Серые глаза Шедвика потемнели, словно штормовое море. – Стать моей, надеть брачные браслеты и навсегда забыть об одиночестве. Жить в мире и согласии… Внутри все похолодело, я спрятала руки за спину оттого, что они начали покрываться изморозью. Если что, попытаюсь его заморозить. Ох, он ведь тоже ледяной! И продолжила играть прелесть какую дурочку: – Но дорогой, когда бы я успела подумать? Только искупалась, стены задрожали. Тут на уме лишь одно: срочно спасаться, бежать из дому. – Бежать ты должна ко мне в объятия, сладкая моя, а не из дому! – сбавил тон Шедвик. Схватил меня за плечи и сразу же закатил глаза от наслаждения. Фу-у-у, как же противно! А зелье или что там еще могло быть, недавно так легко подчинившее меня, больше не работает. Надеюсь, леара перед смертью прочистила мои мозги окончательно. – Пойми, выбор суженого – самое важное решение в жизни любой девушки, – защебетала я, положив ладони поверх его рук и невольно выпустила магию. К сожалению, изморозь не спасла от змея и не оттолкнула – легко впиталась в его руки, а судорожный довольный мужской вздох подсказал, что я не только усилила его магию. – Красивая моя, сильная, сладкая, ты станешь украшением моего рода. Моей главной драгоценностью. Я буду беречь и лелеять тебя, Кайя. Соглашайся… Мужчина уже едва сдерживался: то ли завалить меня на ближайший диван решил, то ли высушить. Отправить стул в окно больше не казалось мне сомнительной идеей. Упершись ногами в край дивана, я поняла – это намек высших. Осторожно вытащила вилку из узла на голове – и со всего маху двинула ею Шедвику «между ног». Он выпустил меня и с глухим мучительным стоном согнулся. Сказать, что это доставило мне злорадное удовлетворение, – ничего не сказать. Злорадство буквально взорвалось в моей душе. Вот тебе, мразь! Схватив стул, я рванула к окну, но добежать не успела. Стекла брызнули во все стороны. Окна вместе с рамами вынес кто-то очень крупный и мощный. А дальше я выглядывала из-за стула, защитившего мое лицо от осколков, на огромных чернокрылых мужчин в облегающей кожаной одежде, врывавшихся в оконные проемы и занимавших стратегические позиции. Попытавшегося разогнуться Шедвика убили на месте длинными узкими стилетами, похожими на короткие шпаги. Затем четверо леаров – кто же еще? – удивленно воззрились на меня, замершую со стулом наперевес, потом на Шедвика, в паху которого расплывалось кровавое пятно и торчала вилка. Чернокрылые синхронно горделиво усмехнулись, сообразив, в чем дело. Ближайший ко мне, зачем-то махнув рукой перед лицом, уважительно произнес: – Приветствую шаазу из рода Ланей! Мы за тобой и рады, что нашли вовремя. Глава 9 Крылатый десант Несколько секунд я пыталась осмыслить сказанное леаром, потому что говорил он, скорее всего, на своем родном языке, а не привычном мне аяше, ну как, условно привычном, конечно. Вернее, суть уловила, догадалась, а не перевела. Но добил не чужой язык, а незнакомое имя. Это не меня прилетели спасать крылатые сильные мужчины. Я вообще никому не нужна! Если только для того, чтобы забрать мою магию, о которой еще пару месяцев назад не знала, и попользовать всем родом, как собирались подлые, хитрые змеюки. Я едва не уронила стул, который так и держала наперевес, словно защищалась. Стул гулко ударился об пол, и я устало опустилась на него, прижала дрожащие руки к лицу и горько разрыдалась. Я долго содрогалась всем телом, выплескивая боль и обиду. Раньше тряслась от страха, даже ужаса, от неизвестности, но верила в светлое будущее: вот еще чуть-чуть потерплю – и жизнь изменится, найду выход, нормальное место для жизни, более цивилизованных людей, которые не продают себе подобных, чтобы поправить свои дела, не отрывают головы… Есть