Коза. Хоть бы написала, как дела. Совсем с радаров исчезла… Но вернёмся на заправку. Когда подхожу ближе к ауди, понимаю в чём дело. В машине, где неистово долбят басы, сидят четыре утырка, двое из которых внаглую курят. Совсем офонарели! — Молодые люди, ещё раз повторяю, это правило: на территории АЗС курение запрещено, — пытается переорать музыку Саныч. — Клал я на твои правила, старик. Моя тачка — моя территория, — убавив громкость, лениво тянет водила. — Вы подвергаете риску не только себя, но и всех вокруг. Немедленно потушите сигареты. — Молча выполняй свою работу. Мы торопимся. — Вам придётся уехать без топлива. Саныч — он такой, кремень. Всегда будет стоять на своём до последнего. — Олежа, — обращается к водителю пассажир, — этот старый мудак, по ход, не собирается лить нам бенз. — Слышь, хромоногий, я не пойму, тебя поломать так, чтобы ты вообще передвигаться не смог? — распетушившись, угрожает тот Санычу. — Придурок, он тебе в деды годится, — подхожу к окну. — А это ещё бля кто? — галёрка подаёт признаки жизни. — Заправщик. — Да ладно? Тёлка? — гогочет упырь с заднего. — А она вроде ничего такая, — один из них высовывает башку из салона, чтобы рассмотреть меня получше. Словно я неведома зверушка какая-нибудь. — Чё ты там прошелестела? — мажор приподнимает очки на лоб, всем своим видом показывая, что я для него всего лишь навсего пыль. — Я говорю, туши сигарету, дятел. Твои же кишки первыми по заправке разлетятся в случае взрыва. — Чё, мож реально ну его на фиг? — демонстрирует остатки здравого смысла один из его друзей. — Я курю и буду курить. Потому что хочу. Ну тупой… — До трёх считаю, — цежу сквозь зубы. — Раз… Он фыркает и отворачивается. — Лей бенз, я сказал, — давит Саныча взглядом, но тот по-прежнему не двигается. Уже и машины нам вовсю сигналят, опять ведь процесс заправки тормознулся. — Ты вообще знаешь, кто мой батя, бомжара? — Тот, кто похерил твоё воспитание? — невозмутимо выдаёт старик. — Да он тебя порвёт! Разнесёт! Вышвырнет отсюда как мусор… — Два, — перебивая его, продолжаю отсчёт, отчего крутышка снова вынуждено поворачивается в мою сторону. — Отсосёшь? Потушу, — произносит, криво улыбаясь. Вот урод! — Три. Поднимаю огнетушитель с земли и делаю, как учили во время инструктажа при приёме на работу. Не захотел по-хорошему, будет по-плохому. — Твою мать! — Бляяя! Компания врассыпную. Салон в пене. Недоносок тоже. Так и застыл с сигаретой в руке. Уже, благодаря мне, потушенной. — Ах ты сука! Тачку мне испортила! Придушу, тварь! — отмирает, толкает дверь и, отплёвываясь, бросается ко мне. Ничего понять не успеваю. Передо мной и разъярённым водилой внезапно вырастает фигура здоровенного бугая. Видимо, на моё счастье, порядком уставшего ждать своей очереди… *** Та история, ясен-красен, не заканчивается для нас хорошо. Не имеет значения и тот факт, что мы предотвратили опасную ситуацию. Один звонок того самого высокопоставленного папаши, которого упоминал в своём монологе мажор, — и вот уже Саныч дорабатывает свою последнюю смену. Мне в этом плане «повезло» чуть больше. Обязали оттарабанить до конца месяца и при этом отдать зарплату в счёт восстановления салона. Короче, опять сплошные расстройства, а ведь только-только начало казаться, что жизнь наконец-то налаживается. Грустно. Теперь я и без Сан Саныча осталась. Без его старческих шуток, ворчливых нравоучений на тему моей рукожопости и домашних обедов, которыми он всегда охотно делился, считая, что я чрезмерно тощая. Надеюсь, он и правда на меня не в обиде, как сказал в тот вечер, когда мы прощались… Вздохнув, топаю к бмв, из которой в эту самую секунду выгружаются два парня. Они перебрасываются друг с другом парой слов. Тот, который сидел за рулём, явно не в духе. На красивом лице — хмурая мина и отвечает он собеседнику, стоящему ко мне спиной, зло и сердито. — Чё льём? — сообщаю о своём присутствии. Парень фокусирует на мне взгляд. Его пассажир тоже оборачивается через плечо и, когда наши глаза встречаются, происходит нечто странное и неожиданное. Этот зрительный контакт запускает внутри меня целую цепочку необъяснимых реакций, проанализировать которые я не успеваю. Да и хочу ли? — Ну и? Долго соображать будем? — поправляю козырёк кепки и закидываю в рот жвачку. — А ты заправщик, что ли? — фэйс пассажира отражает неподдельное удивление. — А кто, по-твоему? — сощурившись, выдуваю пузырь и самым наглым образом его разглядываю. Пристально. Внимательно. Детально. Модная кожаная куртка небрежно расстёгнута. Под ней белый джемпер. На ногах тёмно-синие джинсы и дорогие стильные кеды-адики. Настолько белые и чистые, что аж глаз режет. Высокий. Жилистый. Широкоплечий. Короткая стрижка. Аккуратная щетина. Тяжёлый, хмурый взгляд. Весь из себя такой брутал, в общем. Возраст понять не могу. Двадцать шесть? Двадцать семь? Навскидку. — Девяносто восьмой, полный бак, — говорит водитель, покашливая. Пауза затянулась, согласна. Хватит пялиться. Киваю и достаю нужный пистолет. Немедленно соберись, Бортич. Ты чего поплыла? — В кассу надо. Или через приложение можно оплатить, если карта привязана. Парень утыкается в свой телефон, а я по-прежнему ощущаю, что на меня смотрит его друг, зависший у крыла машины.