– Извините, но господин Рыжов меня совершенно не интересует. Так же, как и договор с «Кимуром». – Дымящийся мундштук показал на груды бумаг на столе. – Видите? Тут стройматериалы, продукты, памперсы для малышей, все то, в чем нуждается ваша страна. А вы призываете меня вернуться во вчерашний день? – Зато Рыжов очень интересует меня, – жестко ответил Сергей: нельзя дать этому вежливо-хамоватому типу завладеть инициативой и вообще увильнуть от разговора. – Это ваши проблемы, – Римша нахально усмехнулся. – Иосиф Абрамович! – Серов поиграл желваками, сдерживая готовый прорваться наружу гнев, и внезапно почувствовал, что успокоился. Появилась уверенность: он дожмет этого скользкого типа, он заставит его задницу вспотеть, чего бы это ни стоило! – Вы находитесь на территории России, а не Латвии! Здесь действуют наши законы, которые вы обязаны уважать. Гражданин России Николай Иванович Рыжов пропал без вести при довольно странных обстоятельствах, и это обоснованно вызывает интерес правоохранительных органов. Если вы этого не понимаете, нам придется говорить в другом месте и на другом языке. Римша положил трубку в пепельницу. – Помилуйте, Сергей Иванович! – он заискивающе улыбнулся. – Мы всегда уважаем закон. Ну что вы от меня хотите? Рыжов пропал? Очень печально, но лично мне об этом ничего не известно, поверьте! И вообще почему вдруг российские правоохранительные органы решили, что господин Рыжов пропал без вести? – У нас есть официальные заявления по этому поводу. – Очень хорошо! – Иосиф Абрамович поднял ладони, как бы отгораживаясь от хмурого незваного гостя. – А у нас есть сведения, что господин Рыжов лично расторгнул договор с «Гелиосом» в генеральной штаб-квартире нашей фирмы в Риге. Нам сообщили об этом факсом, и мы приостановили все поставки! – Он получил там не свои деньги, а акционеров «Кимура», – уточнил Серов. – Извините, господин майор, нас это не касается, – отрезал Римша. – Вы тут, кажется, упоминали букву Закона? Так вот, все по закону! Есть договор, который подписал и скрепил печатью глава акционерного общества «Кимур» господин Рыжов, имевший полное законное право подписывать подобные документы. Нам перевели деньги, и мы готовились начать поставки в оговоренные контрактом сроки. Что творилось или творится в акционерном обществе «Кимур», их внутреннее дело. Согласны? Если вдруг господин Рыжов объявляется в Риге и расторгает с нами договор, мы просто обязаны выполнить условия, на которых он может быть расторгнут! И мы выполняем их! После этого ни господин Рыжов, ни акционерное общество нас не интересуют. Почему? Да потому, что мы более не имеем с ними никаких договорных отношений! Сергей решил зайти с другого бока. Словно невзначай, он спросил: – А как все-таки Рыжов мог попасть в Ригу? – Выясняйте сами, на то вы и компетентные органы. И где сейчас находится господин Рыжов, я тоже не имею ни малейшего представления. И не желаю иметь! Зачем мне, простите, лишняя головная боль? «Деньги они украли вместе, – понял Серов. – Или Рыжов сделал это при помощи Римши. Значит, они сообщники в совершении крупного хищения. Но как это доказать? И о судьбе Рыжова Иосиф Абрамович тоже наверняка осведомлен. И как тот попал в Ригу, может знать, но… Что я могу сделать, не имея никаких доказательств, которыми мог бы намертво прижать его к стене?» – Ловко вы с Рыжовым все прикрыли договором! Видимо, в глазах Сергея выразилось нечто такое, что заставило Римшу беспокойно заерзать в кресле, тиская чубук трубки потными пальцами. Криво усмехнувшись, он тихо спросил: – Извините, но, может быть, господин майор антисемит? В России это модно, но принято скрывать. Меня, поверьте, такие взгляды нисколько не задевают. В вашей разоренной стране малообеспеченные слои населения и те, кто не умеет делать деньги, все свои неудачи давно привыкли сваливать на жидов и призывать разобраться с ними. Старо, как мир! Опять же, те, кто пострадал от коммунистов, подсознательно переносят все на евреев, поскольку Карл Маркс был еврей. – Можно подумать, что Латвия полсотни лет не прожила в составе бывшего Союза и не дала преторианскую гвардию большевиков – латышских стрелков! Можно подумать, во время последней войны среди латышей не нашлось ни одного антисемита, и из латышей не создавались дивизии СС, воевавшие против русских! – Но мы сумели сохранить… – начал Иосиф Абрамович, однако Серов резко прервал его: – Кто мы? От чьего имени вы сейчас говорите? От имени латышей? Тогда давайте уточним – каких? Тех, кто является потомками красных стрелков, или тех, кто вешал ваших соплеменников и записывался в СС? Или вы говорите от имени проживающих в Латвии евреев? – Так у нас разговора не получится, – грустно вздохнул Римша. – Отчего же? – возразил Сергей. – По-моему, мы только-только начали откровенный разговор, уважаемый Иосиф Абрамович! Так вот, я отнюдь не антисемит, как вы пытаетесь это представить, не антикоммунист и не ярый сторонник компартии или демократов. Я просто профессиональный криминальный полицейский и люто ненавижу воров всех мастей, даже если они в костюмах от Версачи, – он выразительно посмотрел на пиджак Римши. – И для меня нет разницы, такой расы или национальности преступник. Глава «Гелиоса» упер в него недобрые темные глаза с воспаленными белками: – А если честные люди в вашей дурацкой стране никогда не будут иметь возможности купить костюм от Версачи или Валентино и одеваться в приличных магазинах, значит, меня вы тоже считаете вором? Ну, давайте честно, до конца! – Да! – ответ Серова прозвучал как лязг передернутого затвора, и Римша, невольно отведя взгляд, пробормотал: – Это бизнес, у него свои законы. – Это не бизнес, Иосиф Абрамович! И вы прекрасно об этом знаете! – Сергей встал. – Дайте мне копии договора с «Кимуром»! – Только по официальному запросу следственных органов. Существует, знаете ли, такое понятие, как коммерческая тайна. «Отыгрывается, – понял Серов. – Умело выбил мяч на аут, а бежать за ним, как мальчишке, придется мне. К сожалению, у него действительно прочная позиция защиты, и пробить в ней брешь практически невозможно. Даже если я поймаю Рыжова, и тот прямо покажет на Римшу, толстяк Иосиф Абрамович от всего просто отопрется, прикрываясь тем же договором, или быстро полиняет в Ригу. Однако не он режиссер в этой занятной пьесе. Один из ведущих исполнителей, может быть, но не автор и не постановщик». – Хорошо, – сказал он вслух. – Я вернусь с официальным запросом. – Милости прошу, – Римша встал, давая понять: пора заканчивать визит. Руки на прощанье он не подал, чему Сергей был только рад. Сдержанно кивнув друг другу, они расстались, как противники на безрезультатно закончившейся дуэли, когда выпущенные из пистолетов пули волею судьбы просвистели мимо, а повторные выстрелы не предусмотрены правилами. Выйдя из «Гелиоса», Серов испытал облегчение, словно выбрался из духоты телефонной будки, откуда вчера вечером ему звонил Эмиль. Ну вот, повидались с Римшей, обменялись с ним любезностями, и теперь можно составить некоторое представление о механизме хищения денег оборотистым Рыжовым, вступившим в сговор с Иосифом Абрамовичем. Вернее, дополнить, так сказать, умозрительную картину, которую, к глубокому сожалению, к делу не пришьешь и на этом основании не наденешь на запястья Римши, украшенные золотым «Роллексом», стальные браслеты наручников. Не заезжая к себе, Сергей направился в Росбюро Интерпола, где служил его добрый