Он поворачивает квадратную мордень в мою сторону. — Свалила от тачки, чаморошная, — бросает зло и брезгливо. — Урод, — тихо цежу сквозь зубы и намереваюсь двинуть дальше. — Олень сраный, сдай вперёд! — орёт хозяин гелика водителю впереди стоящей гранты. — Куда? В зад нисану? — кричит в ответ тот. — Помыть фары или окно? За полтинник, — спрашиваю, наблюдая за накаляющейся ситуацией. — Нет, не надо, — женщина на kia недовольно на меня зыркает. Отхожу к тротуару, присаживаюсь задницей на бордюр, а те двое продолжают скандалить. — Баран тупой! Понаедут… Ни хрена водить не умеют. — Слышь, понаедут, я москвич. — Срать мне кто ты! Съебись! — Ты чё так разговариваешь, дядя? Они начинают громко пререкаться друг с другом. Конфликт разгорается, и вот уже лысый шкаф из гелика идёт разбираться к парню, сидящему в гранте. Встаю. Щас будут выяснять, у кого круче яйца. Уже собираюсь свалить оттуда, ибо затея с мытьём стёкол не удалась, но в последний момент вдруг замечаю в гелике это. Стекло со стороны пассажира тоже опущено. На сиденье, обтянутом дорогой кожей, стоит пухлая барсетка. Возвращаю взгляд к двигающейся фигуре бугая. Он далеко. Сердце принимается стучать быстрее. Адреналин долбит по венам. Сглатываю, нервно облизнув губы. Машина пустая. Успею? Успею. Да-да. Как вы догадались, сейчас я собираюсь сделать то, о чём обязательно пожалею. Секунда. Две. Уже можете начинать осуждать меня. Бросаюсь к тачке, по пояс ныряю в окно и дёргаю барсетку наружу, уцепившись пальцами за ручку. — А ну стой! На автомате поворачиваю голову влево. Чёёёрт… За геликом стоит крузак с включенной аварийкой. В нём сидят два огромных мужика, затянутых в костюмы. Охрана его, что ль? Только этого не хватало! — Стой сказал, падла! Под этот возмущённый ор тикаю оттуда. — Сёма, лови эту дрянь! Тяжело дыша, бегу по тротуару, точно спринтер. Лавирую между людьми и слышу топот преследователей. Блин. Блин. Блин! По неосторожности врезаюсь в старика. Тот роняет пакет, из него что-то высыпается. — Осторожнее! Куда несёшься как умалишённая? — Простите, — даю дёру дальше. — Стой! — Держите воровку! Прохожие непонимающе хлопают глазами, а я опять неудачно вписываюсь в поворот. Точнее в чувака, рассекающего на самокате. Столкновение выходит довольно болезненным, но самый главный ужас в том, что из-за этого удара я лечу на землю и, падая, теряю драгоценный отрыв. Пытаюсь подняться, не обращая внимания на саднящее бедро, однако тут же меня словно зажимают в тиски. — Попалась, сука! — Хватай её! — Отвалите! — Тварюка! Выронив барсетку, отбиваюсь руками-ногами, кусаюсь, дерусь, царапаюсь, но амбалы умудряются-таки меня скрутить. Резкий удар в живот тупым предметом выбивает из лёгких весь воздух. Не успеваю отойти от этого, как тут же прилетает по почкам, а затем и по лицу. *** — Может, всё-таки в больницу проедем? — Нет, я в порядке. И в противовес собственным словам непроизвольно закашливаюсь. Прямо как заправский туберкулёзник. — Не похоже, что ты в порядке, — парень протягивает чистый платок и бутылку воды, глядя на меня при этом с искренним сожалением. — Нормально. — Так ты правда украла ту барсетку? — А если да, то что? Сдашь меня ментам? — вытираю кровь с лица. — Нет. Зачем мне это. Киваю. — Те люди грозились тебя грохнуть. — Их можно понять. То, что со мной случилось, я заслужила. Если идёшь на подобные вещи, будь готов к тому, что придётся ответить. И не только перед Всевышним.