же здесь, в конце концов, не только зеленые или на сушеный урюк похожие, а вполне привычного вида, как те, которых видела в окно утром. А что теперь? Есть ли в этом мире у меня приемлемое будущее? Ледяные змейсы быстро указали одинокой крылатой девушке «нормальное место». Нет, сначала были дикари квошики с «мудрым» шаманом, потом предприниматель-вампир аяш и жуткий убийца хаоши, которому я со своей изморозью не конкурент. Завершили полную картину нового мира с моей перспективой змей, проповедующий «поменьше кусай, надольше хватит», и несчастный ангелочек в браслетах-кандалах, которой, чтобы спасти свою душу, пришлось убить двоих гадов, а затем умереть самой. Наверное, гибель леары больше всего поразила меня, запала в душу – бессмысленная и оттого еще более печальная. Смерть была слишком близко, только протяни руку. Даже мой поступок – удар вилкой в пах Шедвику – ни в какое сравнение не идет именно с ее гибелью. Кайя Хелле теперь леара – новая реальность, ведь эти крылатые незнакомцы приняли меня за свою, а значит, я совместима со «своими» или чешуйчатыми хвостатыми – моральными уродами, которые могут украсть душу. Да лучше умереть сразу и больше не мучиться, чем попасть к ним. Как сказал Шедвик? Поймать белокрылую очень сложно, зато кормиться можно годами всем серпентарием. Разве мне нужна такая жизнь? Мучиться в постоянном страхе: сожрут или только откусят. Если останусь здесь, среди обычных мирян, придется прятать крылья и магию, по сути, свою новую сущность. Это нереально! А что меня ждет там? У леаров? Змейс о них нелестно отзывался, возможно, и там горяченькое место в аду! Я услышала шелест крыльев – рядом со мной на корточки опустился леар, едва ощутимо повеяв морозной свежестью, словно успокаивая. Он не касался меня, тихо, мягко о чем-то спросил на своем языке, только я ни слова не поняла. Подняла голову и, посмотрев в лицо леару, наклонившемуся ко мне и явно хотевшему утешить, прошептала на аяше: – Шааза Ланей умерла! Вы ошиблись, я не она. Пронзительно черные глаза утешителя расширились, на скуле дернулся мускул, выдавая недоумение, затем он быстро переглянулся со своими спутниками. Я проследила его взгляд и отметила, что двое оставались со мной рядом, третий стоял у открытой двери, контролируя коридор, четвертый, видимо, пошел разведывать обстановку в доме. Леар, которому выпало успокаивать меня, по-прежнему сидевший у моих ног, что-то уже настойчиво, с нажимом спросил, но я, шмыгнув носом и вытерев лицо, призналась: – Я не знаю ваш язык, только пару слов приветствия, не более. – Ваш? – удивился леар, верно, не сомневаясь в моей «национальности», и вдруг, прикрыв глаза, жадно втянул воздух у моей шеи. Я настороженно отклонилась, а он подтвердил: – Шааза, твою силу ни с чьей не спутать, хотя сейчас я чувствую, что ты преодолела лишь два перехода… – Что за переходы? – оборвала его, решив выяснить, о чем уже слышала, когда речь шла о покойной леаре. В одно мгновение к двум чернокрылым бойцам присоединился третий. Они смотрели на меня, сжавшуюся на стуле, как больной воробей, с высоты своего роста, будто сканировали, выискивая малейшие секреты. Я же могла ответить им лишь напряженным ожиданием, по очереди заглядывая каждому гиганту в глаза, совершенно разной формы и цвета, не в силах предугадать, чем для меня завершится знакомство с ними. – Из какого ты шаазата? – наконец спросил мой собеседник на аяше, по-прежнему очень вежливо. – Ни из какого, – по-детски прохлюпала я, зажав ладони коленями, чтобы не видно было, как они дрожат. Глупо и недальновидно врать и сочинять; если леаров слишком мало, а белокрылых – вообще слезы, значит – каждая наперечет. Вон какие бойцы пропавшую шаазу искать прилетели