Он даже не стал задаваться вопросом – где у этой двери звонок или старинный колокольчик с веревочкой. Просто вскинул дробовик на уровень бедра – и, не целясь, жахнул в дверь картечью. Передернул помповый затвор одеревеневшими пальцами – и чуть не выстрелил снова – уже в открытую дверь. * * * Едва они ввалились в узкий и темный закуток – дверь с лязгом захлопнулась. Видимо, скоростное отпирание-запирание было предусмотрено конструкцией как раз для таких случаев. Хрипло дыша, Змей закашлялся: все равно здесь был неуловимо холодный воздух. Рядом, стоя на коленях, сипел Игнат, и оба не могли поверить, что живы. – Черт… – пробормотал Змей, осторожно касаясь обожженного холодом лица. – Это было круто. Так близко по краю я не ходил, даже когда Шайтан в «русскую рулетку» играл. – У тебя давно склонность к суициду? – Так я ж не по своей воле. Проштрафился по малолетству и, вместо того чтобы в шахту сбросить, босс в револьвер один патрон вставил, барабан крутанул, а ствол – мне ко лбу. Щелк – а я все еще живой. – Может, он просто пугал тебя и никакого патрона не было. – Ты плохо знаешь Шайтана. Я мельком заметил, что он еще один патрон в барабан вставил – чтобы обострить ситуацию. Вот тогда я первый раз в штаны со страху надул. – А второй раз? – Вот как раз сейчас вроде. А, нет, это от снега мокренько… Ненавязчивый разговор двоих, чудом избежавших гибели, оборвал вспыхнувший со щелчком свет – это был треснувший, жутко грязный плафон под обледенелым потолком. В его свете показалась неказистая изломанная тень. Тень осторожно приблизилась, и в тусклом свете проявилась странная фигура старика – тощего, с синеватым отливом кожи, но самое поразительное – одетого, как говорится, не по погоде. В легкой рубашке с закатанными рукавами, с расстегнутым воротом, без шапки, он вроде и не замечал жуткого холода, от которого продолжали трястись Змей с Игнатом. В руке он сжимал обрез двустволки с опущенными вниз стволами. Гостей он, по-видимому, не боялся, хоть и смотрел настороженно. Спросил не столько с угрозой, сколько со сдержанным интересом: – Экстремалы? – Чего? – не понял Змей. – Какие, на хрен, экстремалы? – сердито буркнул Игнат. – Шучу, – спокойно сказал старик. – Бежали красиво. Давно я не видел здесь экстремалов – после Катастрофы любителей острых ощущений как-то поубавилось. Скажите спасибо, что случайно в триплекс глянул. А то пойти пожрать собирался – получились бы из вас два блока мороженого мяса. – Спасибо, – отозвался Игнат. – Это я тебе не забуду, старик. – Сам ты старик, – обиделся местный. – Мне двадцать пять. Наступила неловкая пауза. Змей разглядывал этого синюшного и не понимал, всерьез тот или шутит. Старик (так его продолжал про себя называть Змей) усмехнулся, пояснив: – Выгляжу хреново, знаю. Такова расплата за адаптацию к холоду. Зато жить буду дольше, чем вы, земляные черви. Теперь уже обиделся Игнат: – Чего это мы – черви? – С того, что душонки у вас червивые. – Старик сплюнул. – В грязи живете, грязь жрете. Скажите спасибо, что пустил вас, а не оставил в заморозку. – А ты не мог нас не пустить, – отчетливо произнес Змей. – Ваш патруль при обходе тела бы заметил и поинтересовался: что это за неучтенное окошко такое? А ведь оно неучтенное, да? Лицо местного чуть перекосило – видимо, сказанное попало в точку. Спросил неприязненно: – Хорош трепаться – чего на нашу территорию влезли? – Шайтан прислал, – сказал Змей. – Сказал найти Бродягу. – Шайтана знаю. – Старик присел на прямоугольный блок, который поначалу показался Змею бетонным. Однако, приглядевшись, понял: это лед. – Тот еще говнюк. – Ну, тут я спорить не буду. А где Бродяга? – А вам он зачем? – Шайтан просил передать: должок у него. Старик внимательно оглядел визитеров. Во взгляде появилось недоверие. Змей усмехнулся: – Давай зови Бродягу. У них с Шайтаном бизнес. Если Бродяга в минуса уйдет, убытки с тебя вычтет. Это была чистая импровизация, но на синюшного подействовала. Он поднялся с ледяной глыбы, сказал: – Ждите здесь. Попятился, неловко водя обрезом, и скрылся в темноте. – А ведь я не верил, что здесь действительно живые есть, – признался