– Мне тоже, – заверил Николай Иванович и с горькой усмешкой спросил: – Сколько мне придется отстегнуть в Афинах, если, конечно, я туда доберусь? – Больше ни цента, – твердо произнес Сергей Сергеевич. – А добраться доберетесь: не вы первый, не вы последний. Будете пересчитывать? Рыжов закурил и приоткрыл крышку кейса – в нем ровными стопками, на жаргоне – «блинами», лежали аккуратные банковские упаковки новеньких стодолларовых купюр. И эти поганцы содрали с него почти лимон! Ладно, уплывшим баксам остается только сказать «адью» и постараться забыть о них навсегда, чтобы не трепать себе нервы. А впредь держать ухо востро! – Пересчитывать не стану, – Рыжов отодвинул кейс. – Но хочу знать, как я стану Панасисом и попаду в Грецию. – Это мои заботы, – засмеялся Сергей Сергеевич. – Надо подписать бумаги, – сказал банкир. – Вы сегодня уедете, а завтра я переведу деньги в Афины. – Мы уезжаем? – удивился Николай Иванович. – Куда, если не секрет? – В Юрмалу, – ответил Сосновский. – Там и сделаем из вас натурального грека. – Но я не знаю, как расписываться за этого Манолиса! И вообще… – Придумайте любую подпись, – посоветовал Андреас. – Лишь бы потом вы смогли ее воспроизвести. Монотонный стук дождя убаюкивал, навевая сладкую дрему, но Николай Иванович заставил себя стряхнуть, остатки сна и встал. Сунул ноги в шлепанцы и подошел к окну. Двухэтажный особняк с широкой верандой, в который его вчера привезли поздно вечером, стоял почти на самом берегу моря. Сквозь мутное от дождя стекло Рыжов увидел искривленные ветрами сосны со стволами цвета старой, благородной бронзы. Между ними, выставив под морось горбатые спины, неколебимо лежали несколько огромных валунов, невесть когда занесенных сюда древними ледниками, а дальше тянулась широкая полоса серого песчаного пляжа, чем-то неуловимо напоминавшего безликий городской асфальт. На него тяжело, будто стараясь сокрушить своей мощью и тяжестью, равномерно накатывались свинцовые волны и, отхлынув для нового броска, оставляли на песке клочья желтоватой пены. Затянутый тучами горизонт сливался с морем, словно небо было продолжением беспокойной стихии. По песку, что-то выискивая, вразвалочку ходили чайки, и их пронзительные крики резали ухо. «Все чужое и никогда не станет родным, – с тоской подумал Николай Иванович, разглядывая сложенный из крупных диких камней забор, огораживавший дом. – А дальше и пуще того… Впрочем, о чем жалеть? Человек с деньгами везде найдет себе достойное место. Кстати, о месте надо сегодня же переговорить с Сосновским». Тот оказался легок на помине. Раздался стук в дверь, и в комнату заглянул Сергей Сергеевич. – Доброе утро! – поздоровался он. – Надеюсь, погода не испортила настроение? В шкафу висит спортивный костюм, вам будет в нем удобно. Душ, туалет и прочее направо по коридору. Приводите себя в порядок и спускайтесь вниз, к завтраку. – Надо прибрать в комнате, – вяло проговорил Николай Иванович. Чувствовал он себя, прямо скажем, неважно. Вчера Сосновский и банкир уговорили его принять еще по рюмочке, и он скрепя сердце согласился. На столе мигом появились бутылки и закуски, а в результате, как добрались до Юрмалы и в котором часу, Рыжов помнил весьма смутно. – Не беспокойтесь, – улыбнулся Сергей Сергеевич. – Здесь есть кому навести порядок. Спустившись в гостиную, он протянул ладони к весело игравшему в камине огню, минутку постоял около него, потом сел во главе длинного стола из темного дерева, сервированного на две персоны. Услышав призывный зуммер телефона сотовой связи, Сосновский вынул из кармана трубку. Звонил Андреас. – Лурье скончался сегодня ночью от сердечного приступа, – поздоровавшись, сообщил он. – Я надеюсь?.. – начал Сергей Сергеевич. – Нет, все нормально, – с полуслова поняв его, ответил банкир. – Никаких записок или признаний перед кончиной. Почувствовал себя плохо, жена вызвала «скорую»… Уж не твой ли фенозепам его успокоил? – Не мели ерунды! Человек пожилой, переволновался… Впрочем, покойного лучше не вскрывать. Вдову окружите заботой и похороните бедного Лурье как полагается. И гляди, чтобы не появился новый Роберт Францевич! Тогда как бы самому не пришлось пить фенозепам! – Этого не потребуется, – сухо ответил Андреас и отключился от связи. А Сергей Сергеевич подумал: иногда полезно постращать и надежных и проверенных соратников. Андреас не дурак и сразу все просек; страх же великая штука – при умелом манипулировании скрытыми и явными угрозами можно заставить плясать под свою дудку даже самых смелых и непокорных… Его размышления прервало появление Николая Ивановича. Он молча устроился напротив Сосновского, пошарил глазами по столу, высматривая, нет ли хотя бы пива, чтобы поправить гудевшую после вчерашнего голову, но не обнаружил ничего подходящего и решил обойтись крепким черным кофе. – Вы чем-то озабочены? – участливо поинтересовался внимательно наблюдавший за ним Сосновский. – Плохо себя чувствуете? Рыжов немного смешался. Нет, от мысли, что Сергей Сергеевич обладает даром экстрасенса, он был далек, но уж слишком часто тот попадал в самое яблочко, словно неведомым образом умудрялся заглянуть тебе в душу. Вот и сейчас. Как быть? Обратить все в шутку или попросить рюмочку на опохмелку? – Нет, ничего, хотя не отказался бы от рюмки водки или баночки пивка. Однако меня больше беспокоит другое… Сосновский встал, открыл дверцу старинного буфета, достал хрустальный графинчик и рюмку. Наполнил ее и подал Николаю Ивановичу: – Выпейте. И говорите, в чем дело? Рыжов одним махом опрокинул спиртное в рот и виновато поглядел на своего «ангела-хранителя». – Ну? – словно подстегнул его Сергей Сергеевич. – Кажется, я допустил одну досадную оплошность. – А именно? – Чтобы вытащить из акционеров деньги, мне пришлось проводить решение о контракте с Римшей через совет директоров. Это, конечно, пустая формальность, но без нее никак нельзя обойтись. Все бумаги я увез с собой, но, боюсь, кое-что осталось в компьютере бухгалтерии. А вот это может оказаться существенным, если начнут разматывать наш клубочек. – М-да, не слишком приятно, – Сергей Сергеевич закурил. – Но и не смертельно. Все равно платежи прошли через банк! Однако чем позже хватятся, тем лучше. Вы можете подсказать, как, минуя охрану и не прибегая к взломам и прочим криминальным штучкам, незаметно проникнуть в ваш офис? – Естественно, – кивнул Николай Иванович. – Вы хотите?.. – Я хочу знать, как незаметно проникнуть в офис, где стоит компьютер, и код файла. А остальное не ваше дело! – отчеканил Сосновский. – Думаете, удастся? – Посмотрим… Дальше разговор не склеился, и завтрак закончился в полном молчании. Слегка потрескивали поленья в камине, тихонько звякала посуда, урчал кофейник на спиртовке. После выпитой рюмочки Николай Иванович почувствовал себя значительно лучше, а крепкий кофе взбодрил, и даже появился аппетит, хотя обычно с перепоя утром даже смотреть не хотелось на еду. Впрочем, сейчас Рыжова занимали иные мысли – зачем они здесь, на этой роскошной даче? Будут гулять под моросящим дождем по морскому берегу, словно переболевшие коклюшем дети? Или его незаметно превратили в узника и свобода будет стоить тех денег, что он увез из России? А если все-таки Шамрай не подвел, то как намеревается Сергей Сергеевич отправить Рыжова в Афины и ушли ли туда деньги? И вообще где конечный пункт назначения? Сергей Сергеевич подождал, пока Рыжов допьет кофе, потом поднялся, взял с каминной полки папку и предложил: – Давайте поднимемся к вам. – Хорошо, – нехотя согласился Николай Иванович. В комнате уже было чисто прибрано. Видимо, в обязанности прислуги входило также не попадаться на глаза гостям. Кстати, вчера при въезде их машину, кажется, остановила вооруженная охрана? Сосновский сел в кресло и достал из папки пачку цветных фотографий. – Давайте решим с конечным пунктом назначения. Мы предлагаем Ирландию. – Но там же стреляют! – поднял брови Николай Иванович. – Вы бы еще предложили бывшую Югославию или Бейрут! Издеваетесь? – Стреляют в Ольстере, иногда в Белфасте, да и то не так часто, как на улицах Москвы, – усмехнулся