– Как же? – удивился Серов. – «Каштан» фигурирует в деле Трапезниковой. Так? Лечо посылает Карцева в офис «Кимура», чтобы тот уничтожил память бухгалтерского компьютера. Рыжов исчезает, прихватив ни много ни мало пятьдесят миллионов долларов. Сегодня мой человек, беседуя с Лечо, попросил его помочь удрать за границу, сославшись на рекомендации Самвела, и упомянул некую личность с одинаковым именем и отчеством. Помните запись: «Сергей Сергеевич»? – Естественно. И что дальше? Сергей посмотрел на начальника с недоумением. Действительно, Трофимыч не видит связи фактов или прикидывается непонимающим по каким-то своим соображениям? Ведь даже дураку ясно – зацепили конец нитки, которая может привести к тому же Самвелу, помочь раскрыть убийство Татьяны и разобраться с Рыжовым, неожиданно всплывшим в Риге! – Дальше что? – несколько раздраженно повторил Мякишев. – Надо брать Лечо под плотное наблюдение, – настаивал Серов. – С какой стороны ни посмотри, он не так прост. – Это точно, – поддакнул Александр Трофимович. – А если он или его дружки засекут наблюдение? Тогда все насмарку? И еще, скажи на милость, на каком основании проводить оперативные мероприятия, а? У нас что, есть официальные показания задержанного Карцева, прямо указывающего на Лечо как на организатора акции в «Кимуре»? Или твой тщательно законспирированный даже от нашего руководства источник информации напишет заявление, где изложит суть беседы с Лечо, а еще лучше – представит в дополнение к бумаге кассету с записью разговора? В последних словах явно сквозили долго сдерживаемое недовольство и неприкрытая издевка. Сергей чувствовал: Трофймыч не хочет и не может простить, что он до сих пор не знает, откуда его подчиненный получает сведения. И, наверное, никогда не простит. Ладно, переживем! О записи разговора Серов и сам думал, но не велел Эмилю брать с собой диктофон: вдруг в баре есть аппаратура обнаружения, кто их знает? Тогда шулеру сразу каюк. И виноват в этом был бы Сергей… – А если они расколют моего человека? – зло спросил Сергей. – Лечо и его дружки не просты, – это вы сами признали, – поэтому такое не исключено! – Сергей решил во что бы то ни стало добиваться своего. – В нашем деле нельзя исключить никакие возможные варианты, – напыжился Трофимыч. – Однако, как я догадываюсь, – по его губам скользнула ехидная улыбочка, – твой источник информации тоже не лыком шит? Имеет опыт и пользуется авторитетом. Полагаю, они начнут пока водить его вокруг да около: серьезные дела не решают в одночасье. Им надо все обсудить, перепроверить твоего человечка, поговорить с ним еще разок-другой. Вот когда они немного успокоятся, мы и введем новые силы, плотно обложим их со всех сторон. Но к этому моменту надо иметь хоть какие-то официальные основания для прослушивания телефонов и установления наружного наблюдения. – Я не согласен! Человек доверился мне, значит – всем нам! Он рискует жизнью, рискует не на шутку, и мы обязаны прикрыть его. – Лучшее прикрытие в таких случаях – хорошо разработанная легенда, – назидательно молвил Мякишев. – И, если мне не изменяет память, твой источник информации официально не является нашим негласным сотрудником? Так? Завтра тебе скажет что-нибудь бабка во дворе, и ты потребуешь бросить все силы на ее прикрытие? Серов, чтобы не сорваться, крепко зажал кулак одной руки в ладони другой. – Что же, – прерывающимся голосом спросил он, – как таскать каштаны из огня, так он был хорош? Все только и спрашивали: что новенького сказал твой человечек? А как ему надо помочь, так наплевать и забыть? Получается, использовали и выбросили? Все равно что подтерлись. – Ты мне уже приписываешь отношение к людям, как к использованной туалетной бумаге? Александр Трофимович даже задохнулся от возмущения и уставился на подчиненного выпученными, побелевшими от ярости глазами. Мальчишка! Да как он смеет так с ним, заслуженным работником органов внутренних дел, отдавшим всю жизнь?.. То, что Серов необычайно удачлив, всегда готов на расчетливый риск и частенько выигрывает, не дает ему права