает? — кидался на жену Палмер, хорошо, что только словесно. — Ты думаешь, разведешься со мной и будешь жить припеваючи, вести тот же образ жизни? Нет! — Он выразительно помотал пальцем в воздухе. — Ты не цента не получишь, чертова дрянь! — Я бы попросила соблюдать приличия, — вмешалась Трейси. Дональд бросил на нее неприязненный взгляд, будто то, что она представляет его жену, само по себе смертельный грех. Меган, к слову, оставалась образцом благоразумия и спокойствия: на выпады мужа никак не реагировала, что его раздражало еще больше. — Брендон, я хочу, чтобы ты стер их в порошок, оставил с голым задом. — Он сказал это тихо, явно успокоившись, но жажда войны его не оставила. Взгляды адвокатов пересеклись, они оба понимали: это будет сложно и ни о каких соглашениях речи быть не может. Брендон поднял трубку телефона, — заседать им придется долго и кофе лишним не будет, попутно отмечая, что оставить Трейси с голым задом было бы, как минимум, интересно. Он был уверен: день, когда упадет юбка, наступит уже скоро. Следующие две недели Трейси посвятила исключительно описи собственности четы Палмер. Запросы в банки, анализ финансовых отчетов, пенсионные накопления и инвестиции, страховка — и это только начало. С учетом воинственности, с которой Дональд Палмер отнесся к разводу и разделу имущества, попасть в их дом и сделать снимки ценных вещей будет непросто. Трейси иногда удивляло незнание людьми элементарных правил и законов, особенно, если эти люди находились на высокой ступени социальной лестницы. Меган Палмер уехала из их с мужем дома и теперь попасть в него могла только с его разрешения и в присутствии адвокатов. Они, конечно, составили список вещей, подлежащих разделу, но это надо бы подтвердить документально и сделать снимки, чтобы они неожиданно не испарились к началу процесса. Ну, что же, на то она и юрист, чтобы показывать чудеса изобретательности, а в том, что их придется продемонстрировать, сомневаться не приходилось. А ведь это мелочь, первые официальные шаги на пути трудного, затратного и долгого периода. Расторжение брака — процесс утомительный, но раздел имущества — это ад. А когда супруги не желают уступать ни на йоту, не идут на компромисс и стараются всеми средствами затруднить работу адвокатам — ад, в котором непрерывно горит дикое пламя, а в костер постоянно подбрасывают дровишек. После нового года у них состоится предварительное слушание — бюрократическая машина официально заведет мотор, — поэтому, как бы ни хотелось отдохнуть от работы, придется брать ее с собой в Аспен. «Шэрен расстроится, — тоскливо размышляла Трейси. — А Брендон будет насмехаться…» Хотя сам, скорее всего, тоже засядет за бумаги, только никогда не признается в этом. Если бы не переезд лучшей подруги во Францию, она бы вообще не стала отдыхать в праздники. Но это будут своеобразные проводы и пропустить их она не могла. Ник — муж Шэрен — открывает в Париже дочернюю компанию, и его личное присутствие будет необходимо минимум год, и, естественно, жить это время без семьи он не собирался. Трейси вспомнила, как в шутку предложила ему прилетать раз в месяц (самолет есть, так в чем проблема?). Ник юмор не оценил и даже не удостоил ответом, просто посмотрел, как на идиотку. — Вот так, — вслух произнесла она, — один раз мужику задницу припечешь, и он становится человеком. Трейси, подогнув ноги под себя, удобно устроилась в кресле с бумагами, делая на полях пометки, а в голове отметила, что надо бы покопаться в частной жизни мистера Палмера. Мало ли?.. Меган она подробно расспросила на этот счет, чтобы больше никаких подвохов, никаких компроматов и неожиданной кучи грязного белья, которая свалится им на голову прямо в зале суда. От размышлений о стратегии и тактике ведения боя с Брендоном и его клиентом ее отвлек стук в дверь. Брата она ждала, поэтому быстро спрыгнула с кресла и понеслась открывать. — Китайскую еду заказывали? — спрятав лицо за двумя бумажными пакетами, шутливо спросил Роб. — Давай, заходи уже. — Трейси взяла пакеты и пошла на кухню. Она снимала квартиру в Вест-Виллидже и по меркам одинокого человека — большую. Огромная светлая гостиная в виде пятиугольника с высокими окнами и открытым балконом, две спальни и внушительных размеров ванная. Трейси росла в доме с двумя младшими братьями, собакой и