И хорошо бы хоть на месяц забыть, что нужно ходить по городу с заряженным пистолетом под мышкой и ловить всяких гадов, предаться бездумному времяпрепровождению: спать сколько влезет, пить из кринки парное молоко, по вечерам смотреть телевизор, ходить вместе с хозяином домика, где остановился квартировать, в баню и после парилки щедро угощать его холодным пивом под неторопливый мужской разговор «за жизнь». Лепота! И каждый год он мечтал провести так отпуск, да все никак не случалось. Иногда Сергей думал: остались ли еще они, городки его мечты? Стоит ли ехать, искать их, для того чтобы столкнуться с грубой действительностью сегодняшнего дня, вдрызг разбивающей хрустальные мечты? Теперь везде компьютеры и политика, везде свои «деловые» и коррумпированные чиновники, а в переулочках травку спорыш приминают широкими шинами иномарки местных «новых русских», понастроивших себе особняки-крепости. Так, может, лучше не трогать мечту? Докурив, он поглядел на часы – начало одиннадцатого. Вокруг по-прежнему тихо и безлюдно. Ну, пожалуй, пора. Серов медленно пошел по аллее в глубь парка. Где-то далеко в стороне слышались звонкие голоса ребятни, но здесь садовые скамьи пустовали. Пройдя метров двести, он свернул под сень старых лип, отыскал едва приметную тропку, убегавшую в густые кусты давно отцветшей сирени, раздвинул их и увидел скамью, наверняка служившую приютом не одному поколению влюбленных. Но сейчас на ней сидела не влюбленная парочка, а пожилой человек с гладко зачесанными назад длинными, чуть вьющимися темными волосами, одетый в легкие светлые брюки и пеструю рубашку с короткими рукавами, туго обтянувшую его солидное брюшко. Это был Эмиль. Положив на колени сумку-визитку из лаковой крокодиловой кожи, он с удовольствием покуривал, наслаждаясь прохладой в тени густой сирени. Заметив Серова, картежник приветственно помахал ему рукой. – Барев, Геворк Манукович, – по-армянски поздоровался Сергей и присел рядом. При личных встречах он всегда называл осведомителя по имени-отчеству, хотя в иных обстоятельствах звал по блатной кличке: Эмиль, которая прилипла к Геворку Мирзояну еще до его первой судимости. Ох, как же давно это было! Несколько лет назад Эмиль случайно попался при облаве на одной хате, где шла крупная игра. Руководивший операцией Серов, поговорив с задержанным, прикинулся слепым и глухим, что позволило Мирзояну избежать новой встречи с самым гуманным в мире судом и, следовательно, новой отсидки. С тех пор Эмиль платил Серову за это информацией, превратившись в личного «стукача» Сергея, или, как Эмиль еще иногда любил говорить, «карманного шпиона», и Серов ревниво оберегал его от чужого ока и даже от собственного руководства. Естественно, оно знало, что Серов регулярно получает информацию от постоянно вращающегося в криминальном мире источника, но от кого именно, он отказался сказать даже начальнику Управления, помня, как незаслуженно забытый и оболганный русский гений агентурной работы жандармский полковник Сергей Васильевич Зубатов писал, что связь с осведомителем надо так же тщательно скрывать, как если бы это была связь с замужней женщиной, которую вы пуще смерти боитесь скомпрометировать. В то же время Сергей понимал, что Эмиль не может работать на него вечно – уже сейчас вокруг него образовался некий вакуум. Он, как та коза на веревке, конец которой крепко держал в руках Серов, выщипал всю траву вокруг, оставив плешь. Скоро ему просто некого будет «сдать» при очередной встрече с «начальником». Печально, но факт: такова участь большинства осведомителей. Они работают на тебя, страстно мечтают освободиться от зависимости и люто ненавидят «хозяина», умело скрывая это. Папуа – это просто случайная удача у Эмиля. И, как ни жаль, Сергей решил рискнуть практически выработавшимся агентом, чтобы выманить из норы коварную змею. Фактически он хотел использовать его как «живца» в сложной и опасной игре, где, как казалось Серову, он уже рассчитал каждый ход. – Привет, Сергей Иванович, – старый шулер подал сыщику холеную руку и болезненно поморщился от его крепкого