Аргументировала она это просто. Дон Хуан – сам ублюдок, и дети у него будут не лучше, и рождены невесть от кого… Да где вообще та Русь?! Там одни дикари живут и жили! А мы – просвещенная Европа! Нечего тут всякую шваль приваживать, когда можно кого-то из своих взять! Естественно, бедолага Карлос не вынес такого напора. Но и вносить «племянничка» в список наследников не собирался – вот еще! Он, конечно, Габсбург по одной из линий, но… Карлос второй умел любить и привязываться к людям. Старшего брата он любил, к Маше был привязан, а своих племянников от старшего брата просто обожал, хоть и не мог проявить этого на людях. Ну и кровь-то одна! Да, он не продлил свой род, но дон Хуан сделал так, что Карлосу не стыдно будет предстать перед предками. Все-таки их кровь останется в детях, смешанная с благородной царской кровью. Да, Романовы – не самая старая династия. Но зато территория у них такая, что Леопольду только облизнуться остается. И военная мощь. И кровь хорошая, по Маше сразу видно. За несколько лет приручить испанский двор – это достижение. А вот Анна-Мария, получившая имя Марианны, снискала только всеобщую ненависть. Маша была высокомерна? О нет. Все познается в сравнении. Русская царевна не давала забыть о своем статусе, но с ней всегда можно было договориться, она никогда не повышала голоса на нижестоящих. Была мила и любезна, не закатывала скандалов и истерик, родила детей… Ее всегда можно было попросить о помощи, а ее отношение к мужу оставалось неизменно почтительным. И рядом – Марианна Пфальц-Нейбургская. Которая приехать не успела, а уже начала давить на мужа. Испанский двор оценил обеих. И принялся травить немку в меру своих сил, а сил было много. – Да как вы смеете! – Я – смею, – спокойно ответствовал дон Хуан. – Вы, сударыня, не выполнили ничего из того, что от вас требовалось. Вы не жена, не мать… И не королева. – Я – королева Испании! – Тогда вам стоило бы заботиться об Испании, а не о своих… бедных родственниках. Удар попал не в бровь, а в глаз. Именно бедных. Испания, хоть и переживала сейчас не лучшие времена, но все равно была богаче родни Марианны на несколько порядков. И это раздражало женщину. Что там, у нее не имелось даже украшений, приличествующих королеве, а драгоценности ее предшественницы Карл давать второй жене отказался. Слишком любил Марию-Луизу, чтобы теперь… Не говоря уж о сестре русского государя, которая нагло щеголяла то драгоценными изумрудами, то сапфирами, то рубинами размером чуть ли не с перепелиное яйцо[18]. Как это так: у кого-то было, а у нее – нет?! Да и дон Хуан любил и баловал супругу. Карлос – и тот благоволил противной девке с густо-синими глазами, черными волосами и матовой белой кожей! Внешность – еще один повод позавидовать и разозлиться. Увы, веснушки не пощадили благородную даму. Как ни прячься, но на жарком испанском солнце они высыпали горстями! – Вы… отвратительны! – Я не бриллиант, чтобы вы меня любили, – спокойно отбрил дон Хуан. – И заботиться обязан об Испании, а не о вашей многочисленной и голодной родне. Вы меня хорошо поняли, сударыня? Даже само обращение уже было оскорблением, но что могла сделать Марианна? – Ненавижу!!! – Еще раз Карлос мне пожалуется на супругу – и вы отправитесь в монастырь. Дон Хуан вышел, а Марианна упала на кушетку, заливаясь слезами злости и ненависти. Негодяй, мерзавец, подлец!!! О, он мне за все, за все заплатит!!! Кровью заплатит!!! А не он – так его дети! Как это должно выглядеть, Марианна не представляла. Но тут главное желать, а случай обязательно представится. * * * Апраксина чествовали как героя. Ее величество Шарлотта лично принимала его во дворце, не слушая никаких отговорок. А Федор Матвеевич старался отказаться. И некогда, и идти надо обратно, и даже – он человек военный, у него и придворного-то платья с собой нет… Бесполезно. Фон Ревентлов чуть ли не в ультимативной форме потребовал явления адмирала Апраксина пред светлы очи. – Вы не понимаете, друг мой. Мы уже утратили надежду. Ваш приход был подобен чуду. А потому… А потому – прием у ее величества Федора Матвеевича был обеспечен. Королева оказалась симпатичной моложавой женщиной с очаровательной улыбкой и пышными золотистыми волосами; Анна Стюарт, про которую Федор также был наслышан, – симпатичной леди с приятным тихим голосом. Георг… Да, Федор знал, что относится к нему предвзято. Но услышав от Конрада историю про то, как его высочество предлагал сдать столицу… А как к нему относиться? Сам Федор Матвеевич держался бы до последнего, а потом сжег бы город вместе с собой, но не отдал врагу! А этот… одно название, что королевская кровь! И в кого только пошел? Кристиан – неглупый, решительный, отважный, царица Ульрика тоже женщина весьма неглупая, просто ей нет необходимости геройствовать, а этот… Не удался братец. Впрочем, внешне Федор этого не показывал. Мило улыбался, обсуждал то войну, то охоту, флиртовал с дамами – и в результате оказался в постели симпатичной графини, муж которой был на войне. Почему бы и не улучшить людям породу? К обоюдному удовольствию? А потом опять в море. Война еще не закончилась. * * * – Сонечка, как же я за них волнуюсь… Софья Алексеевна посмотрела на царицу Ульяну, в девичестве Ульрику-Элеонору. Давно ли вечерние посиделки вошли у них в обычай? Да очень недавно. Просто Уля повадилась в кабинет к Соне, посидеть с вышиванием, помолчать вместе – и царевна потихоньку привыкла. С разговорами Уля первая не лезла, но обсудить с ней можно было многое. Да и легче так… Недаром раньше, еще во время Второй мировой, женщины собирались в избы-читальни. Хоть как-то поговорить, поддержать друг друга, побыть вместе… Так и призрак беды отступает перед многолюдством. Любава к ним, кстати, не присоединялась. Вдовствующая царица была полностью поглощена своей беременностью. Дети были в Дьяково, родные разъехались… – Все с ними будет хорошо, Улечка. Они победят и вернутся. Алексей сейчас в Финляндии, Ванечка с ним, они друг за другом присмотрят… – Мне бы твою уверенность, Сонечка. Софья улыбнулась. Уверенность? Да откуда бы ей взяться?!! Просто привыкла она, что сильная, что никому и никогда не показывает своих эмоций. Вот и сейчас – улыбается, хотя иногда волком завыть хочется. Самое страшное, когда от тебя ничего не зависит. Ты можешь поддерживать порядок в Москве, благо твоими же стараниями и с помощью Ромодановского это не так сложно, можешь следить за финансами, приглядывать за школой, воспитывать детей… Но одного ты не можешь. Просто снять трубку и позвонить. Узнать, как там ребята, услышать голос… Черт! Знала бы – учила бы физику! А то всей памяти – фамилии Попова и Белла, и те еще лет двести не родятся. Не понимала она в двадцатом веке, насколько это здорово – телефон. А сейчас – гонцы, голуби… Письма идут, кажется, вечность. И пишешь в ответ, как в никуда, потому что не знаешь, жив ли будет адресат, когда его найдет твоя весточка. Случись что с ребятами – она и не узнает до последнего. – Я их с детства знаю, Улечка. Они умные и сильные, они обязательно справятся. А что она еще может сказать царице? Подруге, которая стала ей почти сестрой? – А что потом они с Финляндией делать будут? – Я думаю, надо туда Федю отправить. Наместником. Приставить к нему умных людей – и пусть справляется. Ульрика покачала головой. – Федя… он как Георг. На этот раз настало время качать головой уже Софье. – Нет, Уля. Георг просто хороший вояка, но не король, а вот Федю очень сильно сломала У Шан. Его жена. – Я ее никогда не видела. – И не стоит об этом жалеть. Она была… большой дрянью. Очень хотела власти и шла к ней любыми путями. Ей нужен был покорный и податливый Федор, а вот Алексей – не нужен, понимаешь? – Федя наследовал бы престол? – А правила его жена. То, что это не удалось, – дело случая. Только вот Федя ее любил. Сильно любил, крепче себя самого, вот и сломался после ее смерти. Софья скромно умолчала о своей причастности к данному событию и о том, как пыталась подсунуть Феде любовниц. Тут китаянка ее переиграла. А в итоге все равно ушла в небытие. И не жалко, так-то. – Хорошо, что этого не случилось… – Если бы Алеша умер, ты, скорее всего, вышла бы замуж за Карла, была сейчас королевой Швеции…