котом. Поэтому у нее развилось что-то вроде легкой формы клаустрофобии. Она больше не могла и не хотела жить в тесноте. Когда начала прилично зарабатывать, стала снимать квартиру, места в которой хватит трем таким, как она. Иногда Трейси задумывалась о собственном жилье, но пока средств на покупку большой квартиры в центре Манхеттена не было, предпочитала аренду, да и поговаривают, мужчины опасаются независимых женщин. Может, поэтому последний бойфренд сбежал от нее в Аризону? — Это что, свинина? — рассматривая содержимое белой коробочки с надписью «Сиань Фудс», спросила Трейси. — Тебе я взял рис с морепродуктами, — оправдывался Роб. Она снисходительно посмотрела на брата. Такой же как Трейси, темноволосый и кареглазый, с двумя ямочками на щеках и заразительной улыбкой. И откуда в нем этот извечный протест? В их доме готовили только кошерную еду, никакого бекона, сосисок и прочего, но, как только Роб уехал учиться в Нью-Йорк, все запреты тут же были отброшены. Сама Трейси старалась придерживаться канонов, но других не осуждала, да ее и саму сложно назвать еврейкой с большой буквы — она обожала Рождество. Будучи еще ребенком, она с утра приходила к подруге и отмечала праздник с ними. Родители закрывали глаза на этот проступок, как она закрывает глаза на некоторые поступки брата. Пока это мелочи, но его инфантильность иногда беспокоила: Роб полгода назад получил степень по бизнесу, но так и не определился с планами на будущее, даже куртку с эмблемой Нью-Йоркского университета не снял, словно взрослая жизнь еще не началась. — Что с работой? — Ты же знаешь, я немного подзаработал на бирже, — осторожно начал он. — Мы с Аланом хотим открыть сеть мексиканских закусочных. — Всего-то?! — иронично воскликнула Трейси. — Вот ты ничего не знаешь, а уже забраковала, а я, между прочим, уже нашел помещение, договорился об аренде, а Алан нашел людей… — И когда же успел? — прервала она. Роб преувеличенно тяжело вздохнул и пожаловался: — Иногда я спрашиваю себя, когда ты успела стать такой скучной занудой? Трейси замолчала, осознавая, что он прав. Той девчонки, которая каждый день бегала на свидания, целовалась с парнями в машине, а потом жестко мстила младшим братьям, которые следили за ней и наперегонки бежали докладывать отцу, больше нет. Заботливой старшей сестры, которая за это добавляла в их молоко по столовой ложке соли, а один раз даже слабительное — да, той Трейси уже нет. В адвокатской практике она видела столько, что все легкое, наивное и мечтательное выветрилось из нее, но она от души надеялась, что не до конца. — Ладно, давай поедим, потом ты мне подробно все расскажешь. Дама в беде, или снежный плен — Если бы я знала, что окажусь вместо Аспена здесь, то обязательно бы забронировала машину! Самолет, которым летела Трейси из Нью-Йорка, из-за ухудшения видимости экстренно сел в Денвере, и теперь она оказалась почти за двести миль от цели. — Мэм, к сожалению, ничего другого я предложить не могу. Трейси повернулась к тележке с багажом, венцом которого был трехъярусный торт из подгузников, понимая, что выбора у нее нет. Ждать, когда откроют рейсы до Аспена, желания не было — так можно и до Рождества просидеть в местной гостинице. Рейсовые автобусы она не рассматривала в принципе, оставался только прокат автомобилей, находившийся на территории аэропорта, но все, что он мог предложить, — старенький «Шевроле». Трейси серьезно посмотрела на рыжего веснушчатого паренька, бейдж которого гласил: «администратор Тейт Уайт» и с недоверием уточнила: — Машина точно довезет меня до Аспена? — Тейт уверенно закивал. Она протянула кредитку. Выехав на шоссе, Трейси наконец-таки позволила себе немного расслабиться, зачарованно поглядывая по сторонам, любуясь природой Колорадо. Здесь была настоящая зима, снежная и красивая! Крупные хлопья снега неспешно кружились, падая на лобовое стекло и устилая гористую местность плотным белоснежным пологом. Небо казалось тяжелым, набухшим, тучи висели низко, цепляясь за верхушки горных склонов, и сейчас Трейси была только рада этому — в ясную погоду ехать без очков было бы просто невозможно! В холодных солнечных лучах все вокруг искрилось и переливалось бы, не позволяя глазам полностью открыться. Потрясающая, волшебная сказка, но ею она вдоволь налюбуется в горах, а пока главное — добраться до особняка четы Хейвортов к вечеру и желательно без происшествий. Только с каждой следующей милей погода портилась: поднялся ветер, и очаровательные кружевные снежинки, неспешно ложившиеся на землю, превратились в неслабый снегопад. Зимняя сказка больше не казалась такой безмятежной — видимость ухудшилась в разы. Трейси бросила взгляд на навигатор — ехать осталось прилично, — когда из-за фуры, несущейся по встречной полосе, в снежном шлейфе выскочил автомобиль. Она резко крутанула руль вправо, уходя от столкновения, и ударила по тормозам, воткнувшись бампером в засыпанную снегом обочину. — Все нормально?.. — Трейси первым делом ощупала себя. Она в порядке, машина вроде тоже. Включив передачу, попыталась сдать назад — машина пробуксовала, но с места не сдвинулась. — Черт! — ударив по рулю, выругалась Трейси и открыла дверь. Переднее колесо плотно засело в снежной насыпи. «Меня вытащат, — уверенно заключила она. — Тут всего-то немного дернуть нужно». Минута шла одна за другой, а на дороге, как по чьему-то злому умыслу, ни одного автомобиля. У нее на голове уже образовалась снежная шапка, когда вдалеке показались желтые фары. Трейси активно замахала руками, надеясь, что ее не примут за сумасшедшего снеговика и все же помогут. Стекло огромного черного внедорожника опустилось, и она нервно усмехнулась. — Нет, так бывает только в фильмах! — Трейси, что у тебя за снежное гнездо на голове? — Брендон довольно развалился в сухом и комфортном салоне. Она тряхнула волосами, сбрасывая хрустящую ледяную крошку. — Лучше скажи: откуда у тебя это? — Трейси руками обвела габариты машины. — Все, что мне удалось достать, — ржавый «Шевроле»! — Думать надо наперед, детка. — Откуда я могла узнать, что аэропорт в Аспене закроют?! Это ты вдобавок ко всему еще и ясновидящий. — Я на сто процентов состою из талантов и выдающихся способностей. — Трейси закатила глаза. — Давай, запрыгивай, мне дует. — Брендон демонстративно поежился. «Вы посмотрите, какая неженка!» — про себя съязвила она, но вслух сказала: — Я поищу трос, вытащи меня и можешь уезжать. — Дама в беде? — вкрадчиво произнес Брендон. — Даму нужно спасти? — А, — она махнула рукой, — разве это беда. Так ты поможешь? Дует, знаешь ли, не только тебе. — Ее волосы снова начали покрываться ледяной коркой, мокрый снег налип даже на ресницы. Брендон вышел из машины, открыл багажник «Шевроле», достал яркий чемодан, затем большую коробку с подарком для Мэтти. Трейси молча наблюдала, как он закинул все к себе, затем галантно открыл ей дверь с пассажирской стороны. — А машина? — засомневалась она. — По дороге будет стационарный пункт полиции, там отдадим ключи. Они займутся машиной. Поехали, холодно. — В салоне тоже есть вещи. — О, мой торт! — рассматривал нежно-голубое сооружение Брендон, а когда Трейси удобно устроилась на переднем сиденье, положил на приборную панель пятьсот долларов. — Я ведь так и не отдал тебе деньги. — Это много, тем более что ты платил за наш ужин. — Может, я тогда пытался ухаживать?! Трейси фыркнула, не веря, что это вообще возможно, по крайней мере между ними. Брендон рассмеялся и рванул с места, оставляя грязно-белую дымку. Когда до Аспена оставалось меньше ста миль, Трейси окончательно убедилась в правильности решения оставить машину. Погода вконец испортилась: снег валил, налипая на дворники и полностью закрывая обзор, и если бы не подогрев лобового стекла, который в ее развалюхе отсутствовал, то далеко они бы не уехали, а одна Трейси и подавно. Обычно она нервничала, если за рулем был кто-то, кроме нее или близких, хорошо знакомых людей, но Брендон уверенно вел автомобиль, и Трейси поймала себя на мысли, что у него чертовски красивые руки: крупные, с ухоженными длинными пальцами и чуть выступавшими венами. Он задумчиво смотрел на дорогу, иногда убирая левую руку с руля и постукивая пальцем по подбородку, словно раздумывая над сложной геометрической задачей. Трейси подавила желание посмотреть в зеркало: после получасовых плясок под снегом тушь, наверняка, размазалась, волосы закрутились, став короче, а помада стерлась еще в самолете. Она нерешительно коснулась каштанового завитка, назойливо щекотавшего шею, собираясь поправить прическу, желательно незаметно, но потом передумала: просто откинула волосы назад и отвернулась в сторону.