– То есть он ее не выводил из-под удара? – В каком смысле? – не понял Крайслер. – То есть он не утверждал, что он барыга и сам принудил девушку сделать укол? – Чтобы торчок сам на себя заявил, что барыжит дурью? – снова захохотал Крайслер. – Вы прикалываетесь, что ли? – Она сказала доктору, что он обеспечил ей алиби. – В каком-то смысле это так, – согласился Тони, – но говорила в основном она. Она убедила судью в своей невиновности и соскочила. Получила условный срок. – А ее приятель? – Его закатали в тюрьму – Соледад. Дали от двух до десяти – в зависимости от его дальнейшего поведения. – Так вот почему она отправляла ему деньги, – протянул Мейер, – все дело в чувстве вины, которую она перед ним испытывала! – Суд все решил правильно, – произнес Крайслер. – Черт подери – девчонке девятнадцать лет, не на нары же ее сажать! Откуда нам знать, чего там у них на квартире было? Может, он и вправду заставил ее уколоться. – Сомневаюсь. Она нюхала и курила дурь с семнадцати лет. – Да? Ну, может быть. Мы-то об этом не знали. – А как звали парня? – спросил Мейер. – Фриц Шмидт. – Фриц? Это что? Погоняло? – Нет, настоящее имя. – Какие у вас последние сведения о нем? – Отмотал четыре года и вышел по УДО, – охотно сообщил Тони. – В надзорном ведомстве прошел медкомиссию, она установила, что он избавился от наркозависимости. С момента освобождения он не доставлял никаких хлопот. – Вы не в курсе, он еще у вас, в Калифорнии? – Вот этого не знаю. – Ладно, большое вам спасибо. – Не за что, – ответил Крайслер и повесил трубку. * * * Ни в одном из телефонных справочников города Фриц Шмидт не значился. Однако удивляться тут было нечему – если верить записям доктора Леви, «приятель» Тинки переехал сюда из Калифорнии только в сентябре. Без всякой надежды на успех Мейер позвонил в справочный отдел центральной телефонной станции, представился и спросил, нет ли в последней обновленной базе абонентов данных на Фрица Шмидта. Две минуты спустя Мейер и Клин, прихватив табельное оружие, уже выехали из участка по адресу. * * * Девушка вошла в комнату в двадцать пять минут десятого. Она была полностью одета. В правой руке она сжимала пистолет. Красотка аккуратно прикрыла за собой дверь, но при этом не стала зажигать верхний свет. Несколько секунд она смотрела на Кареллу в неоновом свете рекламы, мигающей за окном. – Ты весь дрожишь, деточка, – наконец сказала она. Карелла ей ничего не ответил. – Какой у тебя рост? – спросила девушка. – Метр восемьдесят восемь. – Нам нужно подобрать тебе одежду, – пояснила она. – С чего это вдруг вы решили озаботиться? – спросил Карелла. Он обильно потел и при этом дрожал. Он хотел разорвать цепь наручников, освободить связанные ноги, но был не в силах этого сделать. Стивен чувствовал, что безнадежно болен, и знал, что его может излечить лишь одно средство. – Да какая уж тут забота, – отозвалась девушка, – нам просто надо тебя отсюда вывезти. Для этого тебя придется одеть. – И куда вы меня повезете? – Подальше отсюда. – Я спросил – куда? – Тебе не о чем беспокоиться, – произнесла красотка. – Сперва ты получишь хорошенькую дозу. Ее слова неожиданно привели Кареллу в восторг. Он попытался скрыть радость и удержаться от улыбки, надеясь вопреки всему, что сейчас его мучительница не шутит, а говорит серьезно. Стивен лежал на полу. Его била дрожь. Девушка окинула его взглядом и рассмеялась: – Теперь понимаешь, как ломает, когда чуток задержался с уколом? Карелла ничего не ответил. – Знаешь, что будет, если передознешься герычем? – неожиданно спросила она. Дрожь на мгновение прекратилась, потом началась снова, причем на этот раз Стивена стало колотить сильнее. Ему показалось, что слова мучительницы принялись эхом гулять по комнате, многократно отражаясь от стен: «Знаешь, что такое передознуться герычем?» – «знаешь»… «передознешься»… «герычем»… «знаешь»… «знаешь»… – Так знаешь или нет? – не отступала девушка. – Да. – Никакой боли, – заверила она, – просто умираешь, и все. Но никаких мучений. – Она снова рассмеялась. – Подумай об этом, деточка. Как думаешь, сколько всего в этом городе наркоманов? Двадцать тысяч? Двадцать одна? Что скажешь? – Не знаю, – буркнул Карелла. – Давай предположим, что двадцать тысяч. Люблю круглые числа. Двадцать тысяч торчков рыскают по городу как заведенные – все их мысли о том, где добыть очередную дозу. А мы тебе сейчас такой дозняк вколем… – Она мечтательно покачала головой. – Семерым бы на неделю хватило. А то и восьмерым. Как тебе такая новость? Оцени нашу щедрость. – Оценил, спасибо, – кивнул Карелла. – Только чего вы… – начал он, но у него застучали зубы. Он принялся ждать, когда уймется дрожь. Наконец, набрав в грудь побольше воздуха, Стивен произнес: – Чего вы добьетесь, убив меня? – Ты замолчишь навеки. – И что с того? – Во всем белом свете есть только один человек, который знает, кто мы и где нас искать. И этот человек – ты. Убрав тебя, мы будем в безопасности. – Это не так. – Так, деточка, так. – Нет, говорят тебе, – Карелла закусил губу, – вас найдут. – Ага, – покивала девушка, – найдут. Как же. – Найдут. – И как же, интересно, нас найдут? – Точно так же, как и я. – Не-а. Не выйдет. – Если из-за вашей промашки мне удалось выйти на вас… – Не было никакой промашки, деточка. – Красотка выдержала паузу. – Была просто маленькая девочка, которая играла с куклой. В комнате повисла тишина. – Кукла у нас, деточка. Мы нашли ее в машине. Помнишь? Очень хорошая кукла. И, бьюсь об заклад, очень дорогая.