— На борту венианского грузовика, который незаконно поставлял оружие капо Доччи, ныне покойному. Это его заинтересовало, и он нетерпеливо наклонился вперед: — Имя капитана? — Сейчас моя очередь. Что вы намерены делать со мной? — Ты — бежавший преступник и будешь возвращен в Райский Уголок, где и отсидишь положенное. — Да ну? — Я неуверенно усмехнулся. — А теперь я с радостью отвечу на ваш вопрос: я начисто забыл имя капитана. Пытать будете? — Не валяй дурака, Джим. Ты влип серьезно. Веди себя благоразумно, и я попробую сделать для тебя все, что в моих силах. — Хорошо. Я вспомню имя капитана, но лишь когда мы окажемся на какой-нибудь нейтральной и приличной планете. — Это невозможно, Джим. Во-первых, все, что произошло, — задокументировано, а во-вторых, я же как-никак представитель закона. Я обязан доставить тебя в Райский Уголок. — Отлично. Но дело в том, что у меня временно отшибло память, просто ужас какой-то. Да, прежде чем вы оставите меня в покое, не расскажете ли вы о том, что дальше будет со Спайовентой? Он откинулся на стуле. — Сначала придется полностью устранить последствия вмешательства команды Ластига. Вообще мы согласились с его нахождением там лишь под нажимом Межгалактической ассоциации прикладной социоэкономики. Им удалось собрать внушительную сумму для финансирования этого проекта — нашли несколько заинтересованных планет. В общем, нам было проще дать им возможность убедиться в собственной глупости, чем запрещать. — И что же, они убедились? — Да уж. Одно дело создавать модели, а другое — проверять их на практике. Такие опыты в прошлом уже ставились, и последствия всегда были катастрофическими. Существовала такая теория — монетаризм. Так она послужила причиной гибели нескольких культур и двух планет. Вот и теперь — эксперимент вышел из-под контроля, так что требуется вмешательство специалистов. — Вторжение? — Ты, видно, слишком много смотрел в детстве тривизор. Не забывай, что войны запрещены. Нет, наши люди будут работать внутри существующего на Спайовенте общества. Возможно, именно с капо Димонте — раз уж он расширил свои владения. Теперь ему помогут советом и содействием, чтобы он смог еще более усилить свою власть и увеличить свои территории. — И убивать все больше людей! — Нет, за этим мы проследим. Вскоре он будет не способен править без нашей помощи и наших людей. Централизованное управление… — Усиление права, установление налогов — я это уже слышал. От профессора Ластига. — Нет, не так. Наши методы опробованы и работают. В течение одного, максимум — двух поколений Спайовента вступит в сообщество цивилизованных планет. — С чем вас и поздравляю. А теперь — оставьте меня наедине с моими грустными думами о моей грядущей отсидке. — Так что же, ты не назовешь имени этого контрабандиста? И он будет продолжать свое грязное дело? Сколько еще смертей окажется на твоей совести? Да уж. Разве не я виновен в том, что произошло во дворе крепости? Моя же была идея — идти на приступ. Но Димонте все равно бы пошел на штурм и, кто знает, не было бы тогда число жертв еще больше? Но все равно, взять на себя ответственность — не так-то легко. А капитан Варод словно читал мои мысли. — У тебя есть чувство ответственности? Что же, хороший вопрос. В проницательности ему не откажешь. — Да. Я верю в то, что жизнь священна, и не признаю убийств. Жизнь дается человеку лишь раз, и я не могу стать причиной его смерти. Конечно, я ошибался, но мои ошибки меня чему-то научили. Торговца оружием зовут капитан… — Гарт, — закончил он. — Мы давно за ним наблюдаем. Это был его последний рейс. — Так зачем же вы у меня это пытались узнать? — А только ради тебя самого, Джим. Я уже говорил тебе, что мы занимаемся реабилитацией. Ты принял важное решение, и я верю, что это пойдет тебе на пользу. Желаю удачи. — Он поднялся. — Большое вам спасибо. Я буду вспоминать ваши слова всякий раз на прогулке по тюремному двору. Уже в дверях он улыбнулся. — Вообще-то у меня неплохие связи в судебных кругах, да и, по правде, я не считаю, что тюрьма — справедливое наказание за неудачную попытку ограбления банка. Мы придумаем для тебя что-нибудь повеселей. Мы долетим до одной из планет, и оттуда тебя заберут на другом корабле. Но дожидаться его тебе, конечно, придется под замком. Он уже вышел, но в последний момент обернулся. — Учти, кстати, я совершенно позабыл, что у тебя в башмаке спрятана отмычка. И ушел. Я уставился на закрытую дверь и вдруг расхохотался. Все же, какая бы там планета ни оказалась, это уже нормальный мир — заполненный всякими приятными вещами, которые достанутся тому, кто знает свое дело. А уж я-то свое дело знаю, это несомненно! Спасибо тебе, Слон, спасибо за все. Ты научил меня жить. Благодаря тебе — родилась