Сергей Сергеевич. – Вы все еще в плену советской пропаганды. А вообще Ирландия – спокойная, буржуазно благопристойная страна с оффшорными зонами, где свободно развивается бизнес. Там нормальный климат, разумные законы и широкие возможности. Плюс терпимое и благожелательное отношение к иностранцам, а вы, как я понимаю, по-английски ни бельмеса? – Увы… – сокрушенно вздохнул Рыжов. – Ну, это поправимо, – Сосновский передал ему пачку снимков. – Посмотрите, может быть, понравится? Николай Иванович взял фото. На первой карточке был запечатлен уютный двухэтажный дом с гаражом в полуподвале, окруженный газонами и живой изгородью из колючих кустов. На других фотографиях он увидел комнаты особняка – гостиную с камином из дикого камня и широкой деревянной лестницей, ведущей на второй этаж, кабинет, спальни, библиотеку, гараж и даже туалет и ванную. – Этот дом может принадлежать вам, – вкрадчиво сказал Сергей Сергеевич. – Цена относительно невысока, к тому же можно взять особняк в рассрочку, как и автомобиль. Вот вам и пристанище на первое время. Неподалеку живет один наш хороший знакомый, которому нужен надежный партнер в бизнесе. Если вы согласитесь, он станет ждать вас и, по нашей рекомендации, возьмет в долю. А там посмотрите сами. – Что за бизнес? – осторожно поинтересовался Рыжов. Вдруг они продают пулеметы неграм или афганцам. На таком бизнесе недолго и шею свернуть, хотя прибыль, должно быть, бешеная. – Через подставные фирмы гонят продовольствие в Россию: у нас сотни миллионов населения, и все хотят жрать! – Хорошо, предположим, я согласен. Что тогда? – Тогда вперед! – засмеялся Сосновский. – В бодром темпе мы протаскиваем вас вместе с деньгами через несколько стран, чтобы окончательно запутать все следы, и самое позднее через месяц наш человек встречает вас в Дублине или Корке. – Он русский? – Да, такой же, как вы, беглец из страны, вставшей на путь демократического развития. – Сергей Сергеевич собрал фотографии, сложил их аккуратной стопочкой и убрал в папку. – Каков ваш ответ? – Есть иные варианты? – Я уже говорил и могу повторить: право выбора за вами. Хотите в Канаду? Ради Бога! Хоть в Болгарию, если пожелаете. Мы сделаем все от нас зависящее, чтобы нормально вас устроить. – Я могу еще подумать? – ушел от прямого ответа Рыжов. – Думайте, – не стал настаивать Сосновский. – Время пока есть. А теперь пойдемте к нашему специалисту по пластике лица… Переступив порог кабинета «специалиста по пластике лица», Николай Иванович невольно замер от испуга, увидев посреди комнаты хирургический стол с бестеневыми лампами над ним, сияющую никелем и хромом, опутанную гофрированными трубками аппаратуру для наркоза и суперсовременное зубоврачебное кресло с коромыслом ультразвуковой бормашины. На стене висело большое зеркало со светильниками по обеим сторонам, как в театральной гримерной. Рыжов даже не сразу заметил сидевшего у зеркала человека в зеленоватом хирургическом халате. Его лицо скрывали марлевая маска и очки с тонированными стеклами. Боже, неужели здесь, сейчас окончательно канет в Лету Николай Иванович Рыжов?!. Он уже утратил российское гражданство и настоящее свое имя, а с измененным лицом поневоле постепенно станет иным человеком. Что этот специалист решит ему переделать – нос, уши? Подтянет второй подбородок и кожу на щеках? Сколько эта работа займет времени и как долго заживают швы, ведь при операции они неизбежны? Страшно, когда твоего лица собирается коснуться скальпель, чтобы изменить его навсегда. Страшно и жалко потерять себя самого, не узнавать потом собственное отражение в зеркале, медленно и мучительно привыкать к новому облику, но не менее страшно потерять драгоценное время! Вдруг, пока он тут подтягивает морщинки, успеют выйти на его след и прихлопнут в Юрмале, как в мышеловке?! – Проходите, – Сергей Сергеевич слегка подтолкнул Рыжова в спину. – Сюда, пожалуйста, – «хирург», как мысленно окрестил Рыжов человека в халате, показал на зубоврачебное кресло. Говорил он с легким прибалтийским акцентом.