Змей. – Подозревал, что Шайтан лжет. – Зачем? – Откуда я знаю, зачем он то и дело лжет? Просто поверить во все это трудно. – Змей помолчал. Спросил: – Чего он синий такой? На вид вроде и не мерзнет совсем. Даже смотреть на него зябко. – Так он и не мерзнет, – сказал Игнат. – Синюшность – от препарата. Я же рассказывал. – Я бы сейчас тоже от такого препарата не отказался. У меня уже зубы стучат от холода. – Эту синюю дрянь можно начать принимать, но отменить уже невозможно: начинаются необратимые процессы, и приходится сидеть на ней постоянно. Оттого у нас их пленные дохнут: препарат они держат в секрете, а наши ученые ничего подобного сделать пока не могут. Продолжить рассказ он не успел: вернулся первый синюшный и с ним еще один, такой же синий и тощий, только не такой старый с виду. С обтянутым кожей лицом тридцатилетнего, только даже не седой – белый, как альбинос. Видать, не на всех чудесный «морозильный» препарат одинаково действует. Одет этот новый мерзляк был в рабочий полукомбинезон, открывавший мускулистые, однако такого же неестественного цвета руки и плечи. – Кто меня спрашивал? – с хрипотцой спросил вновь прибывший. Поглядел на оружие в руках визитеров, усмехнулся совершенно без страха. – Грохнуть меня пришли? – А что, есть опасения? – поинтересовался Игнат. – Ни малейших. – Мерзляк указал длинным синим пальцем Игнату в лоб. – Я тебя, как открытую книгу читаю. – Ты скорее сам помрешь, чем убьешь кого-то за деньги. В нашем суровом мире это непростительная слабость. Игнат хмуро фыркнул, Змей же спросил: – А меня прочесть можешь, человек-рентген? Мерзляк чуть склонил голову, немного удивленно приподнял бровь: – У тебя я вижу только оглавление и пролог. Ты сам понятия не имеешь, кто ты на самом деле. Тебе просто страшно листать страницы собственной книги, ты предпочитаешь смотреть на обложку. Она хорошая, твердая, но все же не вся книга. – Все, хватит эпитетов, – поморщился Змей. – Давай к делу. Это ты – Бродяга? – Мерзляк в комбинезоне чуть кивнул. Посредник продолжил: – Шайтан сказал: за тобой должок. Бродяга рассмеялся, покачал головой, видимо вспомнив какой-то забавный казус: – Шайтан умеет поворачивать в свою сторону даже ничего не значащие мелочи… – …и расправляться с должниками, – спокойно добавил Змей. – А что такого? Я с ним работал, знаю, о чем говорю. Бродяга помрачнел, спросил уже другим тоном, отрывисто и сухо: – Чего ему надо? – Ничего особенного. Нам помочь. – А именно? – Ну, ты вроде как транзитом занимаешься. Нам бы добраться до шаманов. В Нейтрино. Мерзляки переглянулись. Первый покачал головой, Бродяга же сказал: – Шайтан же знает: мы никого не возим. Мы сами и есть транзит. Что ему у шаманов надо? Пусть спросит у нас, мы спросим у них. Если надо – доставим. Такой уж наш бизнес. – Ты не понял. – Игнат начал закипать. – Нам надо к шаманам. Не узнать что-то у них, не спросить, не отвезти, не привезти – а самим попасть к ним. Змей делал ему знаки: «Прекрати, все испортишь! Говорить должен я!» Но связной явно завелся, его руки машинально похлопывали по оружию, и это недвусмысленно напоминало угрозу, что заметили и мерзляки. – Так не пойдет, – проговорил Бродяга. – Мы с Шайтаном можем совместный бизнес делать, но он мне не босс. Он даже не из ледяных людей, он червяк, как вы оба. А я угрозы от червей выслушивать не намерен. Убирайтесь-ка к чертям собачьим. Дед, открой им люк. – Это как? – Игнат немного растерялся, поняв, что перегнул палку. – А вот так! – прорычал «молодой» мерзляк, прозванный дедом. Он поднял обрез, целясь в Игната. – Давай не дури. И к люку, быстро. Самое время было вмешаться опытному посреднику, что Змей и попытался сделать: – Давайте все успокоимся и начнем сначала. Извини, Бродяга, мой друг просто придурок, никогда за пределы своего сектора не выходил. А тут открытое пространство, еще и «дыхание смерти» нас чуть не прикончило. Испугался парнишка, даже штаны обмочил, вот и страх из него и выходит… Разговор вроде выравнивался, Бродяга даже чуть улыбнулся. Осталось еще сильнее расположить к себе местных, зацепиться за общие темы и потихоньку нащупать подходящий вариант.