Стальная Крыса. Стальная Крыса идет в армию Джим ди Гриз все-таки оказался в тюрьме за свои прегрешения. Но нет худа без добра, что за счастливое совпадение: там ему удалось напасть на след своего врага — капитана Гарта, которому он хотел отомстить за гибель своего учителя — Слона. И как только он узнал где он находиться, а это оказалось на этой же планете, на острове Невенкебла, где он звался уже генералом Зеннором, и был главой военной диктатуры правящей островом, он отправился на его поиски. На остров конечно же попасть было невозможно, но что такое невозможно для Сколького Джима? И как только он туда попадает… его, как юношу призывного возраста загребают в армию. Но оказалось, что все только к лучшему, и началось самое интересное… Глава 1 Я слишком молод, чтобы умирать. Мне всего-навсего восемнадцать. Но сейчас вы смело можете назвать меня покойником. Пальцы слабеют, ладони скользкие от пота, а под ногами — километровая бездна. Держаться больше не могу. Сейчас свалюсь… Обычно я не поддаюсь панике, но сейчас ситуация далека от обычной. Все мое тело от макушки до пяток дрожит от невероятного напряжения, а мозг парализован безвыходностью положения. Я попал в беду, в нелепую ловушку, и винить мне в этом некого, кроме себя. Как много мудрых советов дал я себе за всю жизнь, как много получил их от Слона — а что толку? Опять, не зная броду, полез в воду… Наверное, я заслужил такой конец. Нержавеющая Стальная Крыса на поверку оказалась очень даже ржавеющей. Край металлической двери очень гладкий, необычайно трудно держаться кончиками пальцев. Носки ботинок едва зацепились за выступающий комингс, а каблуки висят над бездной. Стоять так долго на цыпочках — настоящая пытка, но она ничто по сравнению с болью в пальцах рук. А ведь поначалу план казался таким простым, логичным и остроумным! Лишь теперь я осознал, насколько он сложен, авантюрен и нелеп! — Джимми ди Гриз, ты идиот, — бормочу я сквозь стиснутые зубы и только сейчас замечаю, что до крови прикусил губу. Я разжимаю зубы и сплевываю — и тут правая рука срывается. Безумный страх придает мне сил, и я каким-то чудом ухитряюсь снова зацепиться за верхний край двери. Но силы уходят так же быстро, как и пришли, оставляя меня по-прежнему беспомощным и еще более изнуренным. Нет, из этой западни мне не выбраться. Рано или поздно пальцы разожмутся, и я полечу вниз. Так стоит ли затягивать мучения? «Нет, Джим! Не сдавайся!» У меня шумит в ушах, в голове раздаются глухие удары, и кажется, что голос доносится издалека. И я не узнаю свой голос — он стал выше, богаче интонациями. Такое чувство, будто ко мне обращается сам Слон. Это его мысль, его слова. И я держусь, не зная толком, зачем. А внизу раздается далекий гул. Гул? В шахте темно как в могиле. Неужели кто-то включил маглевлифт? Я с трудом — окостенела шея — наклоняю голову и вглядываюсь во мрак. И спустя какое-то время вижу крошечный огонек. Кабина движется вверх. Что с того? В здании 233 этажа. Велики ли шансы, что кабина остановится как раз подо мной и я смогу легко и спокойно сойти на крышу? «Астрономически малы», — горько думаю я. А вдруг кабина поднимется выше, размазав меня по стене? Такое вполне возможно. Огонек приближается, мои зрачки с каждой секундой расширяются, гул двигателя нарастает, налетает ветер… Конец! Да, конец — подъема кабины. Она останавливается как раз подо мной. Я слышу, как раздвигаются створки двери, слышу голоса двух охранников. — Я тебя прикрою. Но и ты не зевай, когда будешь осматривать холл. — Он меня прикроет! Вот уж спасибо! Я вроде бы не вызывался добровольцем. — Ты не вызывался — я тебя назначил. У меня два шеврона, а у тебя сколько? То-то. Выходит, тебе идти. Охранник с одним шевроном невнятно выругался и вышел из кабины. Как только его тень заслонила свет, падавший из двери лифта, я осторожно опустил левую ногу на крышу кабины. В надежде на то, что если она подо мной качнется, то шаги полицейского скроют это. Не скажу, что сделать это было легко — бедро свело судорогой, а пальцы словно примерзли к двери. Затем я медленно перенес трясущуюся правую ногу и встал на крышу. Скрюченные пальцы все еще держали комингс: я чувствовал себя полным дураком. — В холле пусто, — донесся издалека голос охранника. — Проверь память монитора, не засек ли он кого постороннего. Внизу что-то звякнуло, и донеслось приглушенное бормотание. Я оторвал правую руку от скользкого металла и принялся отлеплять непокорную левую. — С восемнадцати ноль-ноль, когда последний служащий ушел домой, здесь никто не появлялся. — М-да, загадка, — буркнул охранник с двумя шевронами. — Датчики зарегистрировали, что кабина поднялась на этот этаж. Мы спустили ее вниз. И никто, говоришь, здесь не выходил?