– Боюсь, нет, – честно ответил Серов. – Ага, – важно кивнул музыкант, – раньше дрались за передел колоний, теперь за передел приватизации. Все закономерно! А мы как рабы-негры? Отставив бокал с пивом, он занялся отбивной, искоса поглядывая на Сергея, но тот упорно не начинал разговор первым: пусть Фагот созреет. Тогда легче просить. А просить придется. Тарелка Фагота молниеносно опустела. – Чего тебя, дома не кормят? – усмехнулся Серов. – А-а, – досадливо крякнул Гордеич. – Дети выросли, жена на меня давно рукой махнула… Зато тут весело и все свои. Но кончат бал, погасят свечи, и придется возвращаться в родные пенаты. А ты что, музыку пришел послушать? – Нет. Хотел спросить: можешь ли ты договориться в ближайшее время поиграть в «Каштане»? Слыхал о таком заведении? – Ну, – Фагот хитро прищурился. – Вообще-то меня туда недавно звали. Что, очень нужно? – Очень, – обреченно вздохнул Сергей. – Но поосторожней там! Ни во что не вмешивайся, ни о чем никого не спрашивай. Просто наблюдай, а потом поделись со мной результатами наблюдений. – Тебе так и хочется, чтобы я непременно подался в стукачи! – хлопнул его по спине Фагот. – Смотри, скоро поделишь всех людей на три категории: коллег, стукачей и бандитов, а друзей, красивых девушек и вообще просто народа не останется. – Почему? Еще есть потерпевшие, – поддержал его тон Серов. – А в стукачи я тебя не зову, прошу о дружеской услуге. – Там серьезная публика? – Крайне. Один человек вышел на чеченца из этого кабака и тут же лишился жизни. – Чеченец? – прикуривая, переспросил Гусев. – Его тоже убили, – мрачно добавил сыщик. Фагот глубоко затянулся и отхлебнул из бокала пива. – Ты решил заранее сшить мне красное белье? – Ты о чем? – Стыдно, батенька, – назидательно заметил Гордеич. – Надо знать родную историю. При матушке Екатерине солдатикам шили красное исподнее, чтобы они при ранении не пугались вида крови. – Перестань, – поморщился Сергей. – Я серьезно. – Я тоже, – Фагот откинулся на спинку стула и буднично сообщил: – Я отыграл там на прошлой неделе. И, как видишь, жив! Наслаждаясь произведенным эффектом, он радостно заржал и ткнул Серова большим пальцем под ребро. Сергей был обескуражен, но привычка владеть собой в любых ситуациях взяла верх, и он, подлив в бокал Гусева пива, невозмутимо ответил: – Вот и прекрасно. Значит, ты уже можешь рассказать об этом гадюшнике во всех подробностях. – Гадюшник? Если только по содержанию, а по интерьеру до него далеко многим элитарным клубам. Можешь мне поверить. – Я верю, – кивнул Сергей. – И с нетерпением жду твоего рассказа. – Нечего рассказывать, – Фагот допил пиво и промокнул губы салфеткой. – Никто там с автоматом не бегает, героин из-под полы не предлагают и даже проституток нет: супердорогой кабак, со всеми вытекающими… Он открыл последнюю банку пива, с сожалением поглядел на нее и перелил в бокал. Видно, настала пора подбодрить маэстро, и Серов сделал официанту знак. Тот быстро принес бутылку водки и легкую закуску. – Класс! – Гусев довольно потер руки. Сергей не разделил его энтузиазма. Он закурил и уныло подумал: строить планы – одно, а осуществить их в реальной жизни – совсем другое. Может, прав Жуков, и пора закрыть дело – все равно кругом одни неудачи? Вот и надежда на Гусева-Фагота лопнула, будто мыльный пузырь, а послать в «Каштан» больше некого, хоть сам иди туда наниматься в официанты. А как же тогда насчет анонимных звонков и угроз? Те, кто звонил, подумают, что Волкодав испугался и поджал хвост! Ату его, ату! Нет уж, он будет выискивать любую возможность, лишь бы добраться до них и мертвой хваткой вцепиться в горло: по тропе бегут крысы, но создали и охраняют ее – волки! – Хочешь взглянуть? – Сергей достал из кармана плотный конверт. – М-м? Что там? – заинтересовался Гордеич. – Знойные красотки? Или ты хранишь, как трогательную память, портреты членов политбюро? – он рассмеялся дробным хмельным смешком, опрокинул в рот рюмку водки и скривился – то ли от нахлынувших воспоминаний, то ли от горечи спиртного. – Раньше хоть какая-то идея была, – Фагот захрустел маринованным огурцом. – Пусть химерическая, но была! А теперь даже идеи нет… – Заскучал по политзанятиям? – съязвил Серов. – Нет, туг не красотки, не члены политбюро, а некие добры молодцы, как в сказке: Али-Баба и сорок разбойников. Он раскрыл конверт и протянул Гордеичу пачку фотографий пропавших без вести бизнесменов, которые могли уйти по «крысиной тропе». Добыть снимки всех этих людей стоило немалого труда. – Взгляни, нет ли туг кого из тех, кого ты видел в зале «Каштана». Ты там первый раз играл? – Почему же? – Фагот начал быстро тасовать фото, как