и, по словам Цирика, город прочесывали. Но сразу в лоб сообщать, что я из другого мира, тоже не стала, ограничилась лаконичным: – Меня нашли без сознания и памяти, умиравшей в горах Квоша. Леары внимательно меня выслушали и быстро заговорили по-своему – спорили, наверное. Пару раз слышала «шаэр». Если память не врет, так называют их правителя. Ну и плевать, пусть оно все идет лесом. Поразительное равнодушие и смирение навалились на меня. – Шааза, ты помнишь свое имя? Сколько тебе лет? – переговорщик был безупречно вежлив. – Да, имя, некоторые языки, кое-что по мелочи, – и кратко обозначила себя: – Меня зовут Кайя, мне двадцать пять лет. Все трое скупо улыбнулись, но не хитро, как змейс, не по-деловому, как аяши, а скорее чисто по-мужски – не привыкли демонстрировать голливудскую улыбку. Но благодаря этим улыбкам на душе у меня стало теплее, и почувствовала я себя увереннее. – Шааза Кайя, – обратился ко мне второй крылатый, – прости за нескромный вопрос: твои волосы давно стали светло-серыми? Они посветлели здесь? – С рождения, – гордо ответила я, но, сообразив, что будто бы почти ничего не помню, пожав плечами, добавила: – Наверное, по крайней мере, о смене цвета не помню, но думаю, всегда была такой. Леары многозначительно обменялись взглядами и мнениями, затем Первый предположил: – Возможно, ты пропала недавно, поэтому о тебе не заявляли, а искали силами шаазата, чтобы не привлекать внимания? Я выпустила крылья, решив не вводить «своих» в заблуждение. И сама удивилась: цвет крыльев оказался не просто чисто-белым, а искрящимся снежным! Отметив это очередное волшебство, я рассеянно пояснила: – Ледяной змейс Шедвик купил меня вчера у шакрэ Тейша и хотел использовать как шаазу. А квошики подобрали в горах… более шестидесяти суток назад. Почему-то мне кажется, шаазат уже давным-давно нашел бы свою пропажу, вы же другую всего за три дня отыскали. Леары отступили на шаг, чтобы не мешать мне укрыться крыльями. Было заметно, что к белому они относятся с большим почтением. Третий боец, до сих пор молчавший, произнес взволнованно: – Необычное распределение цвета: серые волосы, но абсолютно белые крылья, – значит, ты очень сильная шааза, достойная Совета Девяти… – Судя по запаху силы, всего с двумя переходами. Хотя к двадцати пяти годам ее созревание уже должно было завершиться. Может, так случилось, что оно почему-то замедлилось и цвет волос изменится со временем? – поддержал его Первый. – По запаху? Переходам? – тихо всхлипнув, напомнила я. – Запаху силы, – более открыто улыбнулся Первый. – От твоей веет утренним морозцем, как у совсем юной леары, лет десяти, но которая обещает стать белоснежной шаазой, неповторимой и сладкой. Для этого с рождения одаренному леару нужно осуществить четыре перехода… – Почти как заново родиться, – с улыбкой добавил Второй, словно соревнуясь за мое внимание. – Может, вспомнишь первые два перехода? Это ощущается, будто огонь переходит в лютый холод, затем дикая боль сменяется наслаждением. Так рождается магия леар, так она созревает, требуя жертв… – И определенного состояния, сильного стресса, ярких эмоций и помощи родителей, – подключился к моему образованию Третий леар. Я испытала эти чувства, когда леара покончила с собой. Тогда подумала, что это выхлоп ее магии, а оказывается, она подтолкнула развитие моей, вызвав самоубийством дичайший стресс. На душе стало больно и противно, вот так – кто-то умирает, а другие приумножают свои силы или приобретают что-то другое. – Помню, – хрипло призналась я, вспомнив, какие ощущения испытала и в тот день, когда попала в Мир. Продолжить разговор мы не успели: вернулся Четвертый чернокрылый леар, следом за ним пришел другой, с серыми, в отличие