* * * Как известно, кто ищет – тот обрящет, а потому, когда к де Турвиллю привели бедно одетого парня с растрепанными соломенными волосами, он сильно не удивился. – Ты хочешь помочь? – Да, ваша милость. Парень выглядел этаким смекалистым крестьянином, весьма себе на уме, так что доверять ему де Турвилль не собирался. – Как тебя зовут? – Лукас Мор, ваша милость. – Люк, значит… – Как будет угодно вашей милости. А глаза серые, ясные, умные. Не бегают из стороны в сторону, нет в них этакой угодливости, отличающей тех, кто пресмыкается перед вышестоящими. Даже дерзкие немного глаза. Но ведь сам пришел? И отлично понимает, что в случае предательства судьба его ждет незавидная, в лучшем случае утопят или пристрелят. Так отчего?.. Это граф и спросил. И получил поразивший его ответ: – Так ведь вы, ваша милость, все равно никуда не денетесь. Начнете искать, допрашивать, рано или поздно кто-то да согласится, не за деньги – так под пыткой. Вот я и подумал: почему бы не мне? Только за денежку, а не за плетку… Звучало логично, но для крестьянина? Де Турвилля так и потянуло взяться за ту самую плетку, чтобы немного вытряхнуть правду из крестьянина. Но тот словно почуял. – А еще, ваша милость, в Лондоне сейчас мой отец. И вот тут-то глаза парня полыхнули настоящей неподдельной злобой, так, что адмирал мигом заинтересовался: – Твой отец?.. Вместо ответа парень грязно выругался. История была стара как мир. Младший сын лорда, служанка, ребенок… Правда, в этот раз ребенку повезло больше. Его мать не выгнали из дома, она не пошла по рукам, малыш не родился в сточной канаве – нет. Просто его мать оставили в имении, но выдали замуж за рыбака, который колотил ее семь раз в неделю, а по праздникам – и два раза в день, просто чтобы не забывала своего места. Ну и мальчишке тоже доставалось, да так, что кожа на заднице заживать не успевала. Так что любовью к родственникам мальчишка не проникся. Сбежал из дома, стал сначала юнгой на корабле, потом матросом, ходил и по Темзе, знал фарватер… Деньги ему сейчас были не лишние. Купить домик, забрать мать к себе, жениться, а если повезет, то и на жизнь останется, чтобы пару лет в море не ходить. Разве плохо? А побочно – месть. Вот эти соображения адмирал понял и принял. И решил рискнуть. Пусть Лукас проведет их по Темзе, а там уж они разберутся. Он даже честно расплатится, почему нет? Когда у человека только корысть – это плохо. А вот когда к ней примешиваются еще и личные мотивы… Добровольный лоцман и не скрывал, что очень хочет оказаться в Лондоне во время сражения, чтобы под шумок изничтожить своего настоящего отца. А не получится убить – так хоть дом пограбить. Другого случая насолить и остаться безнаказанным у него точно не будет. Адмирал еще раз подумал, выдал парню задаток и приказал запереть его покрепче и стеречь получше. А дня через два… Де Турвилль не был бы таким спокойным, если бы узнал о выпавшем из биографии предателя эпизоде. Так-то все верно. И по Темзе ходил, и отец – сволочь, и мать забрать хотелось, но… Деньги на это уже были. Большая часть. И определенная сумма ожидала Лукаса после возвращения. Да, и так бывает. Пришли люди, заплатили деньги и предложили помочь французам. А что с лягушатников возьмешь – то и так твое будет. Кто, зачем – в такие подробности Лукас не вдавался. И про Русь отродясь не задумывался. Какая там царевна Софья? Он и имени-то такого не знал, и ведать не ведал. А для нее все укладывалось в строку. Французы сейчас крепко сцепятся с англичанами, и это надолго. Очень надолго. И те и другие – народ крепкий, полыхнет Англия, что тот пук соломы, и гореть будет долго. А лучше бы и сто лет! Или вообще пусть на рекорд идут! Столетняя война была? Даешь двухсотлетнюю! Лишь бы Людовику было не до Европы! * * * Европе тоже не было дела до Англии, там были свои проблемы и заботы. Женился его величество Карлос Второй. Мария-Анна Пфальц-Нейбургская была неглупа, красива, но стервозна до крайности, что и отметила жена Короля морей. Сразу же, стоило только рыженькой немке вылезти из экипажа. Церемония венчания должна была состояться в Вальядолидо. Разумеется, брачный договор был заключен раньше, но именно здесь венценосные