знакомый, подполковник Бушуев. На счастье, тот оказался на месте. – О! – при виде Серова воскликнул он. – Какая редкая птица залетела в наши края. Ты по делу или решил наконец навестить старого приятеля? – Привет, Алексей Владимирович, – Сергей пожал ему руку и виновато улыбнулся. – По делу я, по делу. Возникла тут одна любопытная ситуация, а без вашей помощи разобраться в ней вряд ли сумею. Выслушав историю исчезновения Трапезникова и Рыжова, подполковник Бушуев задумчиво потер гладко выбритый подбородок. – Попробуем навести справки, только ты мне дай официальный запрос. И обязательно с их фотографиями. – Сделаю. …Остаток дня прошел в мелких делах и повседневных заботах, которых у каждого сыщика пруд пруди. Бумажный вал захлестывал, но как обойтись без документации? В канцелярии уже ждал ответ на срочный запрос в Главный информационный центр. Серов принес пакет в свой кабинет и вскрыл с таким чувством, с каким вскрывал в детстве коробку с долгожданными подарками. Предчувствие не обмануло; внутри лежали сделанные в следственном изоляторе фотографии и справка на Валерия Митовича Папуа, полтора десятка лет назад осужденного в Грузии за совершение разбойных нападений. Еще указывалась его дакгоформула, но сейчас она не интересовала Сергея – это дело экспертов. Жаль, что ГИЦ более ничем не располагал. Серов взял фото и начал разглядывать лицо Папуа. Что же, Эмиль описал его довольно точно, но действительно ли это – неуловимый Самвел? Минуточку, кого же ему так напоминает фото в профиль? Сергей бросил карточку на стол и закрыл глаза, медленно восстанавливая в памяти картину того трагического дня, когда он увидел, как из разбитого окна вылетело женское тело с развевающимися на ветру волосами. Потом он вбежал под арку, свернул за угол и заметил выскочивших из подъезда двух мужчин. Один был очень похож на Папуа-Самвела! Особенно в профиль. Точно! Или он подгоняет факты под собственные измышления? Да нет же, нет, натренированная память не может его обмануть, однако проверить ее тоже не мешает. Надо передать дактоформулу криминалистам: пусть они еще раз тщательно посмотрят пальцевые отпечатки, снятые в квартире Трапезниковых. Открыв глаза, он взял со стола фотографию Папуа и бережно спрятал ее в бумажник. Кстати, а не пора ли потревожить приятеля да налоговой полиции? Говорят, одна удача притягивает другую, как и несчастья чередой следуют друг за другом. И он набрал знакомый номер. – Привет! Порадуешь чем или нет? – Серега, ты у мертвого закурить выпросишь, – тоскливо отозвался приятель. – По-моему, ты как раз из тех мужиков, с кем женщине проще переспать, чем объяснить, что она его не хочет. – Хватит любезностей, – засмеялся Серов. – Лучше скажи прямо: тебе задали нелегкую задачку, а ты, как человек верный чувству долга и дружбы, не смог отказаться. Ну, не тяни. – Нашел я один валютный счет, на шестьдесят пять тысяч долларов. Все деньги он снял накануне исчезновения. – В каком банке? – Подробности при встрече, – уклонился от ответа приятель. – Загляни на днях, может быть, еще что проклюнется… «Шестьдесят пять тысяч по сравнению с пятьюдесятью миллионами – плевок! – подумал Сергей, положив трубку. – Но знаменателен факт: денежки сняли со счета перед загадочным исчезновением Льва Александровича Трапезникова! И мне очень хотелось бы знать – сколько у него было таких счетов?..» Ночью Серову привиделся странный сон, будто он блуждает по сырым затхлым подземельям, спускаясь по осклизлым ступеням все ниже и ниже, туда, где в мрачных подвалах стоит черная недвижная вода. На ее поверхности плясал слабый луч его фонаря, и, казалось, вода притягивала и жадно поглощала свет, стремясь оставить дерзнувшего спуститься сюда в