от остальных волосами и крыльями. Оба на миг закрыли ладонью глаза. Черные бойцы сразу вытянулись по стойке «смирно», глядя на него в ожидании приказа. Серый держал в руке сложенную белую ткань, а увидев меня, удивился, развернул ее и показал яркий большой голубой кристалл. – Она выжгла себя до сути? – хрипло спросил на аяше один из моих собеседников, разглядывая красивый, светящийся изнутри кристалл. – Да! Видимо, змейсы сделали защитный купол и вырваться магии не дали – вот и все, что осталось от шаазы из рода Ланей, – высказался Первый. – Надо передать его семье… Я зачарованно любовалась мерцающим, словно живое сердце, кристаллом, не в силах поверить, что это «все, что осталось» от бедной девушки, которая хотела всего лишь приключений и мир повидать. Моргнула пару раз, а то глаза вновь защипало от подступивших слез, и просипела: – Я тайком обследовала дом и нечаянно нашла ее в комнате на четвертом этаже. Она… ей обманом надели браслеты Канубы… Как потом сказали змейсы, сила еще неустойчивая из-за возраста… была, поэтому она преодолела подчинение… и убила сначала тех, кто почти забрал ее магию, а потом себя, чтобы сохранить душу. Серый хрипло и резко обратился ко мне, но я поняла только «шааза». Не успела открыть рот, Первый быстро заговорил с ним на леарском, повторив «шааза» и «Кайя», надо думать, пояснял ситуацию. Чем несказанно удивил Серого – у него, как у змейса, брови поползли на лоб. – Ты видела это, шааза? – повторил на аяше Серый. – Да, – кивнула я, мысленно представив трагическую картину. – Незадолго до вашего прихода, а словно целая жизнь позади. Мечты и планы… – Планы? Вы были вместе? Я тряхнула головой, вырываясь из кошмара, и закончила рассказ: – Мы увидели друг друга в тот момент, когда она зарезала второго змейса. Я даже слова сказать не успела, она приказала мне бежать и… и… и ударила себя ножом. А я… так было жутко, что не могла к ней прикоснуться, только рядом сидела и слушала. Она предупредила перед смертью про браслеты, назвала себя глупой, что не почувствовала сути Деша – подлого змейса, который месяц прятался у вас в горах и внушал ей чувства к себе. Девушка сама сбежала сюда за приключениями… – Сама? – не поверил Серый. – Сама, хоть и под внушением. Думаю, невозможно внушить что-то полностью противоречащее мировоззрению или восприятию конкретной личности, – вымученно, словно раб на галерах, выдохнула я. – Вот тот змей у дивана, – указала на труп Шедвика, – тоже меня какой-то дрянью угостил и внушал надеть брачные браслеты, обещал весь мир, но хвост вместо ног для меня оказался слишком большим препятствием для… – я чуть не сказала «большой и чистой любви», – беспрекословного подчинения. Серый резко обернулся на «протянувшего хвост» хозяина дома. Он увидел вилку в паху убитого с небольшим кровоподтеком на ткани вокруг, но я смотрела с облегчением, потому что только ранила. А вот узкие, словно в вечном подозрительном прищуре серые глаза леара вспыхнули удовлетворением. Я внутренне содрогнулась, отметив то же самое на лицах остальных – все безмолвно похвалили меня за членовредительство! Дома папа или бабуля уже тащили бы меня к психологу за подобную выходку. Папа – за то, что сделала это собственноручно, а не подождала, пока он сам негодяя в бетон закатает. А бабуля – за жестокость, от которой нужно избавляться с помощью психотерапии. Моя любимая бабушка считала, что женщина априори должна быть слабой и милосердной. Иначе мир окончательно скатится в тартарары. Хотя мой мир однозначно уже там! А рыцарей все нет? И пока даже проблеска их сияющих доспехов не видно. Сложная ситуация затягивалась, Серый завернул сердце магии погибшей шаазы, посмотрел на своих бойцов, на меня и спросил: