– Нет, – возразил Максим. – Я бы все равно не допустил, чтобы ты венчалась с ним, так как у нас имелись и другие доказательства виновности Патрикеева. – Ничего не понимаю! Какие доказательства? – Например, то, что Патрикеев незаметно исчез во время того бала, что он водил знакомство с одним беглым каторжником, который куда-то пропал после смерти Лопухина. И наконец то, что Патрикеев служил управляющим у матери Ирины. – Но тогда зачем было доводить дело до венчания? Надо было сразу донести властям! Максим лукаво прищурился. – Дорогая, но как же я мог отказать себе в таком удовольствии – увидеть, как Остолопу дадут отворот поворот у самого алтаря?! Ольга на мгновение опешила, а затем окинула его сердитым взглядом. – Господин Шаховской! Должна вам сказать, что я начинаю жалеть о своем поспешном решении выйти за вас замуж, – проговорила она с возмущением. – Вы неисправимо легкомысленный человек! – Поздно, дорогая моя, – с невинной улыбкой отозвался он. – Мы уже обвенчаны, а развод в нашей стране невозможен. И примирительно поцеловав ее в щеку, прибавил: – Пожалуйста, давай прекратим ссориться. Ведь сегодня как-никак наша свадьба, и скоро нам предстоит первая брачная ночь. Смотри, – он кивнул в сторону Анны Егоровны, – твоя тетушка уже готовится дать тебе необходимые наставления для такого важного случая. – То-то я смотрю, она ходит по зале с таким глупым лицом и так странно на меня поглядывает, – усмехнулась Ольга. – Конечно, – иронично произнес Максим, – ведь эта добродетельная женщина и не догадывается, на какие проделки способна ее племянница. Новобрачные переглянулись и принялись беззаботно смеяться. Эпилог Месяц спустя Зинаида с Сергеем отправились в заграничное путешествие. Вернуться в Россию они собирались нескоро, лишь к тому времени, как у Зины закончится траур по мужу. Остолопов укатил еще раньше: он спешил в Петербург, чтоб затеять судебную тяжбу с пасынком по разделу имения. Валобуев последовал за ним, в надежде, что шумная столичная жизнь поможет ему оправиться от удара, нанесенного так некстати найденным завещанием покойного отца. Посовещавшись с тетушкой, Ольга с Максимом решили, что им тоже следует ехать в Петербург. Суды по разделу Знаменского были неизбежны, и чем скорее они закончатся, тем будет лучше. Накануне отъезда Ольга и Максим решили в последний раз прокатиться в Никольское. Отправились, как обычно, на лошадях, захватив с собой корзину с провизией для небольшого пикника. День выдался нежарким, но солнечным. Недавно прошел легкий дождь, и парк благоухал ароматами шиповника, розы и луговых цветов. Беседка на берегу пруда в этот раз смотрелась особенно живописно, и Ольга с Максимом первым делом направились туда. Полюбовались плетистыми розами, немного подкрепились, выпили по бокалу вина, а затем пошли прогуляться. Неспешно прогуливаясь, они оказались в той части парка, где располагались оранжереи. Раньше их было четыре, но только одна сохранилась в целости, так как была каменной – небольшая прямоугольная постройка с широкими низкими окнами, поблекшего желтого цвета. – Когда-то здесь выращивали лимоны и апельсины, – грустно вздохнула Ольга. – Увы! Эти несчастные растения давно и безвозвратно погибли. Когда Никольское заняли наполеоновские солдаты, слуги разбежались, некому было топить печи, и деревья вымерзли. – Я думаю, что со временем мы все восстановим, – поспешил утешить ее Максим. – Когда Знаменское разделят, мы будем знать размер нашего дохода и сможем откладывать деньги на восстановление Никольского. – Да, ты прав, – без особой надежды подтвердила Ольга. Дверь павильона оказалась не заперта, и Максим с любопытством заглянул внутрь. Деревянный пол был пустым. В одном углу стояла потемневшая гипсовая статуя, в другом – запыленная арфа. – Что это? – спросил Максим. – Откуда здесь этот инструмент? – Где? – переспросила Ольга, входя в павильон и щурясь после солнца. Максим извлек арфу из угла и поставил посреди помещения. – Почему здесь находится арфа? Кто ее принес? – Не знаю, – растерялась Ольга. – Наверное, кто-то из дворовых принес ее сюда, когда загорелся музыкальный павильон. Да только она все равно ни на что