рукопожатия. – Тише, дорогой, аккуратнее! У тебя не пальцы, а стальные клещи. Меня же кормит ловкость рук, а не сила. Неужели тебе хочется оставить Геворка на старости лет без куска хлеба? – Ты проверился? За тобой никого? – Э-э, – на восточный манер протянул Эмиль. – Даже ты потерял бы мой след. – Ладно, Геворк Манукович, не обижайся. Взгляни, – Серов достал бумажник и вынул из него тюремные фотографии Папуа в фас и профиль. Эмиль аккуратно взял фото двумя пальцами за верхний и нижний края обреза, чтобы ненароком не оставить на глянцевой стороне снимка отпечатков пальцев. Далеко отставил руку и близоруко прищурился. Сергей с замиранием сердца ждал: что он скажет? – Да, это Самвел, – слегка откашлявшись, наконец подтвердил картежник. Серов забрал фото. – Спасибо, подсказал, как его вырыть. – Ну, положим, ты его еще не вырыл, – съехидничал Эмиль и с фальшивой уверенностью добавил: – Но теперь непременно выроешь. Дело времени. – Его-то так раз и не хватает! – Всем всегда чего-нибудь не хватает, – философски заметил осведомитель. – Одним времени, другим здоровья, третьим денег. Однако еще никто не жаловался, что ему не хватает ума. – Тебе знакома кличка Лечо? – сменил тему Серов, опасаясь, что Геворк сейчас пустится в долгие отвлеченные рассуждения. – Лечо? – переспросил тот и пожевал губами, словно пробуя слово на вкус. – Кажется… Нет, честно скажу, не помню. – Он бывает в «Каштане». Это может быть бар, кафе или валютный ресторан. – А-а, – рассмеялся Эмиль. – Теперь вспомнил. Есть у меня один знакомый, который знает этого Лечо. Он обычно ошивается в баре. Но зачем он тебе? Вряд ли за ним числятся крупные дела. Или ты уже начал стрелять и по мелкой дичи? – Откуда тебе знать, какая дичь мелкая, какая крупная! Сведи знакомство с этим Лечо, однако будь предельно осторожен! Я думаю, он связан с очень опасными людьми, да и сам наверняка не ангел. – Скажи, зачем он тебе и о чем я с ним должен толковать? Ты же знаешь, я не люблю работать втемную. – Есть некоторые серьезные подозрения, – уклонился от прямого ответа Серов. – Если удастся войти в контакт с Лечо, попробуй его прощупать насчет некоего Сергея Сергеевича. – А именно? – в темных глазах Эмиля мелькнул знакомый сыщику огонек любопытства. – Тонко намекни, что хотел бы полинять за кордон, а Сергей Сергеевич якобы может помочь. Но лучше не называй никаких имен, скажи, что есть, мол, как ты слышал, один деятель с одинаковым именем-отчеством. Осведомитель поправил тщательно уложенную шевелюру – Серов знал: он подкрашивает волосы, чтобы скрыть седину, – и испытующе посмотрел на сыщика. – Сергей Иванович, а ты не отбиваешь хлеб у Федеральной службы безопасности? – Пока еще ничего не ясно, – вновь ушел от прямого ответа Серов. – Ты готов рискнуть? Если да, то давай вместе подумаем, от кого бы ты якобы мог узнать о Сергее Сергеевиче. Это важный момент, и промахнуться здесь нельзя. – Чего думать? Самвел сказал, когда играли в карты! Лучше все равно не придумаешь: Самвел в бегах, а Лечо вряд ли знает его лично, а слышать о нем непременно слышал. – Такой ход мне не очень нравится, – честно признался Сергей. – Слишком опасно и, прости, топорно как-то! – Э-э! Перестань! Я лучше знаю, с кем придется иметь дело. Кругом одни шестерки! Ладно, ты скажи, что делать, если Лечо заглотит наживку? Прикажешь ехать за кордон? – Шутишь? Хотя, кто знает, как все повернется?.. Для начала, если он согласится на кого-нибудь вывести, немедленно сообщаешь мне и показываешь этого Лечо. Если не соглашается, все равно показываешь, а потом решим, как быть. Эмиль ненадолго задумался, глядя в голубое, без единого облачка небо, будто ждал, что там появятся неведомые письмена, дающие ответы на все вопросы. – «Каштан» – дорогое заведение, – словно ни к кому не обращаясь, бросил он. – Целый лабиринт закоулков, связанных служебными проходами с рестораном. А по вечерам там играет оркестр. В случае осложнений оттуда можно просто не выйти. – Я ни на чем не настаиваю, – отозвался Серов. – За тобой всегда остается право отказаться. – Мы всегда имели право избирать и быть