темноте, чтобы он потерял ориентацию и стал ее легкой добычей. Испуганный вскрик, плеск сомкнувшейся над головой грязной воды, и в подземельях вновь воцарится тишина, прерываемая лишь стуком капель, срывавшихся с причудливо изогнутых труб насквозь проржавевших коммуникаций. И он, объятый животным страхом, рванулся наверх – к свету, солнцу, теплу, людям, прочь из мертвенного подземелья, похожего на склеп… Сон оставил неприятное ощущение. Однако за окном сияло голубизной небо – на нем не осталось и следа лохматых туч, – ласково пригревало солнце, обещая теплый, но не знойный день. На кухне уже фыркал чайник и аппетитно шкворчала сковорода – тетя Клава жарила гренки. И сон показался не столь уж зловещим, а вскоре и вообще забылся. Сергей встал, размялся и привычно взялся за гантели: в юности он занимался многими видами спорта – играл в футбол, выступал на ринге, боролся, бегал на лыжах, отлично плавал, – однако все осталось в прошлом, и теперь он старательно поддерживал форму. Предметом особой его гордости был удивительно сильный жим кистью, развитый настойчивыми специальными упражнениями. Еще в детстве, прочитав книгу Джека Лондона «Морской волк», герой которой мог раздавить в кулаке сырую картофелину, превратив ее в жидкую кашицу, Серов задался целью научиться делать то же самое. И немало преуспел – по крайней мере если картофелина, сжатая его рукой, не превращалась в кашицу, то, не выдержав натиска, крошилась на мелкие части. Не избежал он и модного увлечения рукопашным боем, а затем кун-фу, где тренеры прочили ему большое будущее, но и это тоже осталось в прошлом. Теперь только зарядка, гантели, прыгалки… После душа он вышел на кухню. Поцеловал колючую щеку отца – по давно укоренившейся привычке старик брился только после завтрака, – потом морщинистую щеку тети Клавы и сел на свое обычное место за общим столом. Завтракали в молчании. Единственно, отец, бросив взгляд на часы, заметил: – Ты сегодня не торопишься на службу? – У меня встреча, папа. Иван Сергеевич понимающе кивнул и больше вопросов не задавал. Когда Сергей выпил кофе и съел гренки, тетя Клава спросила: – Ты наелся? С собой бутербродик завернуть? – Спасибо, не нужно. Я сыт! Он еще раз чмокнул старушку в щеку и побежал одеваться: сегодня у него действительно важная встреча, и опаздывать на нее нельзя… Минут через сорок он уже был на Курском вокзале и перед самым уходом успел вскочить в электричку до Фрязево. Вагоны были почти пустыми, он облюбовал местечко у окна. Поезд прогромыхал на выходных стрелках, проскочил мост через извилистую грязную Яузу, миновал белеющий на ее высоком берету Андроников монастырь – последнее пристанище на грешной земле великого Андрея Рублева, и втянулся на длинный перегон по Москве до Новогиреево. На станции Кусково Серов вышел. Остановился на платформе, достал пачку сигарет и не спеша прикуривал, пока не отошел поезд. Бросив быстрый взгляд по сторонам, он убедился: кроме него здесь сошла только одна пожилая женщина с хозяйственной сумкой. Она перебралась на другую сторону путей и быстро скрылась из виду. Вокруг царила тишина. Прямо от платформы аккуратные аллеи уводили к прятавшемуся в глубине парка старому дворцу. В густых кронах деревьев щебетали птицы. Временами налетал легкий ветерок, принося приятную прохладу. Серов облокотился об ограждение платформы и подумал: хорошо бы взять отпуск и уехать в несусветную глушь, в маленький провинциальный городок, где живут по старинке, патриархальным укладом, без людской сутолоки, где в переулочках растет неистребимая травка спорыш и где даже в жару у водоразборных колонок стоят лужи, а на задах домов, привязанные к вбитым в землю колышкам, пасутся козы с бесновато-глупыми глазами…