хамить непосредственному начальнику. Много воли получили в последнее время, вот она им и кружит буйные головы! И еще считают себя умнее всех на свете? Ха, умнее! А ты попробуй, ершистый Сереженька, со временем сесть хотя бы в кресло начальника отдела! Тебе рога-то палкой отшибут, иголки и жало выдернут и, может быть, только потом дадут немножко поруководить. Прорывались, бывало, ершистые и зубастые, ядовитые умники и на посты повыше, вплоть до начальников управлений. Но какая их ждала судьба? Некоторое время они хорохорились, держались, а потом их просто выкидывали за ненадобностью, как рваный презерватив. Некоторые даже судиться пытались, дабы «восстановить справедливость», а что толку?! Насчет каштанов это ты верно подметил – любой подчиненный хорош, пока он таскает начальству каштанчики из огня, а лишь только заартачится, заерепенится и покажет зубы, прочь его, немедленно прочь! Начальство, при каком бы режиме или строе оно ни было, всегда одинаково – хоть у нас, хоть в америках! Впрочем, нельзя терять лицо и показывать, что ты от злости готов выскочить из себя. В какой же это западной книжечке так хорошо сказано про умников: то ли у Карнеги, то ли у Аллена Даллеса, то ли у Кейси?.. Так вот, автор давал прекрасный совет: не мешайте умникам, даже если они вам очень мешают! Дайте им на некоторое время свободу действий, и потом увидите, как они сломают себе шею! Мякишев прикрыл глаза, расслабился и усталым голосом едва слышно сказал: – Обижаешь ты меня, Сережа! Незаслуженно обижаешь, вместо того чтобы понять и выслушать до конца. – Простите, – буркнул Серов, но тут же вновь перешел в атаку, радуясь, что Трофимыч пересилил себя, не полез в бутылку и удалось избежать, казалось, неминуемого скандала. – Вы тоже не хотите меня до конца выслушать! Лечо нормально заглотил упоминание о Самвеле и намек на Сергея Сергеевича и еще поинтересовался, знаком ли мой человек с Самвелом лично. Разве этого мало? Я далек от мысли, что Лечо блефует. В криминальной среде это может слишком дорого обойтись. А в том, что он кое-что знает о Самвеле и Сергее Сергеевиче, я полностью уверен. – А я уверен, что нам никто не разрешит взять его под наблюдение, – открыв глаза, грустно поглядел на подчиненного Мякишев, намеренно объединяя себя и его словечком «нам». – Я уже объяснял тебе причины. Даже если я лягу костьми в кабинете генерала, меня спросят: а кто такой Лечо? Пока он – фантом! Да, да, – предваряя возражения, Александр Трофимович поднял ладонь, призывая Сергея помолчать. – Есть его фото. Ну и что?! С ним имел дело лишь Карцев, который сидит в камере и молчит в тряпочку, да твой таинственный осведомитель! Хорошо, ты его видел, но где гарантии, что тебе показали настоящего Лечо? Ладно, пусть ты видел и сфотографировал настоящего, но у нас нет никаких данных о нем! – Я его все равно вырою, – упрямо наклонил голову Серов. «Не знает еще, как играть с начальством, – удовлетворенно подумал Мякишев. – Сам лезет в западню. Ну да и Бог с ним!» – Вырой, – неожиданно для Сергея согласился он. – Человечка своего пока попробуй прикрыть вместе с Туром и вырой Лечо. Тогда я тебе обещаю полную поддержку перед руководством. «Вывернулся, – с горечью отметил Серов. – Опять вывернулся. Короче, при первом же признаке опасности придется Эмиля срочно выводить из игры, и пусть уезжает, пока тут все не утрясется. А Трофимычу скажем спасибо: за привет, за ласку и за то, что если не помог, так хоть руки не связал! Но голову мою, в случае чего, на заклание уже приготовил». – Я пойду? – он выжидательно взглянул на начальника. – Успехов, – откликнулся Мякишев. – Держи меня в курсе. – Непременно, – пообещал Сергей и хотел взять фотографии, но Трофимыч быстро смахнул их в ящик стола и запер на ключ. Посмотрев на закрывшуюся за подчиненным дверь, Мякишев мысленно похвалил себя, что не дал воли дурному гневу и умело повернул все в нужную сторону. Лечо майор Серов непременно выроет – он малый хваткий, да и своего человечка, запущенного в «Каштан», ему прикрыть нужно. Если все сойдется, то не