не годна, у нее… – Ольга! – Максим выразительно посмотрел ей в глаза. – Да при чем тут, сломана она или нет! Дело совсем не в этом. – Он сделал паузу, переводя участившееся от волнения дыхание. – Ведь это – музыкальный инструмент, и его место не в оранжерее, а в музыкальном павильоне! Ольга посмотрела на арфу, затем перевела взгляд на Максима. – Ты хочешь сказать… – …Что де Фурвиль, увидев здесь арфу и статую, мог принять оранжерею за музыкальный павильон! – взволнованно произнес Максим. – Тем более что большого различия между ними нет. И оранжереи, и музыкальные павильоны выглядят почти одинаково, и разница лишь в том, что внутри. А внутри этого павильона находились статуя полуобнаженной дамы и арфа. И больше ничего! – Та-ак, – протянула Ольга. – Вот что, дорогой мой. Я думаю, нам нужно не ломать голову над разгадыванием очередной загадки, а поехать в Киселевку и вернуться сюда с моей тетушкой, слугами… – … И подводой, – прибавил Максим. – Так, на всякий случай. – Ох! – простонала Ольга. – Я начинаю бояться, что этой безумной истории никогда не будет конца! Той же ночью Максим, неутомимая Анна Егоровна и четверо ее слуг приехали в Никольское. Вскрыли деревянный пол и… не успели еще начать копать, как сразу наткнулись на окованный медью сундук. Сундук без промедления был доставлен в Киселевку и торжественно вскрыт. Он оказался доверху набит золотыми монетами… Два месяца спустя Максим Шаховской выкупил у отчима дедовское имение и вместе с молодой женой отправился путешествовать по Италии, где в это самое время жили их друзья. Надо отметить, что путешествовали они с большим размахом, отчаянно соря деньгами, и вскоре слухи об этом достигли ушей Остолопова. Помимо того, Остолопов узнал, что на месте сгоревшего дома Ольги в Москве начали возводить новый – не деревянный, как раньше, а каменный. Постройкой руководил архитектор, услуги которого стоили довольно дорого. Остолопову не составило труда догадаться о причине внезапного обогащения пасынка, и на какое-то время он впал в беспросветное отчаяние и запил. Тем более что его дела шли все хуже. Деньги, что он получил от Максима за половину Знаменского, ушли на покрытие долгов. Нависла угроза продажи петербургского особняка, а также родового имения Остолопова, находившегося в Ярославской губернии. От таких неприятностей Остолопов пал духом. Однако природное жизнелюбие его натуры победило, и он начал искать невесту с приданым. О «прекрасных феях» речи, конечно, не шло. Но нашлась пожилая вдова с неплохим состоянием, которую Остолопов сумел очаровать. И все бы ничего, но характер у жены оказался совсем не покладистым. Долги мужа она заплатила, но в ответ пришлось переписать на нее свою собственность. А так как по законам Российской империи, будь они неладны, имущество супругов не являлось общим, Остолопов оказался в полной зависимости от жены. У этой матроны имелась племянница – девица сорока лет, которая все никак не могла выйти замуж. И чтоб не страдать одному от несчастного положения подкаблучника, Остолопов сосватал ее за Валобуева. Позвал погостить в Петербург, и там бедного Валобуева окрутили. Поначалу он даже был доволен, но вскоре после свадьбы жена проявила свой властолюбивый нрав и сварливый характер. – Что делать, друг Алексей, – утешал его Остолопов. – Женщины коварны! Когда они ищут женихов, то всегда притворяются ангелами. А мы, бедные мужчины, верим в сладкий обман. И поверь мне: женись ты на Ольге Чижевской – было б хуже. Точно так бы тиранила тебя, да еще и с рогами бы ходил. Нянчил бы чужих отпрысков, считая своими… – Степа, перестань! – махал Валобуев руками. – От одних этих мыслей ужасных хочется напиться. А мне же нельзя: жена съест потом… Но все-таки, откуда у Шаховских деньги? – удивлялся он в очередной раз. – Ведь Ольга была бесприданницей, да и пасынок твой… – Да ясно откуда: ограбил за границей кого-то, – отвечал Остолопов, не желая говорить про сундук, чтоб не открывать другу историю своей неудачи, за которую ему до сих пор было ужасно обидно и совестно. – Ты же сам видел, что это за фрукт. Под пару Ольге Михайловне, к слову говоря! Потому и вышла за него, а не за меня…