— Пожалуй, мне пора, пойду пройдусь немного пешком, уже одиннадцать часов. Завтра я снова начинаю работать в агентстве и хочу хорошенько выспаться, чтобы начать со свежей головой. Большое спасибо за все и, конечно, за пиво. Когда я возвращался домой, я понял, что иду по улице, где живет Робин. Нет, я шел правильно и не уклонился от пути к своему теперешнему дому. Это был путь, который связывал дом Пита и мой… Но, очевидно, я мог бы постараться выбрать другой маршрут. На третьем этаже в одном из окон горел свет; я подумал, что это окно Робин. Но проверять не стал, точно ли это ее окно… Я прибавил шагу и продолжил свой путь. Глава 12 В семь тридцать утра меня разбудил будильник. Чувствовал я себя невыспавшимся, так как хоть и лег в полночь, но долго не мог заснуть. Помню, что последний раз посмотрел на часы, когда они показывали два тридцать утра, а заснуть удалось, наверное, и того позже. Помню, что решил при первой возможности проконсультироваться с доктором Эгглстоуном и попросить его порекомендовать мне какое-нибудь снотворное. Мне это было совершенно необходимо, особенно сейчас, когда я снова приступал к работе и не мог больше позволить себе засыпать после двенадцати, а то и позже. Утро было хмурое, неприветливое. Дождя не было, но все говорило о том, что он вот-вот начнется и зарядит уже на целый день. Я принял холодный душ — надо же было как-то снять вялость. И правильно сделал! Когда в девять часов я появился в агентстве, то уже успел выпить три чашки крепчайшего горячего кофе и у меня в желудке ощущалось приятное тепло; чувствовал я себя почти нормально. Мэй Корбетт, секретарь и телефонистка в приемной, та, которая первая представилась мне, когда я в прошлый раз появился в агентстве, улыбнулась, когда я вошел в офис. — Привет, Род. Я рада, что вы к нам вернулись. — Я тоже, Мэй. Вы можете подсказать, куда я должен явиться? — Джонси просил передать вам, что сначала вам надо зайти к нему. Вы его знаете? Или нет? Я думаю, вы должны были видеть его в кабинете мистера Карвера в понедельник. — Конечно, я его знаю. А где находится его кабинет? — Следующая дверь за кабинетом мистера Карвера, на той же стороне коридора. Дверь была открыта, и я вошел в кабинет. Джонси поднял голову, поднялся с кресла, и мы обменялись рукопожатием. — Присядьте на минутку, Род. Чуть позже я вас провожу в ваш кабинет. Послушайте, Род, может быть, вы хотите, чтобы я представил вас коллегам? Или вы предпочитаете знакомиться постепенно, по мере того как начнете с ними контактировать, по очереди, так сказать? Он вернулся за письменный стол, а я присел на стул рядом. — Лучше постепенно, по очереди. Вы сказали, что проводите меня в мой кабинет. А что, у меня есть свой кабинет? — Половина кабинета, вы делите его с Чарли Грэйнджером. На мгновение я задумался, а потом спросил: — Это такой плотный мужчина средних лет, лысый. Он работает в агентстве уже лет десять-двенадцать. Хороший специалист. Его конек — прямые контакты и контакты по почте с различными компаниями и фирмами. Он прекрасно составляет коммерческую корреспонденцию. Джонси посмотрел на меня, и лицо его выразило огромное удивление. Я постарался рассеять его сомнения: — Нет, конечно, я ничего этого не помню, просто Венги рассказала мне о сотрудниках нашего агентства, и я постарался запомнить все касающееся других четырех редакторов, так как связан с ними по работе больше, чем с другими. — Очень хорошо! Если так пойдет и дальше, вы, я думаю, быстро войдете в курс дела. Как вам показался материал, собранный в этой папке? — он кивнул на папку, которую я держал на коленях. — Нормально, мистер Джонси. Если я не создал ничего более достойного, то считаю, что вполне способен продолжить работу на том же уровне. — Или еще лучше, ведь вы начинаете заново! Кстати, отбросьте, пожалуйста, это ваше «мистер». Даже посыльный называет меня просто Джонси. Или Джордж. Вы просмотрели папку компании Ли Хосиери? — Просмотрел. Особенно графические наброски. — Ну и отлично! Мистер Карвер просил рассказать вам об этом поподробнее. Мы должны представить рекламу этой компании к Рождеству… Сейчас начало июня, а мы уже должны думать о Рождестве. Никуда не денешься — работа… А идея такова: нейлоновые чулки — самый прекрасный подарок к Рождеству. Они элегантны и в то же время практичны. От одной пары до дюжины. Компания обещала сделать специальную рождественскую упаковку: по одной паре, по три, шесть и по двенадцать пар. Они будут доступны по цене любой женщине или мужчине для подарка. — Да… широкое применение Рождественского чулка! Заменяйте один Рождественский чулок другим Рождественским чулком!.. Считайте, что я ничего не слышал, но сама идея ужасна, хуже не бывает. — Не знаю, может быть, и так, ведь это не по моей части… Да, я хотел сказать: если вам вдруг понадобится что-то узнать о нашем офисе, о выдаче жалованья, авансах, расписании и других делах, обращайтесь ко мне, я вам расскажу и объясню. Ну а когда речь зайдет об оценке той или иной рекламной идеи, то уж не обессудьте, обсуждайте эти вопросы прямо с мистером Карвером, — он грустно улыбнулся и добавил: — Когда-то я попытался сунуть нос не в свое дело, имел неосторожность высказать свое суждение о том, хороша или нет та или другая идея, и понял, что в большинстве случаев я сильно заблуждаюсь на свой счет. Больше я этого не делал. Я понял, что это дело не по мне… Мистер Карвер попросил меня сказать, что если у вас появятся какие-то идеи, то он хотел бы обсудить их вместе. — Я должен это сделать сегодня? Или можно немного повременить, чтобы получше все обдумать, дать несколько вариантов? — Мне кажется, слишком откладывать не стоит, думаю, что это надо сделать к концу рабочего дня, если, конечно, у вас к тому времени появятся задумки, которые можно показывать для начала. Это поможет вам избежать ошибок и сразу выбрать то направление, которое следует развивать. Он также просил передать, чтобы вы, особенно сейчас, пока будете входить в курс дела, не стеснялись и обращались к нему за советом каждый раз, когда будет необходимо. — Как часто я раньше высказывал ему свои идеи? — Столько, сколько это было необходимо. Мистер Карвер работает в тесном контакте с редакторами текстов, и обычно каждый из вас заходит к нему в кабинет, как правило, раз в день на несколько минут. Кстати, следует помнить: что бы он вам ни сказал, все всегда правильно. Его замечания очень точны. Он хорошо разбирается в своем деле… будь то в начале рабочего дня или в конце, это неважно. — Я понимаю это как деликатный намек: будь он трезвый или немного принявший? — Да, пожалуй, именно так: будь он трезв или нет, — согласился Джонси, улыбаясь. — Вы хотите еще о чем-нибудь спросить? — Нет, сейчас у меня такой необходимости нет. Пожалуй, пора начинать отрабатывать свое жалованье. Джонси вышел в коридор вместе со мной, поясняя по ходу дела: — Там, в глубине, расположено большое помещение для художников. Комната просторная, настоящий зал. Направо дверь, на которой написано: «Для мужчин», это тоже необходимое для всех нас, в том числе и для вас, заведение. А на той, напротив, написано: «Для дам». Но не считайте, что оно означает то, что вы думаете. Это проделки Ральфа Эриксона, ему однажды взбрело в голову явиться сюда пораньше и повесить над дверью красную лампочку. — Очень хотелось бы познакомиться с этим Эриксоном! — воскликнул я, смеясь. — Обязательно познакомитесь. Вы же сами сказали, что вам удобнее знакомиться со всеми постепенно, с каждым в отдельности. Поэтому сегодня начнем с вашего визави по кабинету. Мы прошли по коридору, завернули за угол и остановились перед дверью, на которой висела табличка с моим именем и с именем Чарли Грэйнджера. Когда мы вошли, к нам повернулся лицом грузный, лысый человек средних лет, сидевший за одним из двух столов. — Привет, Род! Я — Чарли Грэйнджер, — представился он, и мы пожали друг другу руки. — Я оставляю вас, — сказал ему Джонси. — Рекомендую вводить Рода в курс дела спокойно, без спешки, чтобы не навредить работе. Он вышел и закрыл за собой дверь. Я сел за свой письменный стол, и Чарли вдруг бросил мне: — Не хватайся сразу за карандаш и не клади ноги на письменный стол. — Почему? — Таков наш устав, — ответил он с улыбкой. — Мы с тобой так договорились для удобства общения, чтобы не мешать друг другу, когда мы действительно работаем или обдумываем и выстраиваем какую-то идею. Мы оба пришли к заключению, что самая лучшая поза для работы мысли — когда ноги лежат на крышке рабочего стола. Поэтому, когда один из нас кладет ноги на стол — это означает, что он глубоко погрузился в свои творческие замыслы, или его осенила творческая догадка, или пришла конструктивная мысль… — другой не должен ему мешать. То же самое, когда один из нас берет в руки карандаш. И совсем неважно, хочет он им что-нибудь написать или нет. Просто это условный сигнал. Или когда кто-то из нас поворачивается на крутящемся стуле к пишущей машинке, значит, он собирается что-то напечатать. Не считая этих ограничений, к которым мы пришли по обоюдному согласию, в любое время мы можем болтать сколько угодно. — Я нахожу эту систему просто замечательной. Итак, договорились, я не хватаю карандаш. А ты, я думаю, уже готов приступить к работе? — Я никогда не бываю готовым вот так, сразу, но иногда наступает момент, когда время здорово поджимает, и ничего другого не остается, как начинать вкалывать. Вот, например, сейчас у меня одно очень срочное дело. Я слышал, тебе хотят передать компанию Ли Хосиери, поэтому можешь не торопиться, у тебя впереди целый месяц. Если хочешь, сегодня вообще ничего не делай, знакомься с обстановкой, привыкай, сходи поболтать к секретарше… потом успеешь наверстать. Мы поболтали еще несколько минут, а потом Чарли, глубоко вздохнув, сказал, что пора вернуться к делам. Взял в руки карандаш и склонился над бумагами. Я решил, что сначала мне неплохо бы разобрать мою рабочую папку. Папку компании Ли Хосиери я положил на один угол стола — мне надо держать ее под рукой, а прочие дела сложил стопкой на другой угол. Я забыл вернуть их Джонси, когда заходил к нему. Затем я решил осмотреть свое рабочее место: чем я располагаю для работы и на месте ли все необходимое. Порядок был полный. Я попробовал пишущую машинку, работала она отлично. Заточил несколько карандашей. На столе перед собой положил пачку бумаги для заметок, попробовал, хорошо ли заточены карандаши — нарисовал несколько каракулей, оторвал этот листок от пачки и попытался сосредоточиться на мысли о чулках как подарке к Рождеству. Начал рисовать женские ножки в чулках. Рисовать я явно умел, так как мои рисунки действительно изображали женские ножки. И похожи они были на ноги Робин. Нет, это не тот путь, надо найти что-то другое. Поэтому я задрал ноги на стол и попытался думать. И моя мысль невольно увела меня далеко… Я видел мою бывшую жену в желтом бикини, на ярко-красном полотенце, на бело-желтом песке. Опять я выбрал не тот путь. Эта дорога запрещена. Я раскрыл папку компании Ли Хосиери и снова начал рассматривать и перечитывать сообщения и объявления, которые мы для этой компании составляли. Спустя довольно продолжительное время в голове у меня начали появляться какие-то мысли и соображения. Я схватил карандаш и записал те, которые, как мне показалось, заслуживали хотя бы дальнейшей, более углубленной работы. Я увидел, как Чарли Грэйнджер взял трубку телефона у себя на столе и заговорил: — Драгоценность моя, соедини с главным боссом. — И спустя несколько секунд: — Мистер Карвер, это Грэйнджер. У вас найдется несколько минут для меня?.. Хорошо, я уже иду. Он собрал бумаги и ушел. Я записал еще кое-какие соображения — вполне возможно, это были уже вполне приличные наметки. Потом услыхал стук в дверь и сказал: «Войдите», хотя стучавший опередил мой ответ. Я узнал его лишь тогда, когда он заговорил: — Привет, Род! Я — Гарри Уэстон. Как идут дела? — Я только начал. Помаленьку, но, надеюсь, вполне уверенно. Это был еще один из редакторов рекламных текстов. — Я пришел сказать, что, если тебе вдруг понадобится помощь — это утро у меня свободно. Джонси подкинул мне одну работенку, в которой я предполагал увязнуть до обеда, а закончил все за полчаса. Мне повезло, я сразу набрел на верное решение. Можно, конечно, провозиться еще день, а то и целую неделю, но лучшего решения все равно не найдешь. Только я не хочу отдавать работу так быстро… и вот, видишь, слоняюсь без дела… А тебе ведь дали работу для компании Ли Хосиери к рождественским праздникам? Или нет? Я кивнул, соглашаясь. — У меня есть на этот счет одна или две идейки, правда, еще не сформировавшиеся окончательно, — признался он.