супруги должны были впервые увидеть друг друга. Хотя… Мария смотрела на Карла, который был тосклив и отрешен, и думала, что лучше бы супруг не маялся дурью. Иначе-то его затею и не назовешь. Карлос весь в воспоминаниях по усопшей супруге, а рыженькая… На Руси, кстати, рыжих недолюбливали. Сестра объясняла, что это предрассудки, но… иногда и они в точку попадают! Другая женщина, может, и отогрела бы Карла, заставила забыть о Марии-Луизе, сумела бы отвлечь… Не эта! Эта слишком занята собой, слишком эгоистична, жестока, стервозна – в первоначальном понимании этого слова. Падальщица, иначе и не скажешь. С сильным в драку не полезет, но Карлоса постарается подмять и затоптать, он-то слабее супруги. Мария сжала руку племянника. Тихо-тихо, чтобы никто не видел и не слышал. – Как ты, братик? Иногда она позволяла себе такие вольности в обращении. Сейчас это возымело действие. Карл пришел в себя, посмотрел на свою жену, потом перевел взгляд на жену сводного брата. – Плохо. Она… не та. Злая, глупая… И что тут скажешь? Дурачок? Ну, в чем-то – да! Физическое развитие никакое, интеллектуальное… Писать и то толком не умеет, но ведь разбирается в людях! И неплохо разбирается! Сказалась жизнь придворная! А каким мог бы быть Карлос, если бы его развивали с детства? Воспитывали? Вкладывали ума, а не пресмыкались перед наследником престола? Уж точно неглупым парнем. Но – принц. Так что половина его наставников точно думала не о том, как научить, а о том, что получить от своего поста. Какие выгоды, преференции… Ну и упустили мальчишку. – Может, вы сможете подружиться? Увы, надо же было так совпасть, чтобы в этот момент Мария-Анна нашла взглядом Карлоса. И такое отразилось на ее лице… Брезгливость, надменность, презрение… И она даже не дала себе труда это скрыть. Хотя, казалось бы… Кто ты такая есть? Младшая дочь, не особо богатая, строго говоря, некоторые церковные крысы состоятельнее будут, из достоинств – смазливая мордашка да сестра – императрица Элеонора, жена Леопольда. А в остальном – ноль. Гольный. Вот попадаешь ты в чужую страну и даже не даешь себе труда улыбаться тем, от кого теперь будет зависеть твоя жизнь или хотя бы уровень ее комфорта? Шикарно! И ведь Карлос заметил. И в ответ взглянул на Машу такими глазами… Ей-ей, это был взгляд спаниеля, которого злой хозяин выгоняет зимой на мороз, а собака и протестовать не может. – Ох и наплачемся мы с ней, – подумала Маша вслух. Тихо-тихо, так, чтобы услышал только Карлос. – Почему Хуан выбрал ее? – Политика… Вопрос был риторическим, ответ тоже. Леопольд подсуетился, Рим помог, ну и результат… – Если бы на ее месте была такая, как ты… Комплимент был приятен. Мария вздохнула. – Надо встречать невесту, братик. Держись. И вышла из комнаты. Еще через четыре часа Мария-Анна Пфальц-Нейбургская стала королевой Испании. Карлос был мрачен и холоден, не обращал никакого внимания на невесту и все внимание уделял шикарно накрытому столу. Брат пытался призвать его к порядку, но потом посмотрел на невестку, на жену – и передумал. Потом будет время для убеждений. Потом. А сейчас надо дать мальчишке время свыкнуться с мыслью о втором браке. Может, хоть что получится? Забегая вперед – не получилось. Ни в эту конкретную брачную ночь, ни в другие. До смерти Карлоса Марии-Анне, которая получила в браке имя Марианны, чтобы не путать с принцессой Марией, суждено было оставаться девственницей. А наутро милая дама закатила первый семейный скандал бедолаге Карлосу. Увы – безуспешный. Карлос попросту сбежал от ее истерики, зато на вопли пришла Мария, выставила за дверь всех придворных дам, смерила взглядом «сестренку» и попросила не омрачать светлый образ испанской королевы манерами рыбной торговки. Марианна попыталась поскандалить и с ней, но куда там немецкой княжне до русской царевны? Пара качественных оплеух быстро привела дамочку в чувство. По лицу Мария не била, чтобы следов не осталось, но на человеческом теле и так болевых точек хватает, их просто знать надо. Марианна попыталась достойно ответить, но запуталась в юбках и чуть сама себе не разбила нос об неудачно подвернувшийся стол. А Мария вежливо попрощалась и отправилась к Карлосу. Утешать беднягу.