исключено, что вслед за Лечо вылезет Самвел. Тогда будет раскрыт ряд тяжких преступлений – это, в первую очередь, заслуга начальника отдела, умело руководившего личным составом и направлявшего его действия. А заслуги всегда поощряются. Вот так! Если дело пойдет наперекосяк и одна неприятность начнет громоздиться на другую, то виновный уже заранее определен: все тот же майор Серов, как всем известно, излишне склонный к авантюризму и нарушениям нормативных актов, регламентирующих оперативную работу. Действуя на собственный страх и риск, он привел успешно начатую перспективную операцию к плачевным результатам. Вот так!.. Расставшись с Эмилем, сумевшим изрядно смутить его душевный покой, Лечо некоторое время сидел в одиночестве, бездумно глядя в стену и дымя сигаретой. Старый шулер свалился со своими вопросами как снег на голову, и теперь, хочешь не хочешь, нужно решать, что делать. Скрыть визит картежника и Лени Барабана никак не получится: обслуга бара непременно доложит хозяевам об их встрече с Лечо, потом эта информация как пить дать доплывет и до Хафиза, а тот непременно спросит – зачем они к тебе приезжали? Солгать – себе дороже, поскольку все равно перепроверят. Эмиль настолько ловко перетасовал свою колоду, что теперь трудно понять: действительно ли он слышал о человеке с одинаковым именем и отчеством – то есть о Сергее Сергеевиче – или это просто очередной блеф? Хотя какой блеф, разве можно придумать такое? Случаются ли подобные совпадения фантазии с реальной жизнью? Следовательно, картежник действительно мог получить прозрачный намек от Самвела, известного любителя азартных игр, и решил воспользоваться приоткрывшейся лазейкой, чтобы улизнуть. В этом случае он – потенциальный клиент, а о состоявшемся разговоре необходимо поставить в известность Хафиза, а там пусть решают, что ответить шулеру. Можно, конечно, ограничиться докладом о визите Барабана и Эмиля, но умолчать о содержании разговора – ведь он велся с глазу на глаз! – а потом под каким-нибудь благовидным предлогом ответить картежнику отказом. На этом и закончить историю. Но вдруг при беседе с Эмилем присутствовал некто третий? Даже вернее, нечто – бесстрастная электронная аппаратура, записавшая каждое произнесенное в комнате слово, каждый вздох. Что тогда? Поэтому умалчивать о содержании разговора не стоит, а вот подумать, как представить себя при докладе в самом выгодном свете, не только можно, но и нужно! Лечо выпил большую рюмку «Смирновской», машинально закусил ягодкой винограда и через запутанные служебные переходы отправился в ресторан, расположенный в смежном здании. Устроившись за столиком в углу, он заказал телятину с белыми грибами и мороженое – есть особенно не хотелось. Но надо подкрепиться перед встречей с Хафизом: если она неизбежна, то лучше увидеться с ним сегодня же, опередив возможных доносчиков и не дожидаясь, пока тебя призовут держать ответ; пожалуй, это самое правильное решение. После трапезы Лечо вернулся в бар и зашел в директорский зал, где уже все чисто прибрали. Уселся за длинный стол, достал из кармана трубку телефона сотовой связи и набрал номер. Услышав знакомый голос, Лечо не поздоровался, а, словно продолжая прерванный разговор, сказал: – Есть необходимость встретиться. – Сегодня? – уточнил невидимый собеседник. – Да. Прямо сейчас. – Хорошо! Приезжай. Я у друзей. Лечо сложил телефонную трубку и убрал ее в карман – все, пути отступления отрезаны. «У друзей» означало, что Хафиз на винном складе одной из фирм, когда-то созданной не без помощи Сергея Сергеевича и его высокопоставленных друзей, чтобы прокручивать и отмывать деньги – в России торговать водкой и вином всегда было одним из самых прибыльных занятий. После искусственной, созданной кондиционерами прохлады бара на улице показалось жарко и душно, но Лечо не спешил к своему автомобилю, а немного прошелся, внимательно приглядываясь к прохожим и стоявшим у кромки тротуара машинам. На всякий случай он зашел в будку таксофона, опустил в щель жетон, сделал вид, что набрал номер и разговаривает, а сам