колоду карт. – Я там каждый квартал лабаю. О, какой холеный! Его взгляд задержался на фото Рыжова, и у Сергея невольно дрогнуло сердце – неужели Гордеич видел в «Каштане» Николая Ивановича? До сей поры еще теплилась надежда: вдруг Жуков пустил дезу или произошел сбой информации, и Рыжов, вопреки сообщениям спецслужб, жив?! Серов затаил дыхание, но тонкие пальцы музыканта уже убрали фотографию Рыжова. Значит, Рыжов ему не знаком. – Вот ты говоришь про политзанятия, идею, – просматривая фото, бурчал Фагот. – А в нашем государстве, теперь вроде бы правовом и демократическом, процветает воровство, и как получали не по труду, а по занимаемой должности, так и получают… Во, этого я знаю! Гордеич радостно улыбнулся, как мальчишка, выигравший желанный приз, и положил перед Сергеем фото мужчины средних лет. – Кто это? – подобрался Серов, хотя знал ответ. – Левка Зайденберг, – Фагот налил себе еще водки. – Кто он, этот Лева? Где ты его видел, когда, откуда знаешь? – начал Сергей сыпать вопросами. Неужто удалось вновь зацепиться? Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить! Музыкант выпил третью рюмку, занюхал ее корочкой черного хлеба, поднял вверх длинный тонкий палец и торжественно сказал: – Лева был одним из дельцов шоу-бизнеса и сделал приличные деньги на горбах таких, как я. Фактически одной рукой он давал нам в тяжелое время кусок хлеба, а другой вычищал карманы. А когда сколотил приличный капитал, исчез, говорили даже, что полинял из России. – Неужели? И кто говорил? – Не помню, болтнул кто-то из его баб, он их за собой табунами водил. Правда, случались у него и грандиозные осечки. Вокруг Элки Ларионовой он ходил и млел, пытался ее купить, потом даже предложил уехать с ним, но… – Кто эта Элка? – Певичка. Голосок домашний, хотя не лишенный приятности, зато какая внешность! Богиня, королева! И на дух не переносила Левку. – И давно Лева исчез? – Наверное, с полгода прошло. Но, кажется, я видел его недавно. Представляешь, похож, да не он! Пропали мешки под глазами, брови другие, морда кажется благородной, а как посмотришь на задницу, сразу скажешь: это Лева Зайденберг! Сколько раз мне хотелось врезать по этой заднице сапогом, когда он говорил «нет денег»!.. «Блефаропластика! – догадался Сергей. – Все эти удаления мешков под глазами, коррекция набрякших век и прочим манипуляции с физиономией называются в косметической хирургии блефаропластикой. Неужели Фагот видел Зайденберга, изменившего внешность? Когда и где это было?!» – Ладно, брось лирику, – оборвал он приятеля. – Когда и где ты видел этого кровососа? – Неделю назад или даже меньше, а где… Все в том же «Каштане»! Он сидел за столиком около эстрады. – Ничего не путаешь? – Я?! Да провалиться мне! Точно тебе говорю: это был Левка! – с пьяной настойчивостью проговорил Гусев. – Мне еще невдомек было, зачем он туда приперся? А потом дошло: Элка должна петь, ее тоже приглашали, но она не приехала. – Возможно, – сухо сказал Серов. Сейчас его интересовало другое, а Гусев, похоже, успел изрядно набраться, и теперь близился момент, когда Фагот пойдет в «отключку» и начнет нести всякую ересь. – С кем был Левка в ресторане? – Один, – Гордеич наполнил рюмку, но Сергей прижал его руку к столу, не позволяя выпить. – Потом подошел к нему какой-то кряжистый мужик, присел за столик, они поговорили немного и вместе ушли. Все? Я могу принять дозу? – Погоди! Как этот мужик выглядел? – Слушай, Серов, ты мне надоел, честное слово! Не помню я! Устраивает? – Где найти певицу? – Тоже не знаю. Ни адреса, ни телефона. Когда будет тусовка «юных дарований», могу поинтересоваться. Ну, пусти… Сергей убрал руку, и Фагот с наслаждением выпил. Закурив, он откинулся на спинку стула и предложил взять еще бутылку, но сыщик отказался: Гордеич и так уже хорош, а у мента, который не держит рынок или не занимается чем-то подобным, разбрасываться деньгами в кабаках просто нет возможности. – Пошли домой, – без особой надежды на успех предложил Серов. – Пошли, – неожиданно согласился музыкант. – Сегодня мне тут ловить больше нечего, а завтра начнется работа и придется завязать с выпивкой на время. Ты на колесах? – Откуда? – искренне удивился Сергей. – Своих никогда не было, а служебные в гараже. – Доедем! – покровительственно похлопал его по плечу Гордеич. Когда они вышли на улицу, ярившееся весь день светило уже спряталось за дома. Ноздри забивал противный запах бензиновой гари. Загадочно улыбаясь, Фагот схватил приятеля за рукав и потащил на другую сторону улицы, где тянулся длинный ряд припаркованных автомобилей. Но пришлось сначала пропустить светленькие «жигули», выезжавшие со стоянки.