избранными, – горестно улыбнулся картежник. – Но что-то никто из нас не стал президентом! Странно, правда?.. Когда надо все сделать? – Не спеша, но поторапливаясь. – Хорошо, на днях я буду там. Если у тебя все, тогда прощай, я поеду: не хочу по жаре попасть в пробку. Сердечко, понимаешь, барахлит. – Ты на машине? – Да, я оставил ее у входа в парк. Тебя подбросить? – Нет, нас могут увидеть вместе. И я тебя прошу, не говори мне больше «прощай»! – Как хочешь, – пожал плечами Эмиль. – Тогда прощай! – Я же просил! – укоризненно посмотрел на него Серов. – Ах да, извини. До свидания. – Счастливо! Картежник надел темные очки, поднялся со скамьи и исчез среди кустов. Серов немного посидел в одиночестве – торопиться на станцию не имело смысла: до конца перерыва в движении электричек оставалось еще около часа… Едва Серов появился в Управлении, его тут же вызвал Мякишев. – Я прямо из прокуратуры, – вытирая скомканным носовым платком лицо, сообщил он, лишь только Сергей переступил порог его кабинета. – Все кишки вымотали! Засели там, хорьки! – Докатилась «телега» Карцева? – догадался Серов. – Да, – Александр Трофимович тяжело опустился в кресло. – Присаживайся… В общем, у нас там получилось как за карточным столом: кто кого покроет! Они мне под нос жалобу, а я им рапорта, объяснение секретарши, справку из поликлиники о состоянии здоровья Тура. Это ты хорошо придумал отправить его на больничный. Козырной туз, да и только! Он радостно рассмеялся, довольный пусть маленькой, но победой: глухая, непримиримая вражда между прокуратурой и милицией возникла очень давно, но не ослабела со временем. Каждое новое поколение успешно перенимало привычки старших и вносило в эту «холодную войну» свою лепту ненависти. Практически никогда не случалось, чтобы работник прокуратуры перешел служить в милицию или наоборот. Поэтому убедительно доказать этим снобам, надзирающим за деятельностью органов внутренних дел, что уголовный розыск тоже не лыком шит и не щадит живота своего ради дела, было особенно приятно. – Чем закончилось-то? – не выдержал Сергей. – Пока тридцать суток задержания, но я уже переговорил со следствием. Будем предъявлять Карцеву обвинение и арестовывать, – похвастался Мякишев. – И пусть только попробуют не подписать ему мерой пресечения содержание под стражей. – Надеюсь, про Лечо вы им ни гу-гу? – Обижаешь, – Трофимыч включил вентилятор и направил его на себя. – Там трепать языком – все равно что самому себе в карман нагадить! Трепанешь – так или Карцев выскочит на волю, или этот Лечо тут же испарится, и ищи потом ветра в поле. – Он уже мог испариться, узнав о задержании Карцева, – заметил Серов. – Вполне, – легко согласился Мякишев. – Но, думаю, он не исчезнет. – Почему? – Ну, во-первых, понадеется, что Карцев его не сдаст, хотя бы из чувства самосохранения. А во-вторых, он легко отметет любые обвинения: какие, скажет, дискеты и акционерные общества? Ничего не знаю! И патлатого гражданина, который на меня показывает, тоже вижу впервые в жизни… – Так, – кивнул Сергей, – но мы с большой долей уверенности можем предположить: Лечо имеет некоторое отношение к исчезновению Рыжова, коль скоро Карцев по его наводке и приказу направился в офис «Кимура». – Во-во, – подхватил Мякишев, – хорошо еще, не подложили туда бомбу или не пожгли все к чертям собачьим. С них бы сталось. – А вдруг так бы и поступили? Но просто времени не хватило, и они избрали уже известный вариант? Как бы там ни было, у нас получается цепочка: «Каштан» – Лечо – Сергей Сергеевич. Помните записочку на календаре Трапезникова? – Помню. А что твой тайный оракул провещал? – с оттенком иронии поинтересовался Александр Трофимович. Серов молча достал фото Папуа: – Можете полюбоваться, это Самвел, он же Валерий Митович Папуа. ГИЦ дал о нем все, чем располагает, а мой, как вы любите выражаться, «тайный оракул», опознал Самвела по фото. – Вот это ты молодец, вот за это хвалю, – расцвел Мякишев. – А представишь пред мои очи самого Самвела, живого или мертвого, – верти дырку в погонах! Мое слово твердо: пробью досрочное присвоение подполковника!