еще раз осмотрелся. И только убедившись, что вокруг ничего и никого подозрительного, подошел к своим синим «жигулям» шестой модели и открыл дверцы, чтобы проветрить салон. Наконец, усевшись за руль, он захлопнул дверцы и резко тронул с места. Проехав сотни полторы метров и почти не снижая скорости, он неожиданно повернул машину в переулок. Покрышки обиженно взвизгнули и оставили на асфальте черные полосы, но Лечо уверенно выровнял машину и погнал ее дальше, стремясь скорее выскочить на трассу с оживленным движением – там он быстро затеряется в потоке транспорта, и если кто-то решил увязаться следом, ему будет нелегко остаться на хвосте у синих «жигулей». Примерно час он петлял по городу, пока не остановился у ворот склада, располагавшегося в старых переулках неподалеку от Сущевки. Из проходной выглянул мускулистый бритоголовый парень в синей майке. Он равнодушно мазнул взглядом по лицу Лечо и вновь скрылся в будке. Прошло несколько томительных минут ожидания, и ворота медленно отползли в сторону – ровно настолько, чтобы пропустить «шестерку». Едва гость въехал, ворота тут же закрылись, словно в осажденной врагом крепости. Во дворе уже ждал невзрачный тощий человек в застиранном черном сатиновом халате, надетом на голое тело. Из-под халата виднелись замызганные штанцы, заправленные в рваные резиновые боты. Это был мойщик бочек. Он молча показал, куда поставить машину, и поманил Лечо за собой. Они прошли захламленным двором, покрытым обрывками упаковочных картонок, свернули за угол и вошли в полуподвальное помещение, до потолка заставленное плотными штабелями пустых и полных ящиков. Мойщик слегка подтолкнул Лечо в спину и шепнул, обдав запахом водочного перегара: – Вдоль стены, потом по ступеням вниз и прямо. Лечо прошел вдоль стены, спустился на несколько ступенек и двинулся по длинному проходу между штабелями, боясь порвать брюки о выступающие углы неровно поставленных ящиков. Впереди кто-то высунулся из непонятной щели, посмотрел на него и скрылся, будто привидение. Еще несколько шагов, и гостя окликнули: – Иди сюда! Лечо обернулся. Справа, словно в неком подобии небольшого кабинета со стенами из ящиков, за обшарпанным письменным столом с допотопным телефонным аппаратом сидел Хафиз. – Иди сюда, – повторил он, и Лечо послушно подошел. В складском полуподвале было немного душно, пахло прокисшим вином и мокрым деревом. Где-то надоедливо жужжала муха, ударяясь об стекло. Лечо молча переминался с ноги на ногу, не решаясь без приглашения хозяина присесть на колченогий стул. Он смотрел на руки Хафиза – длиннопалые, с уродливо раздутыми суставами: не кисти, а продубленное солнцем и суровыми ветрами корявое дерево на краю безжизненной пустыни. Низкий вырез белой рубахи с коротким рукавом открывал толстую загорелую шею, казавшуюся на фоне белой материи черной, как у негра. В глаза Хафизу он старался не смотреть – это всегда было не слишком приятно и вызывало чувство жутковатой брезгливости: словно глядишь в темные, неподвижные, но все подмечающие глаза слепца. Хафиз достал из стоявшего рядом ящика бутылку пепси. Каменной твердости ноготь его большого пальца без малейших усилий сковырнул пробку, горлышко прилипло к губам, и на шее заходил большой кадык. Лечо даже показалось, что он слышит, как пенистая жидкость проливается в желудок. И какой-то противный, животный страх начал понемногу овладевать им. – Ну что у тебя? – Хафиз отставил бутылку. – Говори! – Несколько новостей, – разглядывая носки своих туфель, протянул Лечо. – Не мямли! – подстегнул Хафиз. – Парень, которого я посылал в бухгалтерию «Кимура», не вернулся. Его замели, но вывести из строя компьютер он успел. – Когда менты надавят, твой парень расколется? – Думаю, побоится. Но это не все. Хафиз откинулся на спинку стула. – Похоже, у тебя целый мешок дурных новостей? – Да, новости есть, – осторожно ответил Лечо, – но, насколько они хороши или плохи, судить не мне. – Выкладывай! Да ты сядь, чего стоишь? Лечо с некоторым облегчением опустился на стул и даже